Читать интересную книгу Том 1. Педагогические работы 1922-1936 - Антон Макаренко

Есть еще несколько неудачных мест: не нужно, на наш взгляд, говорить о том, что съезды ВКОНа [ВКOH = Всеукраинская комиссия охраны прав несовершеннолетних] квалифицировали местных работников, эти съезды имели более серьезное значение лаборатории, в которой создавалась теория и методика работы.

Статья производит впечатление незаконченной, необходимо в заключение дать основные положения пятилетнего плана работы комиссий. Особенно важно было бы подчеркнуть новую ориентацию на широкое привлечение к работе комиссий советской общественности.

II. «Законодательный и инструктивный материал для комиссий по делам несовершеннолетних»

Хорошо составлена вводная статья, она дает точные определения коротко, убедительно. Не везде удачно переведено, необходимо сверить с подлинником и исправить неудачные в переводе места. На наш взгляд, каждой группе законодательных актов надо дать короткие вступления, характеризующие этот материал с точки зрения практики комиссий. Нужно дать каждой группе актов подзаголовок и поместить его в оглавлении.

III. «Программа и методика социального обследования и схема врачебного обследования несовершеннолетних»

Вступительная часть программы (с. 63–65), которая должна дать общую установку, изложена неудачно, слабо со стороны языка и небрежно со стороны содержания. Остановимся в первую очередь на самом важном месте вступления о значении социального и биологического факторов, ибо именно это место должно дать основные установки комиссии, всей ее работе, в особенности для сравнения старых и новых методов. Но оно изложено таким образом, что способно привести к недоразумениям. С одной стороны, утверждается, что для марксистской педагогики недопустимо исходить из положения, что «источник активности — в самом субъекте» (с. 64). Это выражение, оставляющее желать лучшего, а через две строчки после этого такая фраза: «Было бы все-таки неверно вообще отбросить биологический фактор. Мы считаем, что биологические особенности, те или иные дефекты в этой сфере усложняют ее [личности] поведение» (с. 64).

При таком сложном отношении между социальным и биологическим факторами не мешало бы посвятить этому вопросу более пространное и более убедительное место и дать совершенно точные формулировки, иначе останется неясным, какой из этих двух факторов является решающим, тем более что в дальнейшем изложении программы читаем: «Мы должны указать определенное место для биологических элементов (анатомо-физиологических, внутренних), как и для тех, которые мы назвали окружением [средой]» (с. 64).

Если мы должны указать только определенное место как для того, так и для другого факторов, то, очевидно, вопрос об их отношениях у нас далеко не решен, потому что может оказаться, что определенное место для биологического фактора будет как раз главным местом. И поэтому совершенно уже без достаточного основания программа вдруг заявляет: «Таким образом, мы должны обследовать в первую очередь это окружение» (с. 64).

Почему же обязательно в первую очередь нужно обследовать окружение? Оба фактора в изложении программы совершенно неаргументированны в отношении друг к другу.

Кроме того, совершенно неверно говорить о биологическом факторе только в том случае, если наблюдается картина каких-либо биологических отклонений. Такое утверждение представлялось бы не совсем грамотным даже по данным нашего опыта, не говоря уже о научной логике. Можно привести в качества примера два комплекса, наглядно доказывающих, что усложнение социальной обстановки влиянием биологических факторов происходит не только тогда, когда в биологической сфере наблюдается нездоровое уклонение — дефект.

Так, например, повышенное ощущение личности, в общем, явление совершенно здоровое, приводит к слишком энергичному, бурному протесту и часто ведет к правонарушению. Более защитное приспособление личности к той же обстановке скорее нашло бы менее болезненные пути. Особенно любопытно, что автор приводит пример такого именно выпадения из семьи на с. 160.

Другой пример: физическая сила, ловкость, сообразительность, изобретательность в известном случае закрепляют у несовершеннолетнего антисоциальный уклон, поскольку они приводят к более частым успехам в различных предприятиях — положение вожака, лучшее обеспечение, некоторое удовлетворение властолюбия и славолюбия.

Именно это обстоятельство — возможность социального выпадения при самых благоприятных биологических условиях — позволяет современной советской педагогике считать главным фактором социальный. Поэтому говорить о значении только дефектов (биологической) конституции — значит именно сбиваться на старую дорожку теории о прирожденной преступности.

Вообще же говоря, педагогу (а не социологу и не биологу) можно рассматривать поведение только как продукт индивидуального случая в комбинировании социальных и биологических условий. Вступление к программе решительно забывает об этой необходимой гармоничности нашего материала и нашей методики.

Да и весь материал к «руководству» представляет нечто органически разделенное на две совершенно самостоятельные части. Отдельно написана программа педагогического обследования и совершенно независимо от нее — программа врачебного. Та и другая программы не только не связаны между собой, но в самой логике противоречат друг другу, и врачебная программа предлагает изучение совершенно уединенной личности и при этом на базе чрезвычайно оригинальной методологии: «Несмотря на отсутствие специфических рефлексологических методик, можно и с помощью старых психологических методов выявить совершенно объективные моменты» (с. 111).

Спрашивается, кто и где будет связывать в одно целое эти два совершенно различных наблюдения, одно, основанное на базе новой социологии, а другое — на базе старой психологии? Очевидно, надо рассчитывать только на то, что связывание этих двух совершенно отдельных работ будет произведено только на заседании комиссии. Такой способ может привести и конечно приводит на практике к тому, что все эти акты обследования имеют только значение архивных материалов, а дело решается на основании простейшего здравого смысла и реальных возможностей.

Вступление изобилует ссылками на профессуру, а общее впечатление такое: вместо того чтобы сказать несколько десятков необходимых слов о биологических и социальных факторах и сформулировать их точно и просто, приводятся длинные цитаты авторитетных педагогов, но поданы они составителем вступления чрезвычайно неудачно, например: «Под поведением организма мы должны понимать взаимоотношения с той средой, в которой он находится».

Можно ли так выражаться в популярном руководстве? Взаимоотношение и есть взаимоотношение, т. е. нечто двустороннее, но ни в коем случае не поведение данного одного субъекта. Ничего, кроме путаницы, такое цитирование внести не может.

Дефекты языка в программе, и в особенности во вступительной части, делают еще более темной и без того неясную общую установку уже не только по отношению к биологическому и социальному факторам. Возьмем самое первое определение: «Основная задача комиссий по делам несовершеннолетних — перевоспитание и помощь несовершеннолетнему, которые устраняют причины, вызвавшие правонарушение» (с. 63).

Не будем уже говорить о том, что употребление слишком широкого термина «перевоспитание» лишает все это выражение значения определения. Пожалуй, при помощи такого термина можно определить очень многие вещи, хотя бы, например, работу колонии или антирелигиозного общества. Но ведь не уничтожение причин, приведших к правонарушению, является фактически содержанием работы комиссий. Само по себе уничтожение каких-то причин было бы только отрицательной функцией, а между тем в программах и в методике как раз рекомендуются прямые положительные приемы, заключающиеся, в общем, в создании нового комплекса влияний, так сказать, новых причин нового поведения.

Чрезвычайно запутанное место во вступлении о двух этапах обследования: сперва говорится, что этап обследования можно разделить на две части, и в том же предложении автор заявляет, что этот этап нельзя разделить на две части и нигде он никогда не делится. Кроме того, это место надо читать несколько раз подряд, пока разберешься в этих этапах. Еще: «Без этого комиссия может допустить грубые ошибки, и тогда меры воздействия, которые она выберет, могут не только привести к повторению правонарушения, но так повлиять на несовершеннолетнего, что в дальнейшем он будет непригоден для педагогической работы над ним» (с. 63).

Единственное заключение, которое можно сделать из этой фразы, это только такое: кроме биологического и социального факторов поведения есть еще третий — прикосновение педагога к личности воспитанника, которое наносит такой сильный удар по этой самой личности, что даже дальнейшие педагогические прикосновения становятся невозможны. Разрушительное влияние этого третьего фактора подчеркивается тем обстоятельством, что ни биологический, ни социальный факторы ни к каким подобным катастрофам не приводят.