Иннокентий Гизель у Мефодия. - Примирение
Мефодия с Бруховецким. - Разрешение посполитым
вступать в козаки. - Народные восстания в
городах. - Дело под Остром. - Бруховецкий
изгоняет из Гадяча воеводу и царских ратных -
людей. - Коварство Бруховецкого с ними> -
Расправа с великороссиянами в разных городах. -
Царские грамоты. - Возмутительные воззвания
Бруховецкого. - Посольство в Турцию. - Дорошенко
вступает на левую сторону Днепра. - Ромодановский
в Котельве. - Дорошенко и Бруховецкий в
Опашне. - Убийство Бруховецкого. - Погребение
его тела в Гадяче.
Бруховецкий был один из тех мелких эгоистов, которые, увлекаясь представляющимися выгодами, хватаются за все, что
кажется им ближе и потому легче, мало думают о далеких
последствиях, а потом, когда увидят, что обманулись, так же легко и
круто поворачивают в противную сторону. Бруховецкий сознал, что введение московских порядков возбуждает к нему ненависть, и он думал, что народ перестанет его ненавидеть, лишь только
он, своими поступками, покажет, что не угождает московскому
правительству в ущерб своей нации. Москвы он никогда не любил; он только подличал и пресмыкался перед нею, надеясь, что она
всегда может охранить его. Но его надежды не совсем
оправдывались. Москва не слишком скоро и не слишком сочувственно
готова была угождать ему в такой мере, как он угождал ей; враги
могли его извести, прежде чем Москва решилась бы спасать его.
Для Москвы в сущности было все равно: того ли, другого ли
захотят козаки себе гетманом, лишь бы этот гетман был верен и
покорен московскому правительству. Дозволяя на вольной раде
избирать гетмана, Москва всякого утвердила бы, кого на раде
выберут, и всякого оставила бы и отдала на казнь, когда бы не
115
взлюбила его вольная рада. Что дозволено было излюбленному
выбором Бруховецкому сделать с Самкбм и Васютою Золотарен-
ком, то дозволили бы сделать и с самим Бруховецким в угоду
другому излюбленному новым выбором. Это знал и понимал Бру-
ховецкий. Дорошенко был опасен для Бруховецкого. Воевать с
ним было трудно, потому что левобережные козаки могли
передаться Дорошенку. Бруховецкий решился войти в союз и дружбу
с Дорошенком: гетман-боярин завел тайные сношения с
правобережным гетманом! Когда они возникли - не знаем, но в то время
как Дорошенко вел переговоры с Дубенским и Тяпкиным, велись
у него сношения и с Бруховецким через посредство иеромонаха, по прозвищу Якубенко. Дорошенко письменно и словесно через
своего посланца передавал Бруховецкому, что охотно уступит ему
гетманское достоинство, лишь бы Украина обеих сторон Днепра
была в соединении под одною властью и козачество не было бы
разорвано. Писал к Бруховецкому и митрополит Иосиф Тукаль-
ский, что Дорошенко отнюдь не стоит за гетманский сан и готов
уступить его Бруховецкому, ради целости и независимости
отечества. Таких присылок от митрополита к левобережному гетману
было несколько: Иосиф писал, что у московского царя с польским
королем составлен договор - всю Украину мечом и огнем
разорить. Бруховецкий поверил этому вымыслу и стал повторять его
другим.
У Бруховецкого в Гадяче происходила рада января 1-го числа.
Съехались к гетману для поздравления с новым годом полковники: нежинский -
Артем Мартынович, черниговский - Иван Самой-
лович, переяславский - Дмитрашко Райча, прилуцкий - Лазарь
Горленко, полтавский - Костя Кублицкий, миргородский -
Григорий Апостоленко, и киевский - Василий Дворецкий; были
здесь и войсковые судьи Петр Забела и Павел Животовский и
войсковой писарь Федько Михаленко. <Меня Москва подвела> -
говорил гетман, - <подговорили приехать в столицу, а там взяли
и держали в неволе и заставили нас согласиться на то, чего мы
и не хотели>. Полковники и старшины вторили гетману: они хотя
и не любили его, но все были недовольны вмешательством воевод
в управление краем. На этой раде порешили: предложить воеводам
царским, чтоб они с своими ратными людьми убирались из края
подобру-поздорову, а если не пойдут .добровольно, то прогонять
их и бить. Бруховецкий уверял, что его посланцам в Приказе
говорили: царю Малая Россия не надобна и он отдаст ее полякам
вместе с Киевом. <Вот>, - говорил Бруховецкий, - <и Василий
Тяпкин, что сюда недавно приезжал, сказывал * тоже, что у царя
с королем положено отдать Польше Киев и с ним Малую Россию, только не теперь это сделают, а сгодя немного, чтоб народ не
потревожить. Говорят, царь собирается в Киев приехать, будто
116
Богу молиться, но это слух только такой пускают, а царь Совсем
не за тем к нам едет, чтоб молиться. Еще прежде царя придет
сюда Нащокин с московским войском. У москалей с ляхами в
договоре постановлено с обеих сторон смирять нас, непослушных: затем-то царь сюда с войском идет, чтоб жителей Малой России
выгубить и козачество искоренить! Сам Нащокин проговорился
моим посланцам, сказал: <его царскому величеству ваша
Малороссия не надобна; мы и Киев ляхам уступим!>
Кто-то из старшин сказал: <ты бы, гетман, послал к царскому
величеству спросить, чем таким проступились и провиноватились
мы перед ним, и за что нас хотят искоренять?>
<Что к ним посылать!> сказал Бруховецкий: <они правды не
скажут, а нам уже и так видно, что у них на уме недоброе, когда
договорились с ляхами на том, чтоб с обеих сторон ослушников
усмирять>.
Полковники не совсем доверяли и опасались, не испытывает
ли гетман их расположение к Москве? Бруховецкий заметил это
недоверие, снял с шеи крест, поцеловал era и уверял всех, что
говорит искренно.
Из полковников один переяславский Дмитрашка Райча был
вполне подготовлен к новому предприятию и сделался
сторонником Дорошенка: к этому он приведен был своею женою, вдовою
Васюты Золотаренка, которой брат-чернец жил при Дорошенке.
Прочие полковники и старшины увлеклись страхом, так как о
дурных замыслах московского правительства давно уже ходили
слухи в народе. Решили не признавать власти ни царя
московского, ни короля польского, а обратиться к государю турецкому
и отдаться под высокую его руку, как подстрекал их всех
Дорошенко.
После этой рады Бруховецкий отправил лубенского
полковника Гамалею, генерального обозного Безпалого и канцеляриста
Кашперовича в Турцию предлагать султану в подданство
малороссиян с тем, чтоб султан обязался защищать новых подданных
от притязаний России и Польши. Бруховецкий выговаривал себе
право быть вассальным-князем Украины под главенством Турции, наподобие Семиградского князя, и сидеть на княжеском престоле
в Киеве. В то же время Степан Гречаный, бывший войсковой
писарь, отправился за тем же делом в Крым к хану.
В январе 1668 года в Чигирине у Дорошенка происходила
рада: были там козацкие старшины, полковники и полковые
начальные лица правой стороны Днепра; были там духовные
сановники и в числе их митрополит Иосиф и архимандрит Гедеон
Хмельницкий, был там ханский посланник, были посланцы из
Сечи, приехавшие принести присягу от всего товариства на
покорность Дорошенку; наконец, были там посланцы с левого берега
117
Днепра - один от епископа Мефодия какой-то чернец, другой -
от Бруховецкого какой-то знатный козак. Свидетелем этой рады
был шляхтич Сеножатский, освободившийся из турецкой неволи
и возвращавшийся на родину, через Чигирин, но он не умел
назвать по имени того, кто был тогда посланцем от Бруховецкого.
Бруховецкий уже не первый раз отправлял к Дорошенку своего
тайного посланца. В этот раз, в присутствии многих других, Дорошенко не говорил уже его посланцу, что готов уступить Бру-
ховецкому гетманское достоинство; напротив, толковал о том, чтобы вся Украина была в полном единении, хотя бы даже
находилась разом под двумя гетманами, но о личности
Бруховецкого отзывался он тогда вовсе неуважительно. <Бруховецкий>, -
говорил Дорошенко, - <человек худой и непородистый, зачем
принял на себя такое бремя и отдал Козаков Москве со всеми
податьми? того от века у нас не бывало!>
- Его неволею взяли к Москве со всею старшиною и там
заставили их подписать все, чего хотели, - отвечал посланец в