– Не было бы счастья? – заметил Крячко.
– Вы правы, молодой человек. Мне проблемы – вам счастье, – заявил Моховицкий. – Виталик проработал в НИИ достаточно недолго. Никто и не думал, что он удовлетворится тем уровнем сложности профессиональных задач, который существует у нас. Уволился он почти сразу после Шанина, хотя на тот момент у него в разработке было целых три программы, которые он взял обязательство написать по заказу института.
– Где его можно найти? – Гуров перешел к практической части вопроса.
– Вчера он был здесь, – ответил Моховицкий. – Мы мило пообщались, славно поработали. Он восстановил программу, получил гонорар и уехал.
– Где живет или работает, не знаете?
– Так вот же телефон, – сказал Моховицкий. – Мне он ответил, почему не ответит вам?
Визитку Гурову профессор не отдал, велел переписать номер и фамилию. Оригинал, мол, пригодится мне самому.
Лев Иванович так и поступил, а потом попрощался с профессором. То же самое сделали Еремин с Крячко.
Десять минут спустя они сидели в баре-ресторане, поглощали горячие пельмени, обсуждали новый поворот событий и разрабатывали стратегию действий.
– Компьютерный гений, это вам не профессор философии, – сумничал Крячко. – К нему просто так не подкатишь. Ты ему довод, он тебе десять в ответ.
– Да брось. Компьютерщики по большей части вполне адекватные ребята, – возразил Еремин. – Объясним ситуацию, дадим расклад, он не откажет в помощи.
– Видно, что ты мало с компьютерными гениями общался, – заметил Крячко. – Вот был у меня случай, хакера одного брали. Так он прямо при нас, за четыре секунды все данные со своего компа удалил, даже не притрагиваясь к кнопкам.
– Почему именно гений? Простой программист, – стоял на своем Еремин.
– Сказано же, любой сложности. Или тебе и это ни о чем не говорит? – произнес Крячко.
– Думаю, Стас прав, – вклинился в разговор Гуров. – Ты, Еремин, не учитываешь один существенный факт. Мы не знаем, что именно произошло девятнадцать лет назад в институте. Нам известно лишь то, что это событие привело к четырем насильственным смертям. Мы не можем сказать, был ли Хватов причастен к данной трагедии, не сам ли он всю четверку на тот свет отправил!
– Об этом я не подумал, – протянул Еремин. – А ведь верно. Он мог профессора и его дружков-товарищей замочить.
– Значит, действуем так, – подытожил Гуров. – Встречу Хватову назначаем на предмет его профессиональной деятельности. Денег за работу нужно посулить столько, чтобы он наш заказ в приоритет поставил, а не отфутболил в конец очереди. От хорошего заработка ни один уважающий себя программист не откажется. Мы встречаемся с Хватовым, сообщаем ему о цели визита, если он начинает артачиться, работаем по схеме «добрый полицейский – злой полицейский». Если и это не срабатывает, то придется нам действовать по обстоятельствам. Но ни в коем случае нельзя давать ему времени на раздумья.
– Это в смысле, чтобы он круче нашей стратегию не успел разработать? – спросил Еремин.
– Именно так, – подтвердил Лев Иванович его догадку.
– Кто звонить будет? – спросил Крячко.
Гуров и Еремин переглянулись, одновременно кивнули и устремили взгляд на Стаса.
Тот вздохнул, почесал затылок и произнес:
– Как и всегда, все сливки достаются Стасику.
Глава 11
– Давай, Виталик, соображай, думай. Ты же программист, просчитай варианты!
– Да чего вы от меня хотите? Не при делах я. Мы люди маленькие, куда нам до профессоров!
– Ты хвостом-то не крути, не в твоих интересах. Лучше мозги напряги, они тебе для этого и дадены!
В маленькой кухоньке расположились трое сыскарей и хозяин квартиры Виталик Хватов, который и назначил эту встречу. Полковник Крячко позвонил ему с мобильного телефона, представился сотрудником службы безопасности головного офиса солидного банка. Он заявил, что для Хватова есть деловое предложение от совета директоров, сообщил, что тот был выбран по рекомендации уважаемых людей, в числе которых назвал профессора Моховицкого, и поинтересовался, когда они могут увидеться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хватов взял паузу, сказал, что перезвонит. Крячко рта не успел раскрыть, как компьютерный гений отключился. Десять минут трое сыскарей пребывали в нервном напряжении. Что в это время делает Хватов? Звонит в головной офис банка? Связывается с Моховицким? Пробивает мобильник Крячко? Почему они не предусмотрели такой поворот событий? Ведь знали, что не с продавцом мороженого дело имеют.
Но им повезло. Хватов позвонил только профессору Моховицкому, поболтал с ним о том о сем, поинтересовался, стабильно ли работает программа, которую он недавно усовершенствовал, а потом как бы между делом спросил про рекомендации для службы безопасности банка.
Надо отдать должное сообразительности профессора. Лишних слов он не говорил, сразу сообразил, откуда ветер дует, подтвердил, что рекомендации такие давал, да еще и дурачком прикинулся. Не нужно, мол, было протекцией заниматься, да? Если так, то в другой раз я этого не сделаю. Виталик заверил профессора в том, что тот все сделал правильно, и отключился.
Крячко он перезвонил сам, как и обещал. Встречу назначил на своей территории. Сказал, что у него сложный проект в работе, вырваться не сможет, но если господин Остроухов – так представился Крячко – действительно заинтересован в общении с ним, то может подъехать по такому-то адресу.
Попав в квартиру Хватова, сыскари комедию ломать не стали, обступили Виталика с трех сторон и начали вопросами заваливать, прямо как на перекрестном допросе. Компьютерный гений от неожиданности растерялся. Опыт общения с людьми из правоохранительных органов у него нулевой, отсюда и результат.
– Гражданин Хватов? Уголовный розыск, Москва.
– Уголовный розыск, Новосибирск. В доме кто-то еще есть?
– Документы предъявляем, личность удостоверяем.
– Ничего не трогать, руки на стол. Говорим и показываем. Где документы храним?
– Так! Гражданин Хватов Виталий Геннадьевич, все сходится.
– Точно он?
– По документам он и есть.
– Тогда поехали?
– Поехали.
Хватов только головой вертеть успевал. Сыскари носились по комнате, переворачивали подушки, открывали шкафы, выдвигали ящики и все время что-то говорили. От мельтешения трех фигур по малогабаритной квартире у Хватова голова пошла кругом.
Он растерянно следил за происходящим и не мог вымолвить ни слова, точно в ступор впал, но когда услышал слово «поехали», понял, что молчать больше нельзя, и заявил:
– Стойте! Куда поехали? Что вообще здесь происходит?
– Что происходит? Это ты нам скажи, что произошло в институте ядерной физики! – бросил пробный камень Крячко.
– А при чем тут институт? Я там сто лет не работаю. – В голосе Хватова появились нотки облегчения.
Сейчас эти мужики во всем разберутся, принесут ему извинения и оставят его в покое. Но он просчитался.
– Не сто, а девятнадцать лет, – уточнил Гуров. – Как раз этот период деятельности НИИ нас и интересует. Вспоминайте, гражданин Хватов. Где и когда вы последний раз видели гражданина Шанина Евгения Ивановича?
– Шанина? Вот вспомнили. Я с ним сто лет…
– Отставить гиперболы! – грубо оборвал Хватова Крячко. – Говорить только по существу дела. Опираться лишь на конкретные факты.
– Какие еще гиперболы? – машинально спросил Хватов.
– Оборот речи. С древнегреческого. Означает чрезмерность, избыток, преувеличение, – перечислял Еремин. – Стилистическая фигура явного и намеренного преувеличения, с целью усиления выразительности и подчеркивания сказанной мысли.
– Вы это о чем? – Хватов растерялся больше прежнего.
– Урок русского языка, – пояснил ему Еремин. – Лирическое отступление.
– Поболтали и будет. – Крячко навис над Хватовым. – Итак, любитель гипербол, когда ты виделся с Шаниным?
– Да не видел я его с тех самых пор, как из института уволился. – Хватов старался тщательно подбирать слова, чтобы не злить сердитого полицейского. – Он в Москве живет, а я здесь.