— Ладно уж! Только без баловства!
Она держала воронку над радиатором, а лаборант лил в воронку из бутылки дистиллированную воду. Воды не хватило. Лаборант сказал, что больше нет.
В толпе начался спор: стоящая штука автомобиль или пустая затея? Воду пьет какую-то особенную, вроде водки. Бензина жрет — всех запасов, какие есть в аптеке, на один раз не хватит. Лошадей кормить куда дешевле! А если в автомобиль запрягать лошадей? Нет, экипаж на железном ходу и надежнее и легче, чем этот, на резиновом. Селяне осуждали автомобиль:
— Не-зна-ще, цацька, игрушка, каприз богатеев. А може, эта чертова колесница — знамение?..
Зато для Юры, Алеши и всех здешних мальчишек автомобиль был почти ковром-самолетом.
Дядько Антон велел долить в радиатор обычной воды, а еще лучше — дождевой. Он поднял крышку над мотором — она сложилась, как ширмочка, — сунул голову под нее, орудуя отверткой и ключом, стал что-то осматривать, приговаривая:
— А це ще таке? Чудово! И шо це за штука? А це для чого? Я шо, з мене спрос маленький. Бачыв, як один майструвал… Попытаю…
Конечно, Юра и Алеша очутились рядом и наперебой советовали дядьку Антону, какую гайку крутнуть, чтобы получилось.
— Авось да небось доведут до того, что хоть брось, — наставительно сказал механик. — Все треба робить с чувством, с толком, с расстановкой. Думать надо… Если с бензинового бака бензин тече, а из карбюратора не тече, значит, шо?
— Не проходит — забилось, — подсказал Юра.
— А где?
— В этом… как его… карбюраторе, — ткнул пальцем Алеша.
— Пошукаем где… А что, хлопцы, если продуть эту масенькую трубку? Попытаем… Глянь, тече! Проверим. А теперь крутнем!.. — Он взялся за рукоятку, торчавшую впереди автомобиля, раза три рывками крутнул ее. Мотор оглушительно чихнул. Толпа раздалась. Мотор чихал все чаще, потом заглох.
Дядько Антон метнулся к Лидии Николаевне, уже усевшейся за руль, и что-то сердито ей шепнул.
— Не прикоснусь! — Лидия Николаевна шутливо подняла руки в кожаных перчатках с широкими «голенищами».
Дядько Антон бегал то к рулю, то к заводной ручке, и когда опять — в который уже раз! — крутнул ручку, мотор мирно заурчал, и всех вокруг стоящих обволокло дымом. Запахло бензином. Дядько Антон стал на ступеньку рядом с Лидией Николаевной, что-то сказал ей, автомобиль дернулся и покатил.
— А глина! — донесся голос Петра Зиновьевича.
— Заедем! — отозвался дядько Антон. И обратился к Лидии Николаевне: — Пани, подъедем к мастерской, я возьму на всякий случай инструмент.
Лидия Николаевна остановила автомобиль, пригласила Петра Зиновьевича сесть рядом. За автомобилем двинулась толпа. Подъехали к мастерской. Антон Семенович буркнул: «Сей минут» — и скрылся за дверьми. Отец приказал детям вылезть.
— Лидия Николаевна, прокатите! Мы же исправляли, помогали! — взмолился Юра.
— Прокатите! — закричали дети.
— Я бы взяла троих-четверых, пусть прокатятся до имения, — обратилась Лидия Николаевна к Петру Зиновьевичу.
— Удобно ли? — усомнился он.
— Эраст Константинович уехал в Саксагань, но в доме остались Кадя, Катя и Джон. Они займутся гостями. Антону Семеновичу будет легче…
— Кого же из них? — спросил Петр Зиновьевич, обводя глазами ребячьи головы.
После просьб, слез и споров в автомобиль взяли Юру, Алешу, Иру и Нину. Их заставили пойти переодеться. Ну и мчались же они домой и обратно!
Дядько Антон вынес из мастерской саквояж с инструментами, молча сунул его в кузов автомобиля.
Прибежала Нина, предводительница Бандерлога, и черная пантера Ира, вся в слезах. За ней следом бежал торжествующий Боря в беленьком воротничке и спешил, согнувшись, Леонид Иванович Кувшинский.
— Нет, нет, Ира не поедет! — еще издали скрипучим голосом кричал он. — Надлежит ехать Боре.
Юре было жаль черную пантеру. И повезло же этому шакалу Табаки! Ну ладно, пусть едет, разве Шир-хана переспоришь!
Наконец автомобиль, сопровождаемый гудящей толпой, Выехал за ворота и помчался по степи. Позади вздымались клубы пыли. Пассажиров подкидывало на колдобинах. Завидев несущуюся машину, крестьяне заранее сворачивали в степь, а у того, кто не съехал с дороги, лошади становились на дыбы, опрокидывали телеги.
— Перед колдобинами притормаживайте, сбавляйте газ, Лидия Николаевна! — советовал дядько Антон.
— Откуда вы так отлично знаете автомобиль? Теперь я вас не отпущу! Хотите служить у меня?! — не оборачиваясь, кричала она.
— Я уже служу. А вам помочь рад…
Мериносы, пасущиеся за греблей у дороги, кинулись врассыпную, а охранявшие их овчарки с лаем погнались за автомобилем.
Когда отъехали подальше, Лидия Николаевна остановила машину и пригласила Юру и Нину сесть рядом с ней. Юра замешкался — жаль было оставлять Алешу. Этим воспользовался Боря.
— Я, я, я пересяду! — закричал он и тут же перелез на переднее сиденье.
Юра даже рад был, что этот шакал ушел от них. И совсем обрадовался, когда дядько Антон уселся на заднем сиденье между мальчиками, притянул их за плечи к себе и спросил:
— Ну как, запорожцы, по-прежнему желаете стать наездниками-конюхами?
Друзья смутились.
— А можно быть и к-конюхами и шоферами? — спросил Алеша.
— Всего можно добиться, если очень захотеть, — ответил механик и рассказал, что он когда-то лепил формочки для литья, а сейчас хочет отлить из бронзы копию статуэтки коня на дыбках, которая стоит в кабинете старого Бродского. Но сначала надо сделать из глины формочку, слепок с того коня. Это удастся, если только ему не будет никто мешать, подглядывать. Старый пан Бродский не терпит, если у кого есть такая же цацка, как у него. Ему надо, чтобы люди говорили: «О! То мает тильки Бродский!» Гордыня! Хочет, чтоб люди завидовали. И если его, Антона Семеныча, увидят около коня с глиной, то выгонят с позором. Хорошо, если бы хлопцы помогли ему. Не слепок делать — это он сам, а увели бы панычей подальше от дома и не приходили, пока он их не позовет. За это он вылепит им все, что они пожелают: хоть коней любой породы, хоть автомобиль…
Юра закричал:
— Коня, коня арабской породы!
— Потише! — сказал, хмурясь, дядько Антон и покосился на сидевших впереди Нину и Борю.
Но автомобиль так тарахтел, что все равно ничего не было слышно.
— Про все это, хлопцы, никому ни слова. Тайна! Чтоб никто не знал.
— Тайна! — повторил Алеша.
— Ни слова! — подтвердил Юра и поднял руку вверх.
2
Автомобиль въехал на чистый широкий двор, окруженный строениями, и затормозил у большого двухэтажного дома с белыми колоннами. По обеим сторонам парадного высокого овального крыльца стояли каменные бабы с курганов. Из дома вышла женщина в черном шелковом платье и важный старик с длиннющей седой бородой. Такой бороды Юра еще никогда не видел: как у Черномора. Только тот был карликом, а этот Черномор высоченный. Его красный фрак, украшенный золотыми пуговицами, был очень красив. Вот если бы ему еще генеральские эполеты! Выбежали к автомобилю восьмилетние двойняшки Кадя и Катя, настолько похожие друг на друга, что Юра всегда ошибался, кто из них Кадя, а кто Катя. Различались они только голосами: у одной был тонкий голос, а у другой совсем писклявый. Но если молчат, не разберешься.