...Уже несколько дней государь ездил в войска и ободрял их своим присутствием. Он выезжал ранним утром из своей квартиры и с одного из холмов наблюдал за ходом бомбардировки. С правой стороны располагался главнокомандующий, сзади в несколько рядов стояли генералы свиты, ближе министры, чины поменьше держались по сторонам пригорка группами – все внимательно следили в бинокли и подзорные трубы за стрельбой. На холме главной квартиры главнокомандующего и вовсе держались свободно: кто лежал на спине, кто на животе, да и разговоры велись совсем не относящиеся к войне – вспоминали то, сё... Однообразие и монотонность бомбардировки без всякого видимого результата мало кого беспокоили.
Вдали серыми пятнами виднелись редуты – сделано солидно: широкие, глубокие рвы, высокие насыпи, и трудно было сказать, какой из редутов был наиболее грозным, – все казались труднодоступными. И вот эту позицию решено было попробовать еще раз взять в лоб. Все понимали, что предстоит великое кровопролитие.
День 30 августа вошел в историю как третья Плевна. Накануне в своем донесении царю главнокомандующий писал: «От всей души поздравляю с днем Ангела, и да поможет нам Господь обрадовать Тебя сегодня чем-нибудь хорошим». И это «хорошее» началось.
Утром главнокомандующий, а затем и вся главная квартира выехали на высоты для наблюдения за ходом сражения. На высотах было многолюдно. Вдалеке гремели выстрелы, слышалась барабанная дробь, и вот под эти звуки началось богослужение перед развернутыми иконами. Царь стоял впереди. Затем все опустились на колени, склонив головы. Священник с дрожью в голосе, вскинув руки и подняв лицо к небу, воззвал: «Еще просим о сохранении воинства расейского». Хор подхватил: «У Господа просим. Подай, Господи». Картина впечатляющая: блеск эполет, склоненные головы, голубизна неба и виднеющиеся вдали горы.
В это время раздался раздирающий уши треск ружейного огня и в центре послышалось: «Ура-а-а-а! Ура-а-а!» Это войска пошли на приступ. Но почему раньше установленного времени? Ведь по диспозиции атака должна начаться в 3 часа дня.
Биографии свидетельствует, что редко какое сражение происходит согласно намеченному плану, нарушения его могут быть либо пагубны, либо полезны, исходя из обстоятельств и от разумной находчивости или от замешательства и растерянности исполнителей. Диспозиция третьей Плевны была составлена так неумело и при таком плохом знании противника и его расположения, что только благодаря нарушению ее возможен был благоприятный исход боя.
После молебна начался завтрак. На холме поставили стол, за которым разместились царь со своей свитой: место и время такого представительного завтрака, прямо сказать, выбрано «удачно» – на поле брани лилась кровь воинства, а за столом рекой лилось шампанское, вдалеке словно Перун мчался на своей колеснице, а здесь тоже своеобразный грохот – выстрелы пробок. Царь: «Выпьем за здоровье тех, которые там теперь дерутся – ура!»
Войска, как намечалось в диспозиции, шли на штурм неприятеля под невыносимым огнем, и если посмотреть со стороны, то общий штурм Плевны разбился на три разрозненных штурма. Каждая из трех группировок генералов Черната, Крылова, Имеретинского, не имея между собой надежной связи, действовала на свой страх и риск. Русское командование вполне могло бить противника числом, ведь общее преимущество над армией Осман-паши было подавляющим. Пехота, например, имела превосходство в два раза, артиллерия – в пять! Но именно раздробленность и отсутствие взаимовыручки, без чего немыслимо такое масштабное сражение, сыграли свою злосчастную роль.
Не стал тревожным для высшего командования и тот факт, что на левом фланге силы русских равняются неприятельским. И хотя это выяснилось уже в ходе сражения, такое открытие никого в Полевом штабе не обескуражило. По диспозиции левофланговый отряд выполнял второстепенную задачу. Документ этот, попав в руки Скобелева, вызвал у генерала легкий шок: он именовался «начальствующим над всеми частями левого фланга». Такой неожиданный кульбит больно ударил по самолюбию князя Имеретинского, а самого Скобелева застал врасплох. Ведь до штурма оставалось всего несколько часов. Надо ли говорить о той сумятице, которая творилась в штабе?
«Разве ты не понимаешь, – обратился князь к полковнику Паренсову перед штурмом, – что Скобелев отнимает у меня все... да ему иначе и нельзя. При чем же я останусь?» К чести Имеретинского, он сумел найти в себе мужество признать превосходство Скобелева: «Михаил Дмитриевич, было бы странно, если бы я вздумал из себя строить человека, знающего больше, чем ты... я вполне сумею подчиниться тебе в эти дни при всех обстоятельствах».
А они складывались явно не в пользу атакующих. В 15 часов румынские войска двинулись на Гривицкий редут. И тут выяснилось, что у турок за ним расположен еще один, не менее мощный, чем первый, который вообще не попадал в поле зрения с исходного положения, и поэтому появление редута оказалось полной неожиданностью для наступавших. Первая, а затем и вторая атаки румын не имели результата, захлебнулась и третья атака. Необстрелянные и не принимавшие участия до сих пор в боях румынские полки подходили к редутам на двести – триста шагов, но всякий раз откатывались назад, неся большие потери, число которых составило три тысячи человек. И лишь в 18 часов с подходом еще одной румынской дивизии и корпуса русских объединенными усилиями союзным войскам удалось захватить одно из укреплений, однако цена успеха оказалась слишком велика – три тысячи шестьсот человек убитыми.
Дела в центре обстояли не лучшим образом. Здесь атаку начали на три часа раньше намеченного срока, в 12 часов дня. Причина стала известна позднее: генерал Крылов услышал стрельбу на левом фланге и решил, что пора и ему вступать в бой. На этом участке творилось непонятное: неудачей обернулась попытка двух полков приблизиться к редутам, два других вначале заняли траншеи, но сильный огонь из редутов заставил их отступить. Затем поодиночке вступали в бой полк за полком – надо бы хуже, да некуда, результата никакого, потери – четыре тысячи триста человек убитыми.
По-иному дело обстояло у Скобелева. Получив из штаба диспозицию, Скобелев, уставший от постоянных боев (Осман-паша не оставлял его в покое), созвал совет, который решил: не ввязываться в бой с находящимся на левом фланге отряда редутом у деревни Кришин, ограничиться его обстрелом с третьего гребня Зеленых гор, где установить две батареи. Для отражения же возможной атаки из этого редута выделить отряд казаков. Основным направлением для наступления Скобелев избрал редуты Исса-ага и Кованлек. Замысел ясен: с захватом этих редутов открывалась прямая дорога на Плевну. Некоторые, истины ради, предлагали выполнить предписанное диспозицией, сначала ударить по Кришинскому редуту и тем самым обеспечить себе левый фланг, а после повернуть на Плевну. Но так как отряд был наименьшим, данное решение, в принципе правильное, втянуло бы его в ненужный бой и отвлекло от главной цели – атаки на Плевну. Правда, редуты Исса-ага и Кованлек предполагалось брать с фронта, но сместись отряд вправо или влево – и он под огнем еще более мощных укреплений. Да ведь и расчет предполагал, что где-то – то ли на правом фланге, то ли в центре – у русских войск будет успех, который не позволит Осман-паше свободно маневрировать силами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});