Читать интересную книгу Хождение по квадрату - Рид Коулмен

— Роскошная рубашка, классическая. Это вам от меня. — Я протянул Джеку бутылку французского каберне 68 года.

— Как любезно с вашей стороны! — Голос Джека дрогнул. — За что?

— Питер сказал мне, что поручил вам заняться подарками, поэтому я решил, что будет справедливо подарить и вам что-нибудь. Кроме того, это способ принести вам извинения. Оба первых раза, когда мы встречались, я думал, что вы просто задница. Понимаете, уж слишком невозмутимы. Но теперь мы с Кэти пришли к мнению, что вы хороший человек. Во всяком случае — вы чертовски забавный!

Пожимая мне руку и кивая на Кэти, Джек поинтересовался:

— Как она все выдерживает?

— Выдерживает? — удивился я (алкоголь брал свое).

— Ну, исчезновение брата и все остальное. Как она…

— Да, конечно, я не сразу понял, о чем вы. У Кэти все в порядке. Она очень сильная. Но ее семья в отчаянии.

— Спасибо за пропуска, которые вы мне оставили, — быстро сказал он, меняя тему, потому что Кэти вышла из кабинки. — Посетить «Грязный бар» — все равно что посетить Диснейленд или Освенцим: каждый должен это сделать хотя бы раз в жизни.

Я пересказал ему приключения Кэти в уборной «Грязного бара». Джек предложил последний тост за нее. Хоть Джек заявлял, что ноги его там не будет, я заверил его, что смогу достать пропуск в любой момент. Он ответил:

— Спасибо, не надо.

Кэти приходила в себя. Я еще раз поблагодарил Джека, извинился и пошел попрощаться с Питом. Он спал как убитый, сидя в своем кресле. Не желая его будить, я оставил записку.

— Пит спит, — сообщил я, вернувшись в зал.

Джек сказал, что обо всем позаботится. Внизу есть одеяло и матрас. Учитывая количество выпитого, мы с Джеком пришли к согласию, что лучше ему не садиться за руль и не ехать ночью домой на Лонг-Айленд. Выполняя свой собственный совет, я погрузил Кэти (она все еще не совсем протрезвела) и наши подарки в такси.

Я оставил ее, сонную, в машине, пока носил наверх коробки. Когда я дотронулся до ее плеча, чтобы повести домой, она прошептала:

— Поздравляю с Днем святого Валентина, — и тихо меня поцеловала. — Я люблю тебя, Мо.

При этих словах сердце чуть не выскочило у меня из груди. Пьяная или нет, она произнесла слова, которые я втайне мечтал когда-нибудь от нее услышать. И все же, несмотря на ее объяснение, несмотря на радостную новость Арона, несмотря на вечеринку и подарки — словом, несмотря на все это, я чувствовал непреодолимое желание выйти и действовать. Я не знал, почему так происходит. Алкоголь сделал мою походку неуверенной.

15 февраля 1978 года

Я сделал это. Я нашел его. Он где-то за дверью, сидит за кухонным столом с чашкой кофе в руках, а может, все еще лежит в постели, в объятиях своего любовника. Меня задействовали вовсе не для того, чтобы я нашел Патрика, но я это сделал, мне удалось то, что всем Салли, всем лучшим детективам в мире не удалось бы совершить. Сегодня я могу высоко держать голову: бюрократы и случайный листок копирки превратили меня в хромого экс-копа, но я знал, что получил бы золотой жетон. Почему же, как только палец коснулся звонка, мое сердце наполнилось сожалением? Почему мне хочется бежать без оглядки?

Я не мог сказать, когда догадался. Не было ни вспышки молнии, ни внезапного прозрения. Где-то в тревожном сне случайные линии и обрывочные детали сплелись в дорожную карту. Я просто проснулся, зная, что мне осталось сделать несколько последних шагов — и все прояснится.

Кэти все еще крепко спала, и я тихо вылез из кровати. Голова раскалывалась, от меня разило перегаром. Я в нерешительности постоял у кровати, прислушиваясь к окружающим звукам, чтобы понять, спят ли еще Мисти и Коста, здесь ли они вообще. Я не желал никому ничего объяснять, пока у меня не будет доказательств. В Манхэттене невозможно ничего не слышать, если только ты не глухой. Через минуту я решил, что либо Мисти и Коста еще спят, либо они у Косты. Я как можно тише принял душ. Подумав, что у Кэти должны быть запасные ключи, я прихватил связку и ушел.

Из телефона-автомата на Хадсон-стрит я набрал телефон «У Пути», подождал десять гудков, потом повесил трубку и снова перезвонил, думая, что в первый раз ошибся. На восьмом гудке кто-то поднял трубку, вернее — уронил телефон на пол. Я ждал.

— Господи, Луиза, я буду дома через несколько часов! — Голос Пита Парсона был хриплым со сна и алкоголя.

— Это не Луиза, Пит, — сказал я. — Это Мо Прейгер. Я в квартале от бара. Сделай мне одолжение, поднимись и впусти меня. Я все объясню при встрече.

Я повесил трубку и прошел квартал до бара. У меня была минута, чтобы придумать какую-нибудь чушь и выдать ее за чистую монету.

— Эй, извини, — буркнул я, — но это важно.

— Сейчас только половина восьмого утра. Что у тебя такого важного?

— Можешь дать мне пленку из твоего фотоаппарата? — спросил я, протягивая ему кружку черного кофе.

— Спасибо за кофе. У меня голова гудит. Итак, — сказал он, обходя бар, чтобы взять молоко и сахар, — чем так важна эта пленка, что я должен отвлечься от «лечения» синдрома?

— Вчерашний снимок Кэти, он мне очень нужен.

— Да, да, да, все что угодно. Дай мне допить кофе, я спущусь и…

— Я сам схожу, — предложил я, — и сразу вернусь.

— Пожалуйста.

Я заглянул к нему в офис и через пару минут вернулся в бар с пленкой, поблагодарил Пита за вечеринку и за то, что отдал пленку, пообещал напечатать комплект фотографий и для него.

— Знаешь, — позвал он меня, когда я уже направился к двери, — я не так давно уволился со службы, чтобы не учуять дерьмо, когда вляпываюсь. Делай с этой пленкой все что хочешь, мне плевать, я просто хочу, чтобы ты знал — меня не проведешь!

Я даже не попытался настаивать:

— Прости, Пит. Ты прав, мне она позарез нужна.

За полчаса я по телефону из кабинки на Хадсон-стрит отыскал фотографа, который согласился срочно проявить пленку. Настойчивость и «Желтые страницы» помогли. На Манхэттене, помимо писателей, художников и музыкантов, обреталось множество живших впроголодь фотографов. Проблема заключалась в одном — найти достаточно безумного, который захотел бы закрыться в проявочной в восемь утра в субботу.

Его студия-квартира находилась на Хестер-стрит в Южном Истсайде. Чтобы попасть туда, пришлось войти в подъезд, где воняло мочой и валялись использованные шприцы. Джулио открыл мне дверь, в руке у него дымился косячок. Я вежливо отказался от предложения затянуться пару-тройку раз. В гостиной на полу лежала худая, как смерть, девушка. Она явно была без сознания. Надеть на нее полосатую пижаму с желтой звездой на рукаве — сошла бы за узницу концлагеря.

Джулио протянул руку за пленкой. Я отдал ее завернутой в две двадцатки и десятку.

— Это за два комплекта, — напомнил я, — и пленку с негативами.

Еще за десятку он разрешил мне сколько угодно пользоваться его телефоном. Интересно, поднял бы он ставку, если бы знал, что я буду звонить во Флориду? Тони-пони Палоне удивился, как и Пит Парсон, но не раздражился. Мы поболтали о старых добрых временах, о моей отставке и обсудили его процветающий строительный бизнес в Форт-Лодердейле. Он предложил мне работу.

— Невозможно полагаться на этих мужланов, размахивающих Библией. Они цитируют вам Писание, а сами обворовывают вас. Мне необходимо импортировать из Нью-Йорка еврея. Здесь их полным-полно, но всем лет по сто, а то и по полтораста. Ты понимаешь, что я имею в виду? Ладно, забудь, если не хочешь.

Я сказал, что подумаю, и действительно подумал — секунду, а потом сообщил, что мы с его кузеном Ники подружились. Он был в курсе, сказал, что Ники звонил ему. К несчастью, сказал я, у меня только рабочий номер Ники, мне понадобилось достать на сегодняшний вечер пропуска в его заведение, а я никак не могу его найти. Тони продиктовал домашний номер, записал мой телефон и обещал звонить. Я повесил трубку, подумав, что, скорее всего, я никогда больше ничего от него не услышу, — как и он от меня.

Я не разбудил Ники — он еще не ложился, обрадовался моему звонку, но огорчился, узнав, что мне нужен Медведь. Ники немного смягчился, когда я сообщил, что только что говорил с его знаменитым кузеном Тони.

Мы обсудили вечеринку в баре «У Пути», и Ники стал умолять, чтобы я как можно скорее шел к нему работать. Как и Тони, Ники не доверял людям, которые его окружали. Он хотел, чтобы вокруг были друзья детства.

— Ты сможешь работать охранником. Я буду платить тебе наличными.

По правде говоря, это было очень соблазнительно, я ответил, что подумаю, — и говорил серьезно. Но сейчас мне нужны адрес и телефон Медведя. Ники дал мне то и другое, я пообещал, что скоро увидимся, сказал, что поцелую Кэти от его имени. Все время, пока я говорил по телефону, девушка-мумия на полу не шевелилась. Когда вошел Джулио, я как раз решил проверить у нее пульс.