Читать интересную книгу Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия - Коллектив авторов

К парламентским выборам 2010 г. партия тори подошла с доктриной «прогрессивного консерватизма», в основе которой лежала концепция «большого общества». Идейными источниками этой концепции стали Центр социальной справедливости, который в 2004 г. создал бывший лидер партии И. Дункан Смит и «мозговой центр» ResPublica (Филип Блонд). Идея формирования «большого общества» подавалась как «прогрессистская», нацеленная на поощрение общественной самодеятельности и дебюрократизацию. Впервые в развернутом виде Дэвид Кэмерон представил концепцию «большого общества» в своей лекции осенью 2009 г. «Масштабы, сферы компетенции и роль государства в Британии достигли такой степени, – заявил он, – что оно не способствует снижению бедности, борьбе с неравенством и увеличению общего благосостояния».

Предложенный Кэмероном вариант «большого общества» являлся, по сути, попыткой осуществить синтез тэтчеризма (антиэтатизм и минимальное социальное государство) и лейбористского «третьего пути» Т. Блэра (акцент на коммунитаризм). Ссылки на социальное взаимодействие, на низовую самодеятельность звучали новаторски для тори, но расплывчатость формулировок позволяла использовать концепцию для обоснования урезания «государства благосостояния».

По результатам всеобщих выборов 2010 г. в Британии было образовано первое в послевоенной истории Британии коалиционное правительство консерваторов и либеральных демократов, в котором Дэвид Кэмерон занял пост премьера.

В экономической политике в условиях продолжавшегося финансово-экономического кризиса новое правительство в целом продолжило линию лейбористского кабинета, но придало ей более жесткий характер. В сравнении с другими странами Запада Британия наиболее агрессивно проводила финансовую политику, направленную на сокращение дефицита государственного бюджета и снижение государственного долга. Обратившись в данном случае к рецептам тэтчеризма, правительство Кэмерона сосредоточило усилия на резком сокращении государственных расходов.

В 2011 г. в экономической политике стали постепенно смещаться акценты с антикризисных мер на решение долгосрочных стратегических задач модернизационного характера. В марте была опубликована «Программа роста 2011». Она включала пакет мер, призванных придать динамизм экономике, стимулировать деловую активность. При этом правительство признало, что необходимое условие успешного развития экономики – ее диверсификация и реиндустриализация на новой технологической основе. Модель, основанная на финансовом секторе как двигателе роста, продемонстрировала свою неустойчивость. Значительные изменения правительство Кэмерона внесло в налоговую систему Британии с целью уменьшения налоговой нагрузки на бизнес, которая в последние годы оказалась существенно выше, чем в других ведущих развитых странах.

Политика коалиционного правительства дала положительный эффект, но не смогла переломить ситуацию: Британия до сих пор не вышла на траекторию устойчивого роста экономики. Тем не менее жители Британии рассматривают экономическую политику как самую сильную сторону деятельности коалиционного правительства, чего нельзя сказать о его политике в социальной сфере. В октябре 2010 г. премьер Д. Кэмерон амбициозно заявил о том, что кабинет министров предлагает самую радикальную программу реформ «государства благосостояния» за последние 60 лет. Однако сложное состояние национальной экономики и широкомасштабные меры по урезанию государственных расходов привели к тому, что пока эта программа не обрела четких очертаний. Как и предполагали некоторые критики, концепция создания «большого общества» обернулась попытками переложить на получателей социальных услуг часть расходов. В период острого экономического кризиса Кэмерон и его сподвижники руководствовались не идеологическими, а сугубо прагматическими соображениями, ситуационным подходом к решению текущих проблем.

Со времени возвращения консерваторов во власть в партийных рядах обострились внутренние противоречия. Заметно увеличилась активность правого, тэтчеристского (или традиционалистского, что сейчас почти одно и то же) крыла тори, которое открыто выступает против реформаторских начинаний нового поколения лидеров. Показательным примером стала судьба правительственного законопроекта о дальнейшей реформе Палаты лордов, на которой настаивали либеральные демократы при формировании коалиции. При голосовании 92 консерватора-заднескамеечника, нарушив партийную дисциплину, высказались против реформы, а еще 19 воздержались, и в итоге билль был провален.

Серьезные разногласия существуют в Консервативной партии и по вопросам, касающимся морали и норм социального поведения. На первый план здесь вышел вопрос о регулировании гомосексуальных отношений. Позиция Д. Кэмерона по этой проблеме заметно менялась. В 2000 г. он обвинял лейбористского премьера Т. Блэра в том, что тот подрывает семейные ценности и «продвигает гомосексуальность в школах». Но в 2009 г., незадолго до парламентских выборов, лидер консерваторов публично извинился за свою прежнюю позицию. Стремясь к модернизации облика партии, Кэмерон явно ориентировался на ослабление традиционных ценностей в британском обществе и возросшее влияние ЛГБТ-сообщества.

В своей речи на партийной конференции 2011 г. премьер-министр призвал парламентариев-тори поддержать легализацию однополых браков. Он попытался обосновать такую позицию с точки зрения консервативных ценностей: «Консерваторы верят в связи, которые нас связывают… я поддерживаю однополые браки не вопреки тому, что я консерватор, а вследствие того, что я консерватор». В начале 2013 г. правительство внесло в парламент законопроект о легализации однополых браков, однако 140 депутатов-тори проголосовали против законопроекта, и он был одобрен лишь благодаря единодушной поддержке лейбористов и либдемов.

Наибольшую угрозу единству и стабильности Консервативной партии несут разногласия в ее рядах по вопросу об условиях членства Великобритании в Евросоюзе. Евроскептики внутри партии значительно усилили свое влияние и активизировались в публичной сфере. Еще в 2013 г. Кэмерон пообещал в случае победы партии на всеобщих выборах провести в стране до конца 2017 г. референдум по вопросу о дальнейшем пребывании Великобритании в Евросоюзе. Ужесточение позиции руководства тори стимулируется растущими успехами националистической Партии независимости Соединенного Королевства (ПНСК), выступающей за жесткий контроль над иммиграцией и выход из Евросоюза. Ввиду «фактора ПНСК» лидеры консерваторов выдвинули на передний план публичной политики проблему ограничения притока в Великобританию трудовых мигрантов из стран Евросоюза.

К выборам 2015 г. Консервативная партия подошла в сложном состоянии. Идеологический динамизм последних лет пребывания в оппозиции уступил место прагматизму главной правительственной силы, ищущей выход из экономического кризиса. Эти поиски привели к определенному поправению политического курса партии. Однако благодаря разным факторам, в том числе поражению лейбористов в большинстве избирательных округов в Шотландии, ей удалось получить абсолютное большинство в парламенте (51 % мандатов), хотя по доле голосов отрыв от лейбористов был умеренным (37 % против 30 %). Партия независимости получила 3,8 млн голосов (12,6 %), но из-за мажоритарной системы завоевала лишь один мандат.

Другие консерваторы: Партия независимости Соединенного Королевства

Партия независимости Соединенного Королевства (ПНСК) прошла определенную эволюцию и сейчас может быть позиционирована как консервативная партия с правопопулистским и либертарианским оттенком.

ПНСК была основана в 1993 г. профессором истории из Лондонской школы экономики Аланом Скедом как партия либерального направления, выступающая за освобождение граждан Великобритании от бюрократов Брюсселя путем выхода страны из Евросоюза. Постепенно в партию перешли некоторые евроскептики из правившей тогда Консервативной партии, при этом новоприбывшие зачастую проповедовали ультранационалистические, расистские взгляды. В результате А. Скед в 1997 г. покинул партию, обвинив ее в правом перерождении. Первый электоральный успех пришел к партии в 1999 г., когда на выборах в Европарламент, проводившихся по пропорциональному принципу, она получила 7 % голосов и три депутатских места.

Новый этап в жизни ПНСК начался с избрания в 2006 г. главой партии Найджела Фараджа, который, с небольшим перерывом, сохраняет лидерство до сих пор. Нельзя сказать, что партия превратилась в чисто лидерскую, но Фарадж – яркая медийная, харизматичная фигура – несомненно стал ее публичным лицом. В 1999 г. он был избран членом Европарламента. Новый лидер осознал, что имидж ПНСК как «партии одного вопроса» – выхода из ЕС – не позволяет ей расширить влияние. Партия стала делать акцент на том, что прекращение зависимости от Евросоюза позволит решить целый ряд других острых проблем и прежде всего ввести жесткий контроль над иммиграцией, правила которой сейчас регламентируются Брюсселем. В русле популярных идей тэтчеризма партия начала активно пропагандировать необходимость реализации антибюрократических принципов малого государства. Наконец, были предприняты усилия, чтобы опровергнуть звучавшие в ее адрес обвинения в расизме, ксенофобии и экстремизме. В частности, партия целенаправленно включала в состав своих кандидатов на выборах представителей национальных меньшинств. Из ПНСК не раз исключались активисты, допускавшие публичные расистские высказывания. Партия провозглашает свою приверженность «гражданскому национализму, который является открытым и инклюзивным для всех, кто желает идентифицироваться с Британией, независимо от этнической или религиозной принадлежности».