Читать интересную книгу Жизнь ни о чем - Валерий Исхаков

Уверен, что поездка моя бесполезна. Ничего не расскажет попадья, ничьих не раскроет тайн. Не потому, что скрытная, а потому, что ничего не знает. Вся моя надежда покоится на тайне исповеди. Мог ведь кто-то из наших друзей - сам Андрей или тот, кто связан с ним этой тайной, - исповедаться Сашке. Чтобы разделить с другом тяжесть. И чтобы попросить у священника отпущения грехов. Но тайна исповеди - серьезная тайна. И вряд ли даже верной подруге своей доверил бы Сашка эту тайну. Наверняка бы не доверил. Так что:

Этими соображениями я поделился с шофером Наташей. Не было сказано, что от нее должен я держать свою миссию в тайне. Вот я и не стал держать. Хоть и понимал, что машина принадлежит холдингу и подручные Игоря Степановича вполне могли напичкать ее микрофонами, чтобы слышать, о чем я буду с Наташей говорить. Пусть слушают, мне на это плевать. Я, в конце концов, живой человек, мне общение нужно, поддержка нужна дружеская. Человеческое тепло. И тут оно и было, это тепло, рядом, справа от меня. Много большого человеческого тепла в моей рыжей помощнице. На всех хватит.

А справа было тепло потому, что ехали мы на сей раз не в "Пассате", а в том самом двухдверном широкобедром, ярко-синем джипе. "Toyota-RAV4" называется мечта Наташина, и руль у мечты - справа.

Как-то непривычно сидеть слева: будто я за рулем, только руля под руками и нету. Так и хочется порой увернуться от встречного автомобиля, а уворачиваться приходится не мне, Наташе. Если она недостаточно быстро увернется, погибну в столкновении я. А она уцелеет.

- В этом смысле машина с правым рулем - находка, - сказал я.

- Находка для кого? - улыбнулась Наташа.

- Для плохих водителей, желающих избавиться от своих тещ.

- Почему - тещ?

- А во многих странах место рядом с шофером так и называют - "тещино". В Японии, надо полагать, тоже.

- Я выделю это место для свекрови, - засмеялась Наташа. И, подумав, уточнила: - Будущей свекрови.

Она кокетничала со мной. Не так чтобы очень - все же формально я был босс, а она - мой водитель и ординарец, так распорядился всемогущий Игорь Степанович. Но мне вовсе не хотелось строить из себя босса перед молоденькой и хорошенькой девушкой. Нет, не так: молодой и хорошенькой женщиной. В первый день показалось мне, что она младше Ирины Аркадьевны, а все существа женского пола моложе двадцати пяти для меня - девушки. Сегодня же, не накрашенная, в цветастой длинной ситцевой юбке, простенькой кофточке и с платком на голове, из-под которого выбивались рыжие пряди, выглядела Наташа старше, лет на двадцать семь - двадцать восемь. Совсем молодая, конечно, рядом со мной, но - женщина.

Зрелой Наташа больше нравилась мне. Проще и приятнее было воображать, что она - моя добрая приятельница. Из того лучшего разряда женщин, с которыми можно и потанцевать, и приобнять их на ходу, за талию подержать, поцеловать в шейку - но не надо долго ухаживать, дарить цветы, назначать свидания. Они - свои парни. Они пьют с нами наравне и с нами наравне работают. Лучший вид отношений между мужчиной и женщиной. Женщина остается для тебя женщиной, но при этом она тебе еще и друг.

До настоящей дружбы нам с Наташей было еще далеко. Но мы двигались к этому. Мы были на правильном пути. Мы ехали в деревню, за сто пятьдесят верст от города, и каждая верста, пройденная нашим широкобедрым внедорожником, приближала нас не только к попадье, но и друг к другу. Ненамного, но приближала. По крайней мере после нескольких верст и после нескольких неудачных попыток мы окончательно перешли на "ты".

- Ты так думаешь? - спросила она о попадье. В том смысле, что Сашка вряд ли поделился с нею тайной нашего друга. Особенно если друг доверил ему тайну на исповеди. - Впрочем, тебе видней:

- Это почему же?

- Ну, ты ведь у нас женатый человек: Даже дважды женатый.

- А ты не замужем?

Она снова рассмеялась.

- Какой ты невнимательный! Я ведь нарочно сказала: "Для будущей свекрови". Чтобы ты понял. А ты мимо ушей пропустил. Значит, смотришь на меня - и не видишь. Слушаешь - и не слышишь. О другой, значит, думаешь:

- Ну, мало ли: Может, ты имеешь в виду пятую будущую свекровь. Или шестую.

- Это уж как-то слишком.

- Я тоже так думаю.

- И вообще у меня еще не было: - Она замялась.

- Желания или необходимости?

- И того и другого.

- А у меня есть. Только я сейчас не про то - я все больше о деле думаю: - Слушайте меня, микрофоны, слушайте. Специально для вас говорю. Чем дальше, тем сложнее мне это дело кажется. И тем меньше у меня шансов, что удастся что-нибудь узнать. Боря Путешественник уже отпал. Скоро и попадья отпадет, уверен. И останется у меня ровно два шанса: Вера да Нина. Возможно, одна из них знает тайну. Очень возможно. Но ни одна из них так просто ее не выдаст. Не те характеры.

- А тебе так важно выполнить задание?

- Очень важно. Можно сказать: жизненно важно. - Ох, не хотелось мне говорить этого под микрофонами. Не хотелось давать Игорю Степановичу дополнительный козырь против себя. У него и так козырей полная колода. Но я все равно сказал. И много еще чего скажу. Пусть считает, что я о подслушке не подозреваю и доверяю ему и его людям полностью.

- Но почему?

- Ты сама сказала: потому что женат второй раз. И женат на женщине, которую от мужа увел. А муж этот: Не знаю, плох он был или хорошо как муж, но должность занимает высокую, деньги загребает большие и жену и детей обеспечивал очень неплохо. Гораздо лучше, чем я когда-нибудь смогу их обеспечивать. Даже если стану доктором наук и профессором. И десять тысяч, которые мне в вашей конторе дали, меня тоже не спасут, тут он тоже прав:

- Кто?

- Да муж этот, кто же еще: Мне десять тысяч дали, а ему за то, что меня к вам привел, сорок пять. Ощущаешь разницу? И жена моя - его бывшая жена - эту разницу тоже ощутит, когда узнает. И всегда будет ощущать. Если я, конечно, не добьюсь чего-то большего:

- Но не ради денег она ведь за тебя выходила, - рассудительно сказала Наташа. - Ведь знала же она, что ты меньше получаешь. Зачем же этим попрекать?

- Да в том-то и дело! - взорвался я. - В том-то и дело, - повторил я уже чуть спокойнее. - Никогда она меня деньгами не попрекнет. Не так воспитана. Но я-то про себя буду знать, что я отнял у другого мужчины женщину, что я так сильно хотел ее отнять, что готов был обещать ей все на свете. И обещал. И она мне верила. А теперь, когда дошло до исполнения обещаний, оказывается, что обещаниям моим - грош цена. Кажется, у Шекспира сказано: "Все влюбленные клянутся исполнить больше, чем могут, а не исполняют даже возможного". Это про меня. Потому что нет ничего невозможного в том, чтобы обеспечить женщине, с которой ты связал свою жизнь, такой достаток, которого она заслуживает. С этим хотя бы ты согласна?

- Согласна.

- И она согласна.

- Кто?

- Майя, конечно. Моя вторая жена.

Мы часто говорили с ней - с Майей, не с попадьей - о том, что такое семья и семейная жизнь. И оба согласились, что нам уже не семнадцать лет, и что семейное счастье - это не только нежные чувства, и что ради семьи каждый из нас должен быть готов на все. "Все в семью!" - такой у нас был лозунг с первой женой и такой у нас лозунг со второй. Что не удивительно, в общем, ведь Майя с Инной - лучшие подруги.

- Все в сймью! - повторила Наташа. Она произнесла эти слова точь-в-точь как Инна - с ударением на первом слоге. - Все в сймью!

- Именно так.

- И ты действительно готов ради семьи на все?

- Не знаю. Думаю, что да: Что я: Нет, не знаю. В самом деле, не знаю. Хотел сказать, что уверен в себе, но на самом деле я ни в чем не уверен. Ни в чем. Даже в том, что мы едем правильной дорогой:

Наташа не ответила. Не сочла нужным отвечать. Как раз в этот момент мы проезжали мимо указателя. Если верить ему, нам нужно свернуть на ближайшем перекрестке вправо и проехать двадцать два километра. Если бы на все свои вопросы я находил ответы с такой легкостью, жизнь была бы намного проще и веселее.

И вот мы уже въехали в нужную нам деревню и тихо покатили по единственной асфальтированной улице, вдоль которой выстроились ветхие одноэтажные домишки, мимо сгоревшей и так и не отстроенной церкви, мимо колодца, мимо пожилой женщины в длинной ситцевой юбке, белой кофточке и белом платочке, которая несла на коромысле ведра с водой. Наташа притормозила, чтобы спросить у женщины дорогу к поповскому дому, я заглянул через ее плечо и увидел, что женщина была не такая пожилая, как мне показалось, видимо, из-за ее старомодного наряда, ей явно не было еще и пятидесяти:

Конечно, не было, я знал это точно, она была старше меня на каких-нибудь семь или восемь лет - моя бывшая учительница, моя давняя партнерша по танцам, моя Наталья Васильевна.

2

- Но как же так получилось? - спросил я. - Ведь мы искали вас всюду, у всех спрашивали, и все говорили, что вы куда-то уехали. А куда - никто не знал. Но все думали, что далеко. В Москву, в Ленинград, в Америку, наконец: Но не в деревню же Калиново в каких-нибудь ста пятидесяти верстах от города: