Наконец, многие археологически исследованные поселения расположены на вершинах холмов или вершинах скал, что имеет смысл только в случае необходимости защищаться от нападений врагов. Известные примеры этого — поселения индейцев анасази в Меса-Верде и в других местах юго-запада США, находящиеся на скальных выступах, куда можно попасть только с помощью лестниц. Их расположение высоко над долиной означает, что воду и другие припасы приходилось таскать на высоту сотен футов. Когда на юго-западе появились европейцы, такие поселения использовались индейцами как убежища, где можно было скрыться от европейских завоевателей. Отсюда следует, что поселения на скалах, которые, согласно данным археологии, датируются временем за много столетий до появления европейцев, аналогичным образом использовались для защиты от других индейцев; особенно роль таких убежищ росла со временем из-за увеличения плотности населения и угрозы агрессии соседей. Если бы археологических данных было недостаточно, красноречива наскальная живопись: рисунки, относящиеся к верхнему плейстоцену, показывают схватки между враждующими группами, людей, проткнутых копьями, сражения с использованием луков, стрел, щитов, копий, дубинок. Более поздние и изощренные, но все еще доевропейские произведения искусства в этой традиции — знаменитые майяские стенные росписи в Бонампаке примерно 800 года н.э., в чудовищно реалистической манере изображающие войны и пытки пленников.
Таким образом, мы располагаем тремя обширными источниками информации: сообщениями современных наблюдателей, археологическими данными и заключениями историков искусства — о традиционных войнах в малочисленных сообществах самых разных размеров, от маленьких групп до больших вождеств и ранних государств.
Формы традиционных войн
Войны как в прошлом, так и в настоящем принимали многообразные формы. Традиционные военные действия использовали все основные тактики, применяемые современными государствами, которые были технологически доступны племенным сообществам. (Естественно, племенам не были доступны средства ведения воздушных войн, а сведения о морских битвах с использованием специализированных военных кораблей появляются только с возникновением государств после 3,000 года до н.э.) Знакомая нам и все еще применяемая тактика — генеральное сражение, когда многочисленные войска противостоящих сторон встречаются лицом к лицу и открыто сражаются. Это первая тактика, которая приходит на ум, когда мы думаем о современных войнах государств: знаменитые примеры таких сражений — Сталинградская битва, битвы при Геттисберге и Ватерлоо. Если не принимать во внимание число участников и виды оружия, то подобный вид сражения был знаком и дани: битвы между ними спонтанно возникали 7 июня, 2 и 6 августа 1961 года, как я описал в главе 3.
Следующая знакомая нам тактика — набег, когда группа воинов, достаточно маленькая, чтобы действовать скрытно, подбирается к врагу под прикрытием или ночью и совершает неожиданное нападение на вражескую территорию, имея ограниченную цель: убить нескольких противников или уничтожить какую-то их собственность, после чего отступает. Целью набега не является полное уничтожение вражеской армии или постоянная оккупация вражеской территории. Это, возможно, самая распространенная форма традиционных военных действий, документально зафиксированная в большинстве традиционных сообществ: таковы рейды нуэров против динка или набеги яномамо на соплеменников. Я описывал набеги дани, случившиеся 10, 26 и 29 мая, 8 и 15 июня, 5 и 28 июля 1961 года. Известны примеры рейдов с участием пехоты, кораблей и самолетов в войнах между современными государствами.
Связаны с набегами и тоже широко распространены в традиционных войнах засады — другая форма неожиданного нападения, когда нападающие вместо того, чтобы скрытно подбираться к врагу, прячутся и ждут в таком месте, где вероятно появление ничего не подозревающих противников. Я описывал засады, которые дани устраивали 27 апреля, 10 мая, 4 и 10 июня, 12 и 28 июля 1961 года. Засады не менее популярны и в современных военных действиях, чему помогают радары и перехват сообщений, позволяющие отслеживать передвижения противника, которому труднее обнаружить засаду.
Традиционной тактикой, не имеющей параллелей в современности, являются предательские пиры, зафиксированные у яномамо и на Новой Гвинее: соседи приглашаются на пир, а когда те откладывают оружие и сосредоточиваются на еде и питье, на них неожиданно нападают и убивают. Мы, современные люди, удивляемся тому, как яномамо умудряются попасться в такую ловушку: они ведь слышали рассказы о предыдущих случаях подобного предательства. Объяснением может служить то, что честные пиры тоже бывают часто, что принять приглашение обычно означает получить большие преимущества: заключить союз, разделить угощение, — а хозяева прилагают все усилия к тому, чтобы выглядеть дружелюбными. Единственный пример такого рода в истории современных государств, который я могу вспомнить, — это убийство предводителя буров Питера Ретифа и его отряда в сто человек вождем зулусов Дингане 6 февраля 1838 года, когда буры были гостями на пиру в лагере Дингане. Этот случай может рассматриваться как исключение, подтверждающее правило: зулусы делились на сотни враждующих вождеств до объединения и образования государства зулусов за несколько десятилетий до этого.
От такого откровенного предательства современные государства отказались, следуя правилам дипломатии, которые в их же интересах соблюдать. Даже гитлеровская Германия и Япония формально объявили войну Советскому Союзу и США в момент нападения на эти страны, а не после этого. Впрочем, государства используют предательские методы против различных повстанцев и мятежников, с которыми они не считают себя связанными обычными дипломатическими правилами. Например, французский генерал Шарль Леклерк без всяких угрызений совести пригласил на переговоры вождя борьбы за независимость Гаити Туссен-Лувертюра 7 июня 1802 года, схватил его и отправил в тюрьму во Франции, где тот и умер. В современных государствах предательские убийства все еще практикуются городскими бандами, картелями наркоторговцев, террористическими организациями, не признающими правил государственной дипломатии.
Другой формой традиционных военных действий, не имеющей близких параллелей в современности, являются мирные собрания, перерастающие в драку. Они гораздо более обычны, чем предательские пиры. Соседи собираются на церемонию, не имея намерения сражаться, однако насилие может вспыхнуть между участниками собрания, которые имеют те или иные претензии друг к другу, но редко встречаются. Когда они наконец оказываются лицом к лицу, то подчас не могут сдержаться и затевают драку, а родственники с обеих сторон к ним присоединяются. Например, мой друг-американец, присутствовавший на редкой встрече нескольких десятков файю, рассказывал мне, как росло напряжение: мужчины начинали выкрикивать оскорбления друг другу, в порыве гнева стучать топорами по земле, а в одном случае кинулись друг на друга. Риск подобных незапланированных вспышек насилия на мирных собраниях весьма велик в традиционных сообществах, где Соседние общины встречаются редко, выяснение претензий Предоставляется индивиду, а вождя, монополизировавшего Применение силы и способного сдержать задир, не имеется.
Эскалация спонтанных стычек между людьми в войну организованных армий в централизованных государствах происходит редко, но все же временами случается. Примером может служить так называемая “футбольная война” между Сальвадором и Гондурасом. В момент, когда напряженность между двумя государствами из-за экономического неравенства и незаконной иммиграции уже была высока, их футбольные команды встретились в трех квалификационных матчах перед первенством мира 1970 года. Соперничающие фанаты начали драки на первой встрече 8 июня в столице Гондураса (со счетом 1:0 выиграл Гондурас); еще больше насилия имело место на второй игре 15 июня в столице Сальвадора (со счетом 3:0 выиграл Сальвадор). Когда Сальвадор выиграл и решающую третью встречу (3:2 в дополнительное время) 26 июня в Мехико, страны разорвали дипломатические отношения. 14 июля армия и военно-воздушные силы Сальвадора начали бомбардировку и вторглись на территорию Гондураса.
Уровень смертности
Насколько высок уровень смертности в традиционных межплеменных войнах? Что показывает сравнение этого показателя с военными потерями государств?
Военные историки подсчитывают потери сторон в ходе любой современной войны. Так, например, подсчитаны потери Германии во Второй мировой войне. Это позволяет определить число смертей в результате военных действий в данной стране в среднем за столетие, в течение которого перемежались периоды мира и войны, например в Германии за весь XX век. Подобные же показатели подсчитываются или оцениваются в ходе десятков исследований некоторых современных традиционных сообществ. В четырех обзорах — Лоренса Кили, Сэмюела Боулза и Стивена Линкера, а также Ричарда Рэнгема, Майкла Уилсона и Мартина Мюллера — собраны и проанализированы цифры, полученные на примере изучения 23-32 традиционных сообществ. Как и следовало ожидать, между отдельными народностями обнаруживаются большие различия. Самые высокие военные потери по усредненным данным за год — 1% (т.е. один убитый за год на 100 человек популяции) или больше у дани, суданских динка и у двух североамериканских групп индейцев; самые низкие — 0,02% или меньше — у жителей Андаманских островов и малайских семанг. Некоторые из этих различий связаны с образом жизни; средний показатель военных потерь, согласно анализу Рэнгема, Уилсона и Мюллера, у земледельцев в четыре раза превосходит таковой у охотников-собирателей. Альтернативную оценку влияния военных действий дает общее число смертей, связанных с войной. Этот показатель варьирует от 56% у эквадорских индейцев ваорани до всего лишь 3-7% у других шести традиционных сообществ из разных регионов мира.