Читать интересную книгу Овладевание - Ильяз Эльмурадов

— Закрой рот, шлюха!

— Ну-ну, давай спроси у них. Как вам, ребятки, понравилось?

Я поднял глаза на двух спорщиц. Обе, словно по команде, отшатнулись. Я сжигал их взглядом, гнев искал выхода.

— Эй, Торвальд, ты как? — осторожно спросила Ишет.

— Как эти жалкие создания могут существовать в этом мире? Как? — произнёс я тихо, — Как можно кричать о любви к ближнему своему? Как можно вешать о Боге, который прощает и любит всех? Как? Ответьте мне! Как?! — я уже кричал.

Я отпустил Лиса, но даже не посмотрел в его сторону, что бы убедиться, что с ним всё хорошо. Пнув коробку, которая подвернулась под ногу, я продолжал неотрывно смотреть на двух девушек. Представительниц двух противоборствующих коалиций. Ящик описал дугу и врезался в стоящий напротив каменный дом, разлетевшись в щепки с оглушительным грохотом.

— Ну же! Ответьте мне! А, Шарлотта? Это твой Бог. Он хочет этого? А?!

Адептка сделал несколько шагов назад. В её глазах читался страх.

— Торвальд я… не виновата… это…

— Что это? Во благо людей? Это во благо людей?! — я показал рукой в сторону площади, и моё лицо исказила страшная улыбка, — вот значит как? Мучить подобным образом тех, кто думает иначе? Тех, кто помогает другим, чем может? Так нужно поступать?!

— Я… я…, - на её глазах стали наворачиваться слёзы.

— Нужно уничтожать целые народы, потому что так хочет Бог? Да я плевал на вашего Бога, слышите, — я поднял глаза к небу и рассмеялся, — Эй, Господь, порази меня какой-нибудь драной молнией. Давай же! Ну же!

Раскинув руки, я продолжал стоять вот так, ожидая, сам не знаю чего.

— В чём же дело? Где твоя божественная кара, а?! — я с силой ударил кулаком по ближайшему дому, даже не почувствовав боли. Шарлотта отступила ещё на шаг, на её глазах блестели слёзы, но мне было плевать.

— Ну же! Долбаный ублюдок. Покажи мне свою хвалёную мощь, из-за которой гибнет столько людей! Покажись, что бы я мог растереть тебя в порошок. Это ты превратил этих людей в чудовищ! Это из-за таких, как ты, — я вновь перевёл взгляд на Шарлотту, и та всхлипнула от страха. Её колени предательски дрожали.

— Ну же! — взревел я, и Шарлотта бросилась прочь, закрывая лицо руками.

Я повернулся к стене и ударил по ней со всей силы, потом ещё и ещё. Я был готов бить, пока эта чёртова стена, этого чёртова дома не разлететься в щепки.

Когда ярость немного спала, я прислонился спиной к злосчастной, заляпанной моей кровью стене, и осел на землю. Вокруг не было не души. Костяшки пальцев болели, но я не замечал этого. Не хотелось больше ничего. Не разрушать, не убивать, не, даже, жить. Просто сидеть вот так, хоть целую вечность, пока этот мир сам не придёт к своему концу. Лишь бы больше не видеть всего этого.

Не помню, как я поднялся и как дошёл до таверны. Не помню, как нашёл именно ту, в которой мы остановились. Помню лишь, как вливал в себе стакан за стаканом горькую, обжигающую горло жидкость. Рядом прямо на столе спал Лис. Стакан за стаканом, лишь бы залить эту пустоту.

Наш маленький отряд покинул городок, который навсегда останется в моей памяти, ближе к полудню. Никто не произносил ни слова, и в полной тишине, прерываемой лишь щебетом птиц и пиликаньем кузнечиков, мы двигались дальше, навстречу нашей судьбе. Напряжённая обстановка витала в воздухе, отваживая случайных путников, проезжающих мимо, от разговоров с нашей компанией. Суккуба ехала первой, мурлыча под нос какой-то мотивчик и, словно, ни о чём не думая. Шарлотта примостилась прямо за ней, и её лица я видеть не мог. Почему-то меня это радовало. Произошедшее прошлым вечером всё ещё было слишком ярким, и мне абсолютно не хотелось с кем-либо разговаривать. Поэтому я лишь изредка поглядывал на едущего рядом Лиса, дабы парень, не дай Бог, не свалился. Похоже, выпитое вчера сказывалось на пареньке намного сильнее, чем на мне, и он то и дело клевал носом, а раз даже остановился, резво соскочив на землю и отправился посетить придорожные кустики. Уже к вечеру такого неспешного продвижения мы должны были выехать к Прасту, а оттуда на пароме всё дальше на север к самой границе. К Шраму, о котором столько легенд слагают люди.

Трак оказался весьма оживлённым. Туда-сюда сновали крестьяне и ремесленники. Один раз, даже, в сторону Праста проехал конный отряд, насчитывавший человек десять. Я даже не успел толком испугаться, так быстро они пролетели мимо нас. Мир вокруг сейчас казался мне каким-то серым, не смотря на исправно палящее солнышко и безоблачное небо. Вздохнув, я поднял глаза и уставился в это голубое великолепие. Неужели люди действительно настолько ничтожны? Когда-то давно, в прошлой жизни не иначе, я слышал маленькую историю. Какого-то знаменитого художника попросили нарисовать самое страшное чудовище, которое он только сможет представить. Бедняга мучился, не соврать, пару месяцев, и, наконец, закончил свою работу. Это был человек. Обычный такой, ничем не выделяющийся. Или же то был писатель? Или философ? Чёрт их поймёт. Как бы там ни было, сейчас, я вполне понимаю того художника-писателя-философа. Тысячи войн, революций, грабежей, убийств. Сотни лет люди выдумывали новые способы что бы убить ближнего своего. И это стало чем-то вполне нормальным, не вызывающим отвращения. А вот сейчас… Как можно сотворить такое с невинной девушкой? Она ведь всего лишь помогала людям, как могла. А тот кузнец, что первый взобрался на помост? Да как же так можно-то?! Она же спасла жизнь его ребёнку! Его ребёнку, чёрт побери! Мои зубы заскрипели. Пустота во мне вновь заполнилась пылающим чувством ненависти. И ещё… стыда. Стыда, за свою расу. За свой собственный род. Нам мало просто убить кого-то. Нет, мы хотим сделать из этого настоящее представление! Да ещё позволить людям самим совершить страшный суд. А потом разводить руками и с невинными глазами говорить: а мы что? Мы ничего. Люди сами решили что делать. Моя лошадь испугано всхрапнула и осуждающе посмотрела на меня. Сам того не замечая, я сжал её бока сапогами. Глубоко вздохнув, я попытался расслабиться и потрепал животное по холке. Вроде бы это её успокоило.

С каждым часом пути, проведённых в тягостных раздумьях, мне становилось всё противней и противней. День уже потихоньку клонился к вечеру, а стен Праста всё ещё не было видно. Жгучее чувство стыда заполнило меня, сжимая своими шипастыми ветками сердце, скручивая живот и лёгкие. Зачем я сорвался на Шарлотте? В чём она, собственно, виновата? В том, что решила стать церковницей? Ведь не все они такие. Не все церковно служители фанатичные безумцы, готовые убивать и мучить всех подряд ради своей веры. А Ая, почему она не остановила меня, подобно тому, как сдерживала, заставляя смотреть этот театр безумия и крови?

" — Тебе нужно было выговориться, иначе стало бы только хуже", — тихо, словно боясь разозлить меня, пролепетала в моей голове Ая.

— Но почему?.. — я сам не заметил, как тихо прошептал это вслух.

На душе горько и противно, и я сам не мог понять, чего же ожидаю или хочу узнать.

" — Тебе предстоит множество трудностей. А сейчас ты похож на новорожденного котёнка. Пора увидеть реальность, мальчик мой, узнать цену жизни."

Я ничего не ответил. Разговаривать с этой древней и могущественной зазнобой совсем не хотелось. Хотя какая разница? Она и так может видеть все мои мысли, словно они начертаны на подкорке мозга.

Мир застыл на той грани, когда солнце уже скрылось за горизонтом, оставив на прощанье лишь лёгкий ореол красноватого света, а луна ещё не соизволила выползти, дабы осветит дорогу ночным путникам. Именно в этом время наш маленький отряд подъехал к портовому городу Прасту.

— Остановимся здесь, — остановившись перед зданием трактира произнесла Ишет.

Не дождавшись от своих товарищей хоть какого-то ответа, суккуба вздохнула и, спрыгнув с лошади, передела узда молодому мальчишке, который чуть ли слюни не пускал, глядя на неё. Трактир оказался забит народом под завязку. Простой люд ел, пил, пел песни и обсуждал последние сплетни. Большой зал освещало не меньше сотни свечей, покоящихся в люстрах или же на многочисленных столах. Было немного грязно, шумно и очень душно, но в данный момент меня это слабо беспокоило. Влекомые рыжей шевелюрой, мы пробрались к столику, стоящему в самом центре зала. За ним одиноко восседал бородатый мужчина, обряженный в простецкую грязноватую крестьянскую одежду. Ишет оценивающе взглянула на него, а потом, подойдя к мужичку, принялась что-то шептать ему на ухо. Бородач покраснел и, крякнув, удалился, слегка пошатываясь, словно моряк в шторм. Суккуба приняла инициативу в свои руки и, подозвав молоденькую девчушку, принялась заказывать, показывая по отдельности на каждого из спутников пальцем. Официантка коротко кивнула и удалилась.

— Я сейчас, — лучезарно улыбнувшись нам, Ишет поднялась из-за стола и была такова.