Читать интересную книгу Стихотворения. Поэмы. Проза - Генрих Гейне

Пфальцграфиня Ютта

Перевод М. Замаховской

Графиня Ютта в легком челнеНочью по Рейну плывет при луне;Служанка гребет, госпожа говорит:«Ты видишь семь трупов? Страшен их вид!Семь трупов за намиПлывут над волнами…Плывут мертвецы так печально!

То рыцари были в расцвете лет,И каждый принес любовный обет,Склонясь мне на грудь. Чтоб клятву скрепить,Велела я всех семерых утопить.И в Рейне суровом,Под ночи покровомПлывут мертвецы так печально!»

Графиня смеется, служанка гребет.Злой хохот несется над лоном вод.По пояс все трупы встают над водой,Как будто клянутся ей клятвой святойИ смотрят с укоромСтеклянным взором…Плывут мертвецы так печально!

Северное море. Восход луны

Картина К. Фридриха

1823 г.

Мавританский князь

Перевод В. Левика

{82}

От испанцев в АльпухаруМавританский князь уходит.Юный вождь, он, грустный, бледный,Возглавляет отступленье.

С ним — на рослых иноходцах,На носилках золоченыхВесь гарем его. На мулах —Чернокожие рабыни;

В свите — сотня слуг надежныхНа конях арабской крови.Статны кони, но от горяХмуро всадники поникли.

Ни цимбал, ни барабанов,Ни хвалебных песнопений,Лишь бубенчики на мулахВ тишине надрывно плачут.

С вышины, откуда видноВсю равнину вкруг Дуэро,Где в последний раз мелькаютЗа горой зубцы Гренады,

Там, с коня на землю спрыгнув,Князь глядит на дальний город,Что в лучах зари вечернейБлещет золотом багряным.

Но, Аллах, — о, стыд великий! —Где священный полумесяц?Над Альхамброй{83} оскверненнойРеют крест и флаг испанский.

Видит князь позор исламаИ вздыхает сокрушенно,И потоком бурным слезыПо его щекам струятся.

Но княгиня-мать на сынаМрачно смотрит с иноходцаИ бранит его и в сердцеБольно жалит горьким словом.

«Полно, Боабдил эль-Чико,Словно женщина ты плачешьОттого, что в бранном делеВел себя не как мужчина».

Был тот злой укор услышанПервой из наложниц князя,И она, с носилок спрыгнув,Кинулась ему на шею.

«Полно, Боабдил эль-Чико,Мой любимый повелитель!Верь, юдоль твоих страданийРасцветет зеленым лавром.

О, не только триумфатор,Вождь, увенчанный победой,Баловень слепой богини,Но и кровный сын злосчастья,

Смелый воин, побежденныйЛишь судьбой несправедливой,Будет в памяти потомков,Как герой, вовеки славен».

И «Последним вздохом мавра»Называется донынеТа гора, с которой виделОн в последний раз Гренаду.

А слова его подругиВремя вскоре подтвердило:Юный князь прославлен в песне,И не смолкнет песня славы

До тех пор, покуда струныНе порвутся до последнейНа последней из гитар,Что звенят в Андалусии.

Жоффруа Рюдель и Мелисанда Триполи

Перевод В. Левика

{84}

В замке Блэ ковер настенныйВышит пестрыми шелками.Так графиня ТриполиШила умными руками.

И в шитье вложила душуИ слезой любви и горяОрошала ту картину,Где представлено и море,

И корабль, и как РюделяМелисанда увидала,Как любви своей прообразВ умиравшем угадала.

Ах, Рюдель и сам впервыеВ те последние мгновеньяУвидал ее, чью прелестьПел, исполнен вдохновенья.

Наклонясь к нему, графиняИ зовет, и ждет ответа,Обняла его, целуетГубы бледные поэта.

Тщетно! Поцелуй свиданьяПоцелуем был разлуки.Чаша радости великойСтала чашей смертной муки.

В замке Блэ ночами слышенШорох, шелест, шепот странный.Оживают две фигурыНа картине шелкотканой.

И стряхнув оцепененье,Дама сходит с трубадуром,И до света обе тениБродят вновь по залам хмурым.

Смех, объятья, нежный лепет,Горечь сладостных обетов,Замогильная галантностьВека рыцарей — поэтов.

«Жоффруа! Погасший угольЗагорелся жаром новым.Сердце мертвое подругиТы согрел волшебным словом».

«Мелисанда! Роза счастья!Всю земную боль и гореЯ забыл — и жизни радостьПью в твоем глубоком взоре».

«Жоффруа! Для нас любовьСном была в преддверье гроба.Но Амур свершает чудо, —Мы верны и в смерти оба».

«Мелисанда! Сон обманчив,Смерть — ты видишь — также мнима.Жизнь и правда — лишь в любви,Ты ж навеки мной любима!»

«Жоффруа! В старинном замкеЛюбо грезить под луною.Нет, меня не тянет большеК свету, к солнечному зною».

«Мелисанда! Свет и солнце —Все в тебе, о дорогая!Там, где ты, — любовь и счастье,Там, где ты, — блаженство мая!»

Так болтают, так блуждаютДве влюбленных нежных тени,И, подслушивая, месяцРобко светит на ступени.

Но, видениям враждебный,День восходит над вселенной —И, страшась, они бегутВ темный зал, в ковер настенный.

Поэт Фирдуси

Перевод В. Левика

{85}

I

К одному приходит злато,Серебро идет к другому, —Для простого человекаВсе томаны — серебро.

Но в устах державных шахаВсе томаны — золотые,Шах дарит и принимаетТолько золотые деньги.

Так считают все на свете,Так считал и сам великийФирдуси, творец бессмертной,Многославной «Шах-наме».

Эту песню о герояхНачал он по воле шаха.Шах сулил певцу награду:Каждый стих — один томан.

Расцвело семнадцать весен,Отцвело семнадцать весен,Соловей прославил розуИ умолк семнадцать раз,

А поэт сидел прилежноУ станка крылатой мысли,День и ночь трудясь прилежно,Ткал ковер узорной песни.

Ткал поэт ковер узорныйИ вплетал в него искусноВсе легенды Фарсистана,Славу древних властелинов,

Своего народа славу,Храбрых витязей деянья,Волшебство и злые чарыВ раме сказочных цветов.

Все цвело, дышало, пело,Пламенело, трепетало, —Там сиял, как свет небес,Первозданный свет Ирана,{86}

Яркий, вечный свет, не меркшийВопреки Корану, муфти,В храме огненного духа,В сердце пламенном поэта.

Завершив свое творенье,Переслал поэт владыкеМанускрипт великой песни:Двести тысяч строк стихов.

Это было в банях Гасны, —В старых банях знойной ГасныШаха черные посланцыРазыскали Фирдуси.

Каждый нес мешок с деньгамиИ слагал к ногам поэта,На колени став, высокий,Щедрый дар за долгий труд.

И поэт нетерпеливоВскрыл мешки, чтоб насладитьсяВидом золота желанным, —И отпрянул, потрясенный.

Перед ним бесцветной грудойСеребро в мешках лежало —Двести тысяч, и поэтЗасмеялся горьким смехом.

С горьким смехом разделил онДеньги на три равных части.Две из них посланцам чернымОн, в награду за усердье,

Роздал — поровну обоим,Третью банщику он бросилЗа его услуги в бане:Всех по-царски наградил.

Взял он страннический посохИ, столичный град покинув,За воротами с презреньемОтряхнул с сандалий прах.

II

«Если б только лгал он мне,Обещав — нарушил слово,Что же, людям лгать не ново,Я простить бы мог вполне.

Но ведь он играл со мной,Обнадежил обещаньем,Ложь усугубил молчаньем, —Он свершил обман двойной.

Был он статен и высок,Горд и благороден ликом, —Не в пример другим владыкам —Царь от головы до ног.

Он, великий муж Ирана,Солнцем глядя мне в глаза —Светоч правды, лжи гроза, —Пал до низкого обмана!»

III

Шах Магомет окончил пир.В его душе любовь и мир.

В саду у фонтана, под сенью маслин,На красных подушках сидит властелин.

В толпе прислужников смиренной —Анзари, любимец его неизменный.

В мраморных вазах, струя аромат,Буйно цветущие розы горят,

Пальмы, подобны гуриям рая,Стоят, опахала свои колыхая.

Спят кипарисы полуденным сном,Грезя о небе, забыв о земном.

И вдруг, таинственной вторя струне,Волшебная песнь полилась в тишине:

И шах ей внемлет с огнем в очах.«Чья эта песня?» — молвит шах.

Анзари в ответ: «О владыка вселенной,Той песни творец — Фирдуси несравненный».

«Как? Фирдуси? — изумился шах. —Но где ж он, великий, в каких он краях?»

И молвил Анзари: «Уж много летБезмерно бедствует поэт.

Он в Тус воротился, к могилам родным,И кормится маленьким садом своим».

Шах Магомет помолчал в размышленьеИ молвил: «Анзари, тебе повеленье!

Ступай-ка на скотный мой двор с людьми,Сто мулов, полсотни верблюдов возьми.

На них нагрузи драгоценностей гору,Усладу сердцу, отраду взору, —

Заморских диковин, лазурь, изумруды,Резные эбеновые сосуды,

Фаянс, оправленный кругомТяжелым золотом и серебром,

Слоновую кость, кувшины и кубки,Тигровые шкуры, трости, трубки,

Ковры и шали, парчовые ткани,Изготовляемые в Иране.

Не позабудь вложить в тюкиОружье, брони и чепраки

Да самой лучшей снеди в избытке,Всех видов яства и напитки,

Конфеты, миндальные торты, варенья,Разные пироги, соленья.

Прибавь двенадцать арабских коней,Что стрел оперенных и ветра быстрей,

Двенадцать невольников чернотелых,Крепких, как бронза, в работе умелых.

Анзари, сей драгоценный грузТобой доставлен будет в Тус

И весь, включая мой поклон,Великому Фирдуси вручен».

Анзари исполнил повеленья,Навьючил верблюдов без промедленья, —

Была несметных подарков ценаДоходу с провинции крупной равна.

И вот Анзари в назначенный срокСобственноручно поднял флажок

И знойною степью в глубь ИранаДвинулся во главе каравана.

Шли восемь дней и с девятой зарейТус увидали вдали под горой.

Шумно и весело, под барабан,С запада в город вошел караван.

Грянули враз: «Ля-иль-ля иль алла!»{87}Это ль не песня триумфа была!

Трубы ревели, рога завывали,Верблюды, погонщики — все ликовали.

А в тот же час из восточных воротШел с погребальным плачем народ.

К тихим могилам, белевшим вдали,Прах Фирдуси по дороге несли.

Вицлипуцли