— Слушайте, — сказал Гарри. — А ведь Дойл — это ваша фамилия, так?
— Именно.
— А зовут вас, случайно, не Конаном?
— Нет, меня зовут Винсент, — сказал Дойл. — А что?
— Ничего, просто пришло в голову странное, — сказал Гарри. — Не обращайте внимания, это была шутка и постмодернизм.
— Ненавижу постмодернизм, — сказал Дойл.
* * *
К полудню, когда Гарри Борден решил, что сыт лесными прогулками по горло, они вышли на небольшую полянку, и Дойл, ведомый ему одному известными приметами, откатил в сторону один из покоящихся посреди травы валунов. Из тайника, которых обнаружился под камнем, сыщик извлек небольшой металлический контейнер.
— Не боитесь, что отсыреет? — поинтересовался Гарри, когда Дойл извлек из контейнера несколько свитков, два кинжала, кошель с деньгами и еще кое-чего по мелочи.
— Особая консервационная магия, — пояснил Дойл. — Всегда держу несколько тайников неподалеку от города. Жизнь детектива может быть опасна и непредсказуема.
— Это свитки перемещения? — уточнил Гарри.
— Они.
— Почему вы не храните их в инвентаре?
— Потому что жизнь детектива может быть опасна и непредсказуема, — сказал Дойл. — Неприятный жизненный научил меня, что не стоит держать в инвентаре что-то особо ценное.
— Вот как?
— Всякое бывает, — сказал Дойл и сломал печать на одном из свитков.
— И куда мы? — спросил Гарри.
— Заглянем в гости к одному ментальному магу, — сказал Дойл. — Я не особо рассчитываю на успех, но все же это лучше, чем связываться с чертовыми эльфами.
Они прошли порталом и оказались на окраине небольшой, но очень приятной на вид деревеньки. Аккуратные домики с терракотовыми черепичными крышами, педантично подстриженные кусты, невысокие резные заборчики, выполняющие исключительно декоративную функцию…
Со стороны отдаленного луга доносилось блеяние овец.
Дойл зашагал к ближайшему домику, первому на единственной деревенской улице. Ну, или к последнему, смотря с какой стороны считать.
Дойл отворил незапертую калитку, прошел по отсыпанной белым гравием дорожке и постучал в дверь. Гарри сначала было подумал, что это он исключительно из вежливости, потому что вряд ли в таких местах запирают двери даже на ночь, вся окружающая обстановки прямо-таки вопила об обратном, однако через мгновение он услышал лязг отпираемых засовов, и, судя по тому, как долго не прекращался этот лязг, засовов там было больше одного.
Наконец-то дверь открылась и на пороге обнаружился молодой — Гарри на собственном опыте убедился, насколько обманчива тут может быть внешность — человек с пепельно-серыми волосами.
При виде визитеров его лицо непроизвольно скривилось в гримасу.
— Дойл, — сказал он. — А я-то надеялся, что больше никогда тебя не увижу.
— Привет, Лоуренс, — сказал Дойл. — Наши чувства по большей части взаимны, но сейчас я пришел к тебе по делу. Нам нужна твоя профессиональная помощь.
— Сейчас не сезон стрижки, — сказал Лоуренс.
— И, как ты видишь, мы не захватили с собой ни одной овцы, — согласился Дойл. — Но мне нужна другая твоя профессиональная помощь, и ты прекрасно понимаешь, о какой именно профессии я сейчас говорю.
— Войдите в дом, — сказал Лоуренс. — Нечего орать на всю деревню.
Они вошли.
Просторная комната, в которую их пригласил Лоуренс, никак не давала понять, что ее единственный обитатель имеет какое-то отношение к магии. Там был простой деревянный стол, несколько стульев, кровать и платяной шкаф. Никаких таинственных гримуаров в переплетах из человеческой кожи, колб, реторт с загадочными жидкостями, начертанных на стенах пентаграмм, и даже чучело крокодила с потолка не свисало.
— Говорите, — сказал Лоуренс, даже не предложив им сесть.
— Мой спутник потерял память, — сказал Дойл. — Мы хотим, чтобы ты проверил его на предмет наличия ментального блока, или как вы там такие штуки на своем профессиональном жаргоне называете.
— Пусть откроет личную информацию, — потребовал Лоуренс.
Дойл вопросительно посмотрел на Бордена. Гарри вздохнул и снял все ограничения на просмотр.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лоуренс отшатнулся.
— Нет, — сказал он. — Ни за что. Не знаю, как ты вляпался в эту историю, Дойл, но я в нее точно не полезу.
— Ты мне должен, — заметил Дойл.
— Не буду отрицать, — не стал отрицать Лоуренс. — Но мой долг не настолько велик.
— Он всего лишь игрок, — сказал Дойл.
— Он — смерть!
— Это только прозвище.
— Да? И ты знаешь, как он это прозвище получил?
— А ты?
— Не знаю, — сказал Лоуренс.
— Проблема в том, что я тоже не знаю, — сказал Гарри. — Но очень хотел бы узнать.
Лоуренс покачал головой.
— Это без меня, — сказал он.
— А если за деньги? — спросил Гарри.
Лоуренс задумался. Гарри не был ментальным магом, но для того, чтобы увидеть крутящиеся в его мозгу шестеренки, никакая магия и не требовалась.
— Сто тысяч, — сказал Лоуренс. — Золотом.
— У меня нет с собой столько наличности, — сказал Гарри. — Но я могу выписать чек.
— Какой банк?
— Гномий.
— Меня устроит, — сказал Лоуренс.
— Ты обязан мне жизнью, — заметил Дойл. — И все равно отказывался. А за сто тысяч — согласился. Неужели свою жизнь ты ценишь дешевле ста тысяч?
— Это говорит лишь о том, что оказанная услуга ничего не стоит, — заметил Гарри.
Дойл уселся на стул.
— Дайте мне бумагу и перо, — попросил Гарри.
Лоуренс вздохнул, порылся в шкафу и выдал Бордену письменные принадлежности.
Гарри выписал чек, поставил сумму, расписался. Лоуренс тщательно изучил врученный ему листок.
— Если мне не заплатят…
— Вам заплатят, — сказал Гарри. — Репутация банка…
— Репутация банка не вызывает у меня сомнений, — сказал Лоуренс. — А вас я
вижу в первый раз.
— Вы оскорбляете меня подобными подозрениями, — холодно сказал Гарри.
Лоуренс слегка побледнел.
— Ладно, пойдет, — сказал он. — Вы понимаете, что сейчас произойдет?
— Разве что в общих чертах.
— Я проникну в ваш разум, — сказал Лоуренс.
— Ладно, — сказал Гарри, которому эта идея нравилась все меньше и меньше.
— Я постараюсь не навредить, но вы должны понимать, что это в любом случае довольно рискованная процедура, — сказал Лоуренс.
Гарри выписал еще один чек и отдал его Дойлу.
— Тут еще сто тысяч, — сказал он. — Если он мне навредит, убейте его.
— Хорошо, — легко согласился Дойл.
Лоуренс побледнел еще сильнее.
— Я вовсе не это имел в виду…
— Зато теперь вы кровно заинтересованы в том, чтобы все прошло нормально, — объяснил ему Гарри.
— Э… И вы должны дать мне свое добровольное согласие на процедуру, — сказал Лоуренс.
— Я согласен, — сказал Гарри. — Мне нужно где-то что-то подписать?
— Нет.
— Это и не поможет, — заметил Дойл. — Если селяне узнают, чем он промышляет в свободное от стрижки овец время, они в любом случае сожгут его дом. Предварительно оглушив его и оставив внутри. И еще двери с окнами заколотят. На всякий случай.
— Интересные у вас обычаи, — сказал Гарри.
Лоуренс перешел к делу.
Первым делом он закрыл и тщательно зашторил окна синими занавесками.
Потом он усадил Гарри на стул посреди комнаты, слазил в подпол, притащил оттуда сундук с принадлежностями, белым мелом начертал вокруг Гарри несколько странных геометрических фигур, расставил и зажег ароматические свечи.
Наблюдая за его манипуляциями, Дойл извлек из инвентаря тяжелый арбалет, снарядил его к выстрелу и положил на колени.
Лоуренс переоделся в белую мантию, нацепил на голову обруч с массивным рубином посередине, подошел к Гарри сзади и простер руки над его головой.
Гарри почувствовал небольшое давление, которое тут же исчезло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лоуренс, не издав ни единого звука, рухнул на пол.
— Как-то не так я это себе представлял, — сказал Гарри. — Вы видели эту процедуру раньше, Дойл? Насколько это нормально?