Читать интересную книгу Т-34 — истребитель гархов - Константин Клюев

Капитан опасался недовольства важных пассажиров, но те, казалось, не заметили ухудшения рациона. Их было невозможно чем-то удивить или расстроить. Доктор Эрик не выпускал из рук книжку стихов в черном с золотым обрезом переплете, иногда часами не переворачивая страницу. Капитан Райф несколько раз хотел было спросить, что за стихи то ли перечитывает, то ли учит наизусть глава экспедиции, но так и не решился. Не лезут с ценными указаниями, козыряя полномочиями, и ладно. Пусть читают все, что хотят.

Доктор Гримм никогда не изображал морского волка и внимательно слушал капитана во время редких ночных прогулок по палубе. Однажды Райф пригласил его в торпедный отсек. Затворы торпедных аппаратов напоминали величиной и формой огромные литавры. Над полом отсека на стальных направляющих рельсах, блестящих свежей смазкой, покоились торпеды. Вдоль одной из торпед готическим шрифтом шла белая надпись: «Привет толстяку Черчиллю от немецких моряков!»

Капитан ласково погладил торпеду.

— Наша новинка. Это — «крапивник», самонаводящийся подводный снаряд. От этой торпеды спасения нет.

Доктор Гримм уловил неподдельную гордость в словах капитана и уважительно коснулся рукой прохладного бока снаряда.

* * *

Гхорн впервые за последние годы жизни видел сон. Он лежал на твердой потрескавшейся поверхности, баюкавшей его в детстве. Холодная пустыня была бесконечно родной и близкой. Через некоторое время Гхорн вдруг понял, что человеческое тело не способно хранить живую силу Га, и она капля за каплей покидает ничтожное и ветхое жилище. Он собрался с силами и решил проснуться в своем первородном обличье, но не мог этого сделать. Черные снежинки падали, возникая в разреженной ледяной атмосфере. Раньше Гхорн не знал, что черное — это траур. Теперь весь его разум заполняли иные, человеческие понятия. Траур… Гхорн поискал в своем родном языке хоть что-то отдаленно похожее, но не нашел. Речь предков едва пробивалась через частокол чужих выражений, которые теперь были гораздо понятнее и ближе. Что это?! Кто я? Почему мне жаль этого убогого тела, лишенного могучих мышц, брони, крыльев и несокрушимых когтей? Когда оно, это тельце, погибнет, куда денусь я, потомок несокрушимых?!!

Гхорн вздрогнул всем телом и проснулся.

* * *

Доктора и его спутников при каждой возможности выводили на ночные прогулки, чтобы они, непривычные к подводному затворничеству, не впали в депрессию.

Практически все время Рубин и Наконечник проводили за сборкой-разборкой и чисткой оружия, которого в их багаже было столько, что можно было вооружить пехотное отделение. К исходу второй недели смертоносные механизмы стали продолжением их рук. Требования самых жестких нормативов были превзойдены — совершенство в степени абсолюта. После атаки эсминцев бранденбуржцы заскучали. Командир Эрик Гримм, подметив некоторую апатию подчиненных, вытащил из штурмового рюкзака коробочку с шахматами и книгу «Самоучитель по игре в шахматы для начинающих». Все фигурки были вырезаны из приятного полупрозрачного камня.

— Какой тяжелый минерал, — задумчиво произнес Рубин, вертя в руках изящную пешку.

Рубин и Наконечник погрузились в шахматную теорию. Самоучитель читали вдвоем, беззлобно переругиваясь. Наконечник читал быстрее и постоянно норовил перевернуть страницу. Через несколько дней сыграли первую партию, почти не подсматривая в самоучитель. Наконечник на девятом ходу выиграл пешку, а затем и фигуру.

Теперь все было забыто, кроме бесконечных стратегических возможностей тридцати двух фигур на шестидесяти четырех клетках. Играть без интереса быстро надоело. Выбрали простую ставку: проигравший должен был отжаться сто раз. Чаще упор лежа принимал Рубин. Он пыхтел, но не сдавался. По прошествии времени он сам предложил поднять ставки: теперь проигравший должен был отжиматься стоя на руках вниз головой у железной переборки, опираясь на нее ногами. Мастерство Рубина росло от партии к партии, и Наконечник начал, в свою очередь, совершенствоваться физически. Доктор Гримм играть в шахматы отказывался, тактично намекнув, что с ним играть не интересно. Бранденбуржцы не поверили и упросили сыграть. Командир играл против двоих, не глядя на доску, быстро выиграл и с удовольствием погрузился в чтение.

* * *

Субмарина достигла района встречи с заправщиком. Небольшой квадрат на карте обозначал место почти в полтора десятка квадратных километров, и «U-347» начала уныло блуждать по квадрату. С каждым днем запасы солярки на лодке неумолимо сокращались. Штурман в сотый раз проверял координаты.

Ночью следовали в надводном положении с малой скоростью, расставаясь с каждым литром солярки, словно с собственной кровью. «U-347» прибыла в заданное место точно в срок. Лодка крейсировала в квадрате, пока не израсходовала топливо до критического минимума. Привычный рокот дизелей смолк.

Наступило время беспомощного дрейфа. Утром привычного погружения не было. Лодка, притопленная в воду по палубу, лениво колыхалась на волнах. Пользуясь случаем, дежурная команда добралась до прохудившейся цистерны и загерметизировала отверстие. Мерзкий запах солярки выветрился, оставив легкий след, заметный только тем, кто спускался с палубы. Испорченные продукты были выброшены за борт.

* * *

В полдень вахтенный заметил черное пятнышко в нескольких милях справа по борту. В бинокль рассмотрели судно. Оно спокойно шло по направлению к субмарине, а потом остановилось, выжидая.

Капитан просигналил пароль. Ответные вспышки света сложились в отзыв. Опознание было завершено. Свои.

Судно приблизилось, оказавшись рыбацким сейнером, на мачте которого весело трепыхался португальский флаг.

Моряки погрузочной команды поднимались на палубу. Они первым делом спешили выкурить свои первые за несколько недель сигареты, с непривычки заходясь кашлем, но жадно глотая дым.

На лодке поймали брошенный с корабля линь с привязанным к нему топливным шлангом. Судя по низкой утиной осадке сейнера, цистерны в трюме были заполнены до отказа.

Механик подсоединил шланг к бортовому клапану и привязал веревку к леерному ограждению. Субмарина начала жадно всасывать топливо в свои пустые гулкие цистерны. Продовольствие переправляли на резиновых штормботах.

Загорелые до черноты «рыбаки» оказались немцами. Здоровые и крепкие, они выглядели превосходно, шустро работали и весело перебрасывались шутками с подводниками. Экипаж «U-347» на их фоне выглядел плачевно: с засаленными волосами, обросшие, бледные и осунувшиеся, они больше напоминали больных из приюта, чем красу и гордость Кригсмарине.

Через полтора часа заправка была окончена. Матросы отсоединили топливный шланг, и его выбрали вместе с линем на борт заправщика. Капитаны пожелали друг другу удачи, и подводная лодка ушла под воду. Нос субмарины нацелился на побережье Бразилии и больше от курса не отклонялся. Цель приближалась с каждым оборотом винтов, с каждой вахтой…

* * *

Долгожданный день наступил. Райф вошел в пассажирский отсек и буднично доложил:

— Устье Амазонки прямо по курсу! Время: двадцать два семнадцать, третье октября 1943 года.

Наставник отложил в сторону неизменный томик стихов и добродушно отозвался:

— Благодарю вас, господин капитан! Вас и весь экипаж. Теперь я сообщу вам вторую, главную часть задания. — Он легко поднялся на ноги и достал из штурмового рюкзака черный тубус. — Это — навигационные карты и промеры глубин интересующего нас притока.

* * *

Доктор Гримм продолжил удивлять капитана Райфа.

— Цель экспедиции, — негромко рокотал десантник, — скала Палец Дракона. Это вверх по реке, триста восемьдесят километров по прямой. Горный кряж узнать легко, высота скалы — почти восемьсот метров, видно издалека.

Капитан протянул руку к тубусу с навигационными картами. Амазонка!

Акустик доложил, что появились шумы, которых он никогда не слышал. Капитан бросился к нему в отсек и надел вторую пару наушников. Подводник слушал океан, как слушают любимую музыку. Из привычного набора отчетливо выделилось мяуканье, перемежающееся посвистом и чириканием. Капитан улыбнулся: впервые он услышал эти звуки, когда стажировался зеленым гардемарином на парусном судне. Постоянными спутниками парусника были дельфины, привыкшие кормиться остатками с камбуза, выбрасываемого за борт. Молодой акустик никогда не слышал дельфинов, что поделать, теперь он запомнит их болтовню. Странно, что дружелюбные животные ни разу не встретились за все время перехода через океан… Капитан с улыбкой обернулся к акустику:

— Густав, это дельфины. Вслушайся, можно даже различить их голоса.

Некоторые морские животные резвились вдалеке от субмарины, другие дружелюбно терлись боками об ее корпус. Им нравилась твердая громадная рыбина, и звуки в наушниках менялись: дельфины подбирали слова, вызывая подлодку на разговор.