Читать интересную книгу Т-34 — истребитель гархов - Константин Клюев

Капитан Райф представил офицеров, и на этом официальная часть закончилась. Пассажиру показали каюту капитана, предоставленную в его распоряжение, но он отказался от почетного предложения, сославшись на то, что главное условие успеха — привычный распорядок на лодке. После этого доктора Гримма проводили в торпедный отсек, уже вполне обжитый двумя бранденбуржцами.

Десантники спокойно лежали на спальных мешках в ожидании командира. Они резво вскочили на ноги, увидев доктора Эрика. Вместо приветствия он спросил:

— Готовы?

— Всегда готовы, господин командир, — флегматично ответил за двоих сапер.

— Превосходно. — Гримм обернулся к капитану подлодки. — Можете приступать к выполнению задачи, капитан Райф.

Капитан-лейтенант молча козырнул и отправился в центральный отсек.

* * *

Последняя перекличка, несколько рубленых команд — и швартовы были сняты с кнехтов, а сходни убраны на пирс.

Подводников не провожали. Не было оркестра, не было девушек с букетами цветов. Отплытие проходило без обычно принятых церемоний. В море выходили тайком, чтобы об этом не узнала вражеская агентура. Не стоило привлекать к себе лишнего внимания. Разведка противника времени не теряла: за подводниками следили повсюду — в городе, в ремонтных мастерских, в кафе и в публичных домах. Шпионов отлавливали, но им на смену неизбежно приходили другие.

По старому обычаю, подводники выбросили за борт разную мелочевку из личных вещей. В темную воду полетели письма, книги, пара старых носков. Акустик зашвырнул дальше всех зубную щетку и бритвенный набор, который случайно прихватил с собой, собираясь перед походом. Брать с собой на борт бритвенные принадлежности запрещалось. Усы и бороды останутся нетронутыми все время плавания: запас воды на лодке ограничен.

«U-347» отчалила задним ходом в полной тишине: лодки серии «U» были оснащены бесшумными электромоторами подкрадывания. Субмарина отошла от пирса, а затем постепенно стала увеличивать скорость. В сотне метров от причала старпом развернул лодку на сто восемьдесят градусов. Старший помощник приказал запустить дизельную установку, и субмарина направилась через канал в открытое море. Корпус лодки подрагивал; сдвоенные винты взбивали за кормой пенящиеся водовороты. Низкий берег вскоре превратился в темную линию, а потом и вовсе исчез.

Капитан вызвал на мостик вахтенную смену. Лодка шла курсом на юго-запад. В ее правый борт били короткие крепкие волны, ограждение рубки окутывала водяная пыль. Отдав последние указания, Райф скользнул в люк и спустился по вертикальной лестнице в вытянутую, узкую полость лодки. Внутри царило спокойствие. Дизели размеренно работали. Шли первые сутки похода. Теперь вместо солнца придется довольствоваться тусклым светом ламп дежурного освещения и ночными звездами. Это в лучшем случае, а о худшем капитан-лейтенант думать не хотел.

Послышалось шипение воздуха, выходившего из цистерн, пол под ногами дрогнул, накренился, и лодка начала погружаться. Невидимые волны сомкнулись над рубкой.

Райф вскрыл запечатанный конверт. Субмарине было предписано двигаться через всю Атлантику к побережью Бразилии, туда, где полноводная Амазонка впадает в океан. К предписанию прилагались схемы минных полей — своих и чужих. На отдельном листке был обозначен район встречи с «дойной коровой»: длительный морской переход должен был истощить запасы топлива и пресной воды, и дозаправка предполагалась в открытом море с танкера, замаскированного под каботажное судно нейтральной страны. Прилагался световой код и отзыв для опознания. Особо рекомендовано избегать встречи с кораблями противника, не вступать в бой и держаться подальше от судоходных трасс. По прибытии к устью Амазонки следовало ждать указаний от руководителя экспедиции, предъявившего конверт.

* * *

В Бразилию! Из рубки акустика донеслось громкое индейское «улюлю». Командир нахмурился, но от замечания воздержался: бодрость экипажа гораздо предпочтительнее уныния, разъедающего души быстрее, чем кислота съедает металл.

«U-347» легла на курс и больше не сворачивала с него, двигаясь ночью с максимальной скоростью. Днем лодка уходила на глубину и шла гораздо медленнее. Курс, проложенный в штабных кабинетах, был слишком сложным, но капитан Райф придерживался его неукоснительно. Этот курс лежал вдали от оживленных транспортных маршрутов. Там, где шли караваны, было слишком жарко: охотники нападали на конвои, авиация бомбила охотников, боевые корабли и транспорты шли ко дну, а карты минных полей менялись с неимоверной скоростью. Моряки называли судоходную часть Атлантики «долиной смерти», а субмарина не имела права на риск.

* * *

Неприятности начались через две недели. Утром солнечный свет загнал лодку под воду, и они двигались на тридцатиметровой глубине, ощупывая морское пространство локатором и ориентируясь на слух. Ничто не предвещало нежелательных встреч в этом безлюдном районе Атлантики, но акустик услышал шум, который мог исходить только от корабля.

— Всплыть на перископную глубину, — скомандовал командир.

«U-347» помедлила и заскользила вверх, на заданную позицию. В рубке появился старпом и склонился над столом, на котором была расстелена карта с отметками глубин и течений. Жужжание механизма, поднимавшего перископ, заполнило тесное помещение. У капитана что-то не ладилось. Он дергал перископ за ручки вверх и вниз и нервничал. Акустик подтвердил, что приближается конвой. Через некоторое время акустик определил впереди конвоя группу эскорта. Шум винтов нарастал, сливаясь в единый грозный гул.

По отсекам метался отвратительный скрип — звуки металлических прутьев, бесцеремонно щупавших корпус. Скрип сменился резким металлическим позвякиванием. Звуки были ответом на импульсы гидролокаторов эскорта. Каждая звуковая волна ударяла о поверхность субмарины молоточком камертона, мгновенно распространяясь по всему корпусу.

Акустик сообщил, что конвой идет встречным курсом. Капитан Райф довернул перископ и произнес:

— Два эсминца, курс по пеленгу, дистанция — полторы тысячи. Право руля!

Можно было напасть на эскорт, но Райф должен был принять самое безопасное решение — так велел приказ, к этому призывала и натура самого капитана.

— Шум винтов приближается, — доложил акустик. Капитан-лейтенант плотнее вжал лицо в обрезиненные окуляры перископа. Секунды для принятия решения истекали. Он выдохнул:

— Тревога! Срочное погружение на восемьдесят метров.

Зашипели балластные цистерны, забирая в себя воду. «11-347» нырнула в глубину океана. Субмарина бесшумно описывала под водой широкую дугу, выходя из-под удара на электромоторах. Как раз вовремя! Серия разрывов глубинных бомб встряхнула лодку. Пока конвой удалялся в восточном направлении, импульсы охотников безостановочно колотили по корпусу. Через десять минут после первой атаки новые кассеты бомб с грохотом разорвались уже над рубкой. По лодке многократно ударила взрывная волна, и ее корпус заскрипел. Где-то сорвало клапан, и фонтан воды забил в центральный проход.

На поверхности группировались эсминцы эскорта, чтобы добить субмарину — подводники прекрасно ощущали их маневры и без приборов. Противник был опытен и настойчив: очередные серии взрывов взяли содрогавшуюся от ударов лодку в вилку. Дело было плохо. В душу командира закралось леденящее ощущение, что охотники захватили жертву и уже не отстанут. Капитан резко поменял курс, чтобы субмарину не накрыло в следующий заход. Время шло, и с каждой минутой лодка уходила все дальше от западни.

Гидролокаторы вражеских эсминцев неутомимо ощупывали глубину, но контакт был потерян: звуковые волны гасли в толстом слое морской воды. Без малого полчаса эсминцы обшаривали район в поисках сбежавшей цели, а затем бросились догонять караван. Беззащитные корабли с грузом для фронта нельзя оставлять без охраны; охотничий азарт для конвоя неуместен.

Когда часы в командном отсеке показали, что наверху наступила ночь, акустик доложил: «Горизонт чист. Шум чужих винтов не прослушивается».

Субмарина вынырнула на поверхность моря и полным ходом продолжила движение на запад, оставляя за кормой недолговечную белесую пену.

Поршни дизелей деловито стучали. Вода, прорвавшаяся из клапана, была откачана, спертый воздух проветрен. К рассвету «U-347» была готова к погружению.

После нападения эсминцев лодка дрожала, тряслась и вибрировала гораздо сильнее. Она медленно и непрерывно разрушалась — давление воды в подводном и удары волн в крейсерском положении неотвратимо продолжали дело, начатое глубинными бомбами. Ломались заклепки, трескались болты и гайки, миллиметр за миллиметром корежился стальной корпус, гнулись шпангоуты. Даже в таких обстоятельствах запаса прочности должно было хватить с избытком, особенно если не попадаться морским охотникам и не погружаться слишком глубоко. Несмотря на ночные проветривания, в подлодке стоял невыносимый запах солярки, которая протекла из запасной цистерны. Летучие пары топлива моментально пропитали всю одежду, да и пищу в придачу, которая имела теперь индустриальный вкус. Высокая влажность привела к порче продовольствия. Хлеб превратился в бесформенную массу, копченая салями осклизла и почернела. Горячий напиток, приготовленный коком на камбузе, напоминал кофе только цветом, а на вкус был все той же проклятой соляркой, сильно разбавленной водой.