ли не каждый день ходит к его отцу, пока сынок не отлипает от моего декольте, — вздохнула Портия. — Но учтите, в следующий раз я хотела бы вести слежку за таинственным купцом, вместо того чтобы охмурять занудного сына человека, к которому он приходит.
Мадам де Тревиль вышла из экипажа, и девушки одна за другой выбрались следом, пока в экипаже не осталась только я. Головокружение — это еще куда ни шло, но в сочетании с до предела натянутыми нервами это был совершенно новый зверь. С ним я еще не научилась справляться.
— Таня, ты идешь? — позвала меня одна из мушкетерок, я даже не поняла которая. Как бы то ни было, все они ждали снаружи, за дверью экипажа.
Я сделала глубокий вдох и поджала пальцы на ногах. Затем поставила ногу на лесенку, подняла взгляд и спрятала свою растерянность за улыбкой, которая говорила, что я здесь своя.
Глава четырнадцатая
Перед входом с равными промежутками стояли слуги, направлявшие гостей в роскошных платьях и расшитых атласных жакетах. Фонари отбрасывали на мостовую круги желтого света. Эти круги накладывались друг на друга, так что подъездная дорожка, ведущая к особняку, была вся залита сиянием. Высадившись из экипажа перед входом в особняк, мы сразу оказались окружены морем красок и звуков, разговоров, музыки, перестука колес — я едва могла разобрать что-то в этом хаосе.
— Мадам де Тревиль, какое удовольствие видеть вас, — сквозь шум прорвался вкрадчивый голос завсегдатая балов. Мадам де Тревиль опустилась в реверансе. Подошедший мужчина положил ее сверкающую драгоценностями руку на сгиб своего локтя. Их наряды были до того вычурными, что больно смотреть: плотный бархат, усыпанный бриллиантами, пурпурно-голубые перья на манжетах его камзола, ее пышные юбки, отделанные золотыми и серебряными лентами по краю.
— Барон дю Белле, я польщена, — ответила мадам де Тревиль.
— Ваши подопечные так и цветут! Примите мои поздравления.
— О, вы так добры! Благодарю вас.
— Кажется, среди них есть новое лицо. Вы просто обязаны меня представить. — Лишь несколько мгновений спустя до меня дошел смысл его слов, и я направила всю силу воли на то, чтобы не спрятаться за Теа от плотоядной ухмылки, перекосившей его лицо. Не самое лучшее начало для первого выхода в свет.
Мадам де Тревиль ловко отвлекла его внимание:
— Ах, баронесса, какая изысканная брошь! Это подарок к рождению вашего сына?
Баронесса чопорно кивнула, неодобрительно поджав губы.
— Oui, да. В конце концов, он наследник титула. — Судя по всему, упоминание о наследнике должно было вернуть ее супруга с небес на землю, потушив его похотливо блуждающий взгляд.
Неужели все эти люди готовы пожертвовать чужими жизнями ради еще одного украшения, еще одного земельного надела? Еще одного пера в и без того чересчур пышной шляпе? Орден исходил из мысли, что смена власти не может пройти бескровно. И даже я, без году неделя в Париже, начала понимать, что дворяне попытаются переложить это бремя на кого угодно, лишь бы снять его с себя. Вероятнее всего — на тех, у кого меньше власти. Одна из многих вещей, которые я усвоила за свое обучение.
— Девушки, поторопитесь, пока нас опять кто-нибудь не задержал, — вполголоса произнесла мадам де Тревиль, направляясь к одному из слуг, который махнул рукой, чтобы мы проходили. — И Таня, все твои мысли написаны у тебя на лице. Перестань, а не то ты себя выдашь. И заработаешь морщины.
Когда мы оказались внутри, Портия и Теа разошлись в противоположных направлениях и исчезли в огромной бальной зале с широкими арками, позолоченной лепниной и сотнями людей, которые разговаривали и танцевали под гигантскими канделябрами, сияющими золотом и хрусталем. Новые слуги стояли вдоль стен, предлагая напитки и небольшие закуски. Это был не званый ужин, так что столов с переменами блюд не предполагалось, единственным развлечением были музыканты, игравшие на клавесине и еще нескольких струнных и духовых инструментах. Все было не так театрально, как на мероприятиях под открытым небом с фейерверками, которые так любил король, или на маскарадах, где нельзя отличить друга от врага. По крайней мере, так рассказывали мне девушки. И все же этот бал был настоящей какофонией: грохот музыки сбивал с ног, смешивался с голосами, смехом, звоном бокалов и стуком каблуков по мраморному полу.
Мои легкие сжались в клетке из ребер, корсета и шелка. Как я вообще могу здесь находиться? Как мне ориентироваться в этом шуме? В последний раз я чувствовала себя такой беспомощной, когда… когда в экипаже вместо папы приехал месье Аллар. Нет, еще раньше. В Люпьяке, в ту беззвездную ночь, когда к нам в дом вломились незнакомцы с намерением убить меня и маму и оставить наши тела отцу в качестве сувениров.
Кто-то дотронулся до моего локтя — это была Арья.
— Дыши, — прошептала она. — Первый раз самый тяжелый. Вся эта пышность и мешанина звуков. Ты должна стать невосприимчивой к этому, иначе они победят. Помни, для чего ты здесь. Все это не ради них. Совершенно не для них. Дыши.
Краем глаза я видела, как Теа здоровается с сыном маркиза, который, по всей видимости, выпил достаточно, чтобы не заботиться о приличиях и о том, что при Теа нет компаньонки.
— Мадам де Тревиль! — Пожилой господин поднялся со своего места у стены, где на небольшом подиуме стояли столик и несколько пустых стульев. Сам маркиз. Должно быть, сын посадил его здесь в надежде, что так он не будет путаться под ногами. Когда появилась Арья, господин разразился аплодисментами: — Ma belle! Красавица моя! Как вы похорошели! Словно распустившийся цветок!
— Благодарю вас за приглашение, маркиз. — Мадам де Тревиль опустилась в низком реверансе, и мы с Арьей последовали ее примеру.
— О, не стоит благодарности, — отмахнулся маркиз. Я выпрямила ноги, Арья заботливо поддержала меня под локоть. Со стороны это выглядело как простое дружеское пожатие. Но раньше Арья никогда ко мне не прикасалась. И я ни разу не видела, чтобы Теа обнимала ее, как всех прочих. Она была совсем не похожа на Портию, чьи умелые руки придавали моей прическе нужную форму и отвязывали камни от моих лодыжек, когда я сама была не в состоянии поднять голову. И тем не менее Арья всегда первой понимала, когда мне требовалась помощь, так что мне не приходилось о ней просить.
— Список гостей вне моей юрисдикции, — продолжал маркиз. — Молодежь не дает нам, старикам, повеселиться. Не допускает нас к организации балов и торжественных мероприятий. Н-но… — Он запнулся, осознав, что сам поставил себя в