Читать интересную книгу Чистый огонь - Вадим Арчер

После зашивания нужно было выполнить сращивание – этим и отличалась работа мага от работы обыкновенного лекаря. Ни один лекарь не поручился бы за исход подобной операции, потому что воспаление было почти неизбежным, но тщательная очистка раны и правильно проведенное сращивание, сделанные с помощью магии, спасали жизнь раненым даже в самых безнадежных случаях.

Зарастив кишки, Эрвин снова проверил и промыл внутренность раны, чтобы не осталось ни малейшей грязи, затем начал зашивать наружный разрез. И снова сращивание – аккуратно, не спеша, словно на уроке в академии.

Эрвин провозился с раной несколько часов. Нельзя было оставлять места для малейшей случайности. Когда на разрезе образовалась засохшая, подживающая корка, он решил наконец, что остальное можно оставить для самостоятельного заживления. Взяв перевязочные лоскуты, он туго перебинтовал живот раненого и предупредил женщину, что тому нельзя напрягаться, чтобы не разошелся еще непрочный шов на месте разреза. Затем он рассказал ей, как и чем кормить раненого, сколько еще тот должен пролежать в постели и как ему беречься в первое время.

– Хорошо, – сказала женщина, когда он закончил рассказывать. Она наклонилась над раненым и пощупала его лоб. – Я вижу, ему уже лучше. Деньги за работу получишь у Ламана, когда он выздоровеет, – она кивнула на раненого, – а сейчас тебя проводят отсюда и отпустят.

Это само по себе уже было неплохой наградой. Ему завязали глаза и снова повели по канализации, но не в обратную сторону, а совершенно в другом направлении. Эрвин опасался задавать вопросы, чтобы не выдать, что он запомнил путь, – тогда все наверняка закончилось бы для него плохо, – но всю дорогу ему было изрядно не по себе, пока они наконец не вышли наверх и канализационная вонь не сменилась чистым луговым воздухом.

Его провели еще немного и сняли с него повязку. Наверху стояла тихая звездная ночь, белый диск полной луны ярко освещал окрестности. Эрвин огляделся и увидел, что стоит посреди холмистой равнины. Под его ногами была дорога, на горизонте смутно виднелись темные очертания городских крыш.

– Ты свободен, парень, – сказал ему провожатый. – Гуляй отсюда.

– Но куда? – спросил Эрвин. – Я нездешний и не знаю этих мест.

– Прямо по этой дороге. Как пройдешь мимо кладбища, свернешь налево, а там и город недалеко.

Он скрылся в ближайшем овраге, и Эрвин остался один. Машинально он зашагал в указанном направлении. За его пазухой зашевелилась Дика, затаившаяся там во время его пребывания у бандитов. Он расстегнул куртку, кикимора вылезла наружу и уселась на его плече.

Только теперь, когда напряжение отступило, Эрвин почувствовал, как вымотали его эти несколько часов кропотливой работы над раной, которая без его помощи была бы смертельной. Время приближалось к полуночи, а до города было еще далеко. Что, интересно, подумала его хозяйка, когда ее новый жилец не пришел ночевать?

Дурак, сказал себе Эрвин. Безнадежный дурак. Другие отказались, а он полез. Он вспомнил, как один из наставников шутил, что маг либо лечит, либо убивает. Эрвин не хотел убивать и не любил лечить, но в этом мире, похоже, для мага не было других занятий. Пока он выбрал лечение, казавшееся ему более предпочтительным.

Его друг Дарт выбрал бы убийства. Он не однажды говорил, что куда приятнее размазать по стенкам какую-нибудь свирепую тварь, чем возиться с нытьем и жалобами больных. Еще он говорил, что лечение – это занятие для хлюпиков, и Эрвин в глубине души соглашался с ним, но после сегодняшнего случая начал сомневаться в этом. Разве меньше он сегодня потратил сил на исцеление раненого, чем это требуется на убийство опасного зверя? Разве меньше требуется мастерства, бдительности и мужества, чтобы несколько часов подряд стоять над смертельной раной, чем в смертельной схватке с чудовищем? Разве, в конце концов, он не поплатился бы точно так же своей жизнью в случае малейшего промаха?

Даже хуже. Если убиваешь чудовище, то сразу же становишься всеми уважаемым героем, но если спасаешь бандита, то даже в случае успеха твое положение остается сомнительным. Тогда ты наверняка становишься поперек дороги тем, кто хотел убить его, и наживаешь себе врагов. “Видимо, это еще вопрос, что у магов является занятием для хлюпиков”, – пришел он к интересному выводу.

Впереди замаячили ограды и могильные камни городского кладбища. Здесь тоже царило неравенство, как и в городских кварталах. Выделялись участки богатых, обнесенных бронзовыми оградами надгробий, тянулись длинные ряды могил попроще. Особняком размещались захоронения городской бедноты и бездомных бродяг, похожие скорее на свалку, чем на место последнего приюта усопших.

– Эрвин! – вдруг пропищала кикимора у него на плече. – Твоя смотри!

Ручонка Дики указывала в черное звездное небо. Приглядевшись, Эрвин увидел, что по небу перемещается черная тень, поочередно закрывающая собой звезды. Тень росла и приближалась, она явно направлялась к кладбищу.

Эрвин не назвал бы себя трусом. Точно так же он не назвал бы себя и смельчаком. Маги – не трусы и не смельчаки, они всегда придерживаются позиции здравого смысла. Сейчас этот здравый смысл занял позицию отъявленного труса, настоятельно советуя спрятаться за ближайшим кустом. И в самом деле, что еще он может посоветовать, когда на полуночное кладбище спускается черная тень приличных размеров?

Разумеется, Эрвин последовал его совету – он не был бы магом, если бы поступил иначе. Спрятавшись за кустом, он стал наблюдать за тенью, которая все больше и больше напоминала всадника на крылатой лошади. Над самым кладбищем она развернулась так, что оказалась между луной и Эрвином, и он смог различить человеческую фигуру в черном плаще, но сидела она не на лошади.

Величиной и очертаниями скакун напоминал лошадь, но у него были тяжелые когтистые лапы, хвост поленом и волчья голова с темно-бордовыми глазами, из которых зияла тьма. Это был улдар – скакун темного огня. Человек в черном плаще опустил улдара на кладбище для нищих, которое было через дорогу от куста, за которым спрятался Эрвин. Похоже, он чувствовал себя здесь как дома, потому что даже не подумал оглядеться вокруг.

Он вынул из-под плаща мешок, достал оттуда лопату и сразу же отправился к одной, видимо, заранее присмотренной могиле и начал ее раскапывать. Бедняков хоронили неглубоко, и уже через полчаса он вытаскивал оттуда мертвое тело. Отложив лопату, он взял топор, которым отделил мертвецу голову, кисти рук и ступни ног, а затем вырубил из груди сердце.

Эрвину были известны основы некромантии. Ученикам читали их в академии – не для употребления, конечно, а для того, чтобы они знали приемы темной магии и способы ее нейтрализации. Ему было понятно, почему некромант явился сюда в полнолуние и как он может использовать эти руки и ноги, это сердце, эту голову, которая еще подлежит дальнейшей разделке на мозг, глаза, уши, язык и волосы. Для некромантии годилось не любое тело, а только такое, в котором содержался темный огонь, – хотя бы как вот это, при жизни, вероятно, принадлежавшее городскому подонку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});