Читать интересную книгу Леди и война. Цветы из пепла - Карина Демина

– Вы ведь плохо понимаете, что такое дар, – сказал он, отставляя лютню.

– Врожденная аномалия.

– Слова зачастую несут меньше информации, чем хотелось бы.

Темная бутыль шиарского муската успела покрыться пылью. На пробке проступили смоляные слезы. И посредник восхищенно поцокал языком: он умел ценить красивые вещи.

Пусть и туземные.

У него даже имелась вполне приличная коллекция редкостей из ушедших миров.

И этот мир войдет в их число… не сразу, конечно. Сколько он протянет? Сотню лет? Две? Достаточно, чтобы виноградники себя окупили.

– Дети с даром рождаются редко… в среднем один на сто тысяч. В Хаоте – девять из десяти, что объясняется нестабильностью самого Хаота и наследственностью. Все-таки тысячелетия селекции не могли не дать результата. Однако Хаот нас не интересует.

Шиарский мускат пьют из маленьких чашек с закругленным дном. И посредник принимает свою с поклоном. Рассматривает внимательно, вновь цокает языком.

– Вне Хаота дар бесполезен или почти… иногда он проявляется стихийно, как правило, в одной какой-то области, и тогда говорят, что родился мастер от бога… или богов. Но чаще всего обладатель дара не осознает даже, насколько он отличается от остальных. Вернее, не понимает причины этих отличий. Он здоров. Силен. Невероятно удачлив, взять хотя бы вас…

– Полагаете, я удачлив?

Урфин наполняет чашки, как и положено, на две трети.

Вот только сухих полосок теста, пресного, посыпанного кунжутом, не хватает.

– А разве нет? Сколько вы еще знаете рабов, которым удалось достичь вашего положения? Мормэр – это высший формальный титул данного мира, сколь я помню?

В чем-то посредник был прав.

– В детстве я попадал в самые разные передряги…

– Сугубо по собственной вине. И выходили из них с куда меньшими потерями, чем могли бы. Подумайте.

Урфин думал. Под сладкое, терпкое, пожалуй, излишне сладкое и терпкое вино думалось хорошо.

– Вы ведь добивались всего, чего хотели. Не имея возможности сознательно использовать ваш дар, на бессознательном уровне вы исполняли собственные желания.

Свобода? Открытый мир? И даже миры? Титул. Власть. Имя. Семья.

Игра в кости, когда его едва не обвинили в мошенничестве, хотя Урфин и пытался объяснить, что везучий он, просто везучий…

…и торговля… его корабли называли заговоренными. Урфин не мешал.

…чужой мир, кольцо на дорожке и девушка, его поднявшая…

Урфин ведь хотел, чтобы Кайя хоть немного был счастлив.

…Тисса и тот нож, который она захватила. Убила Монфора? Но он не успел причинить ей вред. Без ножа было бы хуже…

…«отмычка», столь вовремя попавшая в руки… и весь этот безумный, но все же исполненный в точности план.

– То есть я лишусь удачи?

– Вам будет больно. Невыносимо больно. Дар – свойство крови, и выжечь его в действительности крайне сложно. А вот заблокировать – вполне. – Посредник пробует вино осторожно. – Ваша метка – это личинка стража… не знаю, как назвать иначе, но оно встанет между вами и вашим даром. Не позволит его использовать. И это не самая приятная участь. Удача… да, пожалуй, ваше невероятное везение вас покинет. А с ним уйдет и то, что до сих пор на везении держится. То, что принадлежит вам по праву, останется, но вот если кого-то или что-то удерживали рядом исключительно искусственные узы…

…он говорит о Тиссе.

Все ведь получилось именно так, как он себе представлял. И даже лучше, чем представлял. А в жизни так не бывает. Наоборот только.

Если, конечно, не использовать тот самый непрошеный дар.

– …то, боюсь, они рассеются. Кроме того, ваше тело… – Посредник допивает мускат маленькими глоточками, жмурится и вздыхает. – Редкий вкус. Благодарю за рекомендацию.

Он уверен, что Хаот одержит победу.

Хаот велик. Не сам по себе, но мирами, которые он держит на привязи, выкачивая из них силы. И другими, связанными не столь явно, но готовыми предоставить поддержку.

– Так что с моим телом? – Урфин подал посреднику запечатанную бутылку. – Портвейн. Крепкий. И вкус специфический. Рекомендуется употреблять с мясом слабой степени прожарки. Лучше всего с медвежатиной.

Подарок приняли.

– Ваш дар сделал его куда более выносливым, нежели тело обычного человека. На вас все заживало быстро…

– Это я тоже потеряю, если вдруг…

– Именно. Не исключаю даже, что само ваше тело, привыкшее к собственной неуязвимости, не сумеет полностью оправиться от болевого шока. О нет, вы выживете, безусловно, но в каком состоянии… в истории Хаота были маги, которые подвергались подобному наказанию.

Посредник обнял бутылку, нимало не заботясь, что пыль испачкает его роскошный наряд.

– Для Первого и Второго Круга это – смерть. Они слишком изменены, чтобы прожить без дара. А для внешнего… слепота. Глухота. Паралич. Потеря разума…

– Пугаете?

– Просто пытаюсь донести до вас степень риска.

– У вас получилось.

С Урфином такого не произойдет. Он везучий… всегда был везучим.

– А еще напомнить, что использование информации, предоставленной вашим нанимателем во вред ему, передача ее третьим лицам либо иной способ мошенничества также является нарушением договора.

Он знает, этот человек с невыразительным лицом.

Но он – ладно, а вот знает ли Хаот… если да, то вся затея провалится. И Урфин играет заведомо краплеными картами.

– У меня нет привычки вмешиваться. – Посредник разглядывал бутылку на просвет. – Я лишь слежу за исполнением условий договора. И если вы действительно отдаете себе отчет о последствиях…

Урфин кивнул.

– …то я считаю свои обязанности всецело исполненными и снимаю с себя ответственность за все, что произойдет дальше. – Посредник стащил башмак и, перевернув, потряс над столом. Из башмака выпала полоска металла с дыркой в центре. – Надеюсь, вы также исполните свой долг.

В этом Урфин не сомневался.

Пластина была ледяной. И очень тонкой, пожалуй, тоньше листа бумаги, и совершенно гладкой.

– Достаточно поместить ее в непосредственной близости, не дальше двух шагов, от модуля управления. Изменение цвета будет свидетельствовать о том, что контакт установлен.

Система будет отключена.

Внешний периметр защиты снят. И Хаот получит свой шанс.

– От всего сердца желаю вам удачи, – сказал посредник, прощаясь. Он вышел, оставив Урфина наедине с пластиной и сомнениями…

Пластину он носил при себе, повесив на шею, благо дырка в ней имелась. А сомнения то приходили, то уходили. Наверное, это нормально – сомневаться в том, что ты делаешь, особенно при таких ставках. Он выполнит договор и…

…и все равно нарушит. Уже нарушил, рассказав Кайя.

Информация третьим лицам.

Использование во вред нанимателю.

И что там еще? Наказания не избежать.

Тварь в голове встанет между ним и даром, оставив Урфина… каким? Слепым? Глухим? Постаревшим от перегрузки? Безумным или беспомощным настолько, что его придется с ложечки кормить? Лучше уже смерть…

А Тисса?

Она вдруг поймет, что никогда не испытывала к нему ничего, кроме отвращения? И эти пара лет, проведенных большей частью в разлуке, лишь иллюзия? Связь, созданная магией?

Впервые ему было страшно возвращаться домой.

– Спи. – Урфин поправил плед, который Йен то и дело сбрасывал.

Карета шла мягко, даже скрип рессор скорее убаюкивал, чем раздражал. И дети, утомленные дорогой, спали. Не похожи друг на друга, один черный как уголь и колючий. Второй – рыжий.

Забавные.

И даже леди Нэндэг задремала, отложив вышивку. Строгая женщина. Не злая, скорее твердо уверенная, что точно знает, как жить… как она к Тиссе отнесется? Если с тем же скрытым презрением, с которым смотрит на него, то леди Нэндэг не будет места в Ласточкином гнезде.

Она сама подошла к Урфину вечером.

Остановились на берегу реки, пусть бы сейчас Урфин и желал двигаться без остановок, но и дети, и лошади нуждались в отдыхе.

– Не будет ли с моей стороны неучтиво просить вас уделить мне несколько минут вашего времени? – Леди Нэндэг было чуть за сорок.

Младшая сестра Гайяра, браку которой не суждено было состояться, Урфин не знал, по какой причине, но недовольство судьбой и в то же время смирение перед обстоятельствами оставили отпечаток на лице этой леди. Морщины. Седина. И привычка поджимать губы: слишком уж несовершенен этот мир. А леди Нэндэг бессильна его исправить даже в таких мелочах, как ныне.

Йен опять стащил ботинки. И Брайан, устав вести себя «соответствующим образом», последовал примеру. Да и верно, босиком грязь месить сподручней.

– Всецело в вашем распоряжении.

И после дня пути, проведенного в душной карете – в отличие от Урфина и детей она отказывалась от верховых прогулок, – леди выглядела почти безупречно.

– Я весьма озабочена тем, что вы одобряете подобные шалости.

Йен строил башню из мокрого песка, а Брайан занялся рытьем рва, используя вместо лопаты раковину.