очень долго.
Сейчас салфетки под рукой не было. И я, не раздумывая, выплюнула гадость себе на ладонь:
– Ты меня отравить решил?
Я рывком отстранилась от очень удобной груди инопланетника и с возмущением посмотрела на него. Карие глаза растерянно мигнули:
– Нет. С чего ты взяла?
– А с того, что подсунул мне не меньшую дрянь, чем я схватила со стола сама!
И я обвиняюще ткнула мужчине под нос ладонь с пожеванным куском.
Аргран не отстранился. Хотя бесформенная масса на руке в малоаппетитной луже слюны производила отталкивающее впечатление. Улыбнулся и спросил:
– Вяжет?
– Нет! Кислое, как яд!
Я поджала губы. А аргран улыбнулся шире:
– Это хорошо, что кислое. Значит, ты не пострадала от едкого сока охрака.
Я проигнорировала улыбку мужчины. Иррациональная обида перехватила горло. Да, я виновата была сама, что, не глядя потащила в рот то, о чем понятия не имею вообще. Но ведь и он тоже хорош! Накормил какой-то отвратительной дрянью! И вообще, зачем этот охрак был на столе, если он опасен?
– Пусти. Я руку пойду помою.
Мужские руки на моем теле неохотно, но сразу разжались. Я соскочила с чужих колен и помчалась в санблок. Мне было стыдно, неуютно, и в то же время я отчаянно злилась на инзара. Вот только за что – я и сама себе не могла пояснить.
В санблоке надкусанный фрукт улетел в утилизатор. Я сполоснула руки, а потом, в попытке успокоится, и умылась. Зеркало равнодушно демонстрировало мне худенькую землянку с румянцем во всю щеку. Глаза девушки из зеркала горели, как звезды. Мне на секунду даже показалось, что это не я, а кто-то другой подглядывает за мной из-за стекла. Подняла руку, провела кончиками пальцев по гладкой поверхности. А потом взяла, и ущипнула себя за нос. Незнакомка в зеркале в точности повторила все мои действия. Я зачарованно уставилась на нее. Это не могу быть я. Я никогда не была такой красавицей!
Холодная вода слегка остудила мои щеки. Но стоило мне только открыть двери санблока, как предательская краска вновь обожгла кожу. Напротив двери, так близко, что выйти в каюту, не прикоснувшись к нему не представлялось возможным, стоял инзар. И в его карих глазах бушевал настоящий пожар вишневого цвета.
По моей спине пробежала дрожь предвкушения.
Есть небольшая, почти неуловимая, но очень существенная разница в том, как смотрит на мужчину невинная девушка, и как оценивает его состоявшаяся женщина. Я не могу назвать себя искушенной. Все же опыт жизни с Пашкой и попытка изнасилования шаризом – это не тот багаж знаний, который помог бы мне в такой ситуации. Но все же я уже не девчонка. Так стоит ли удивляться, что при виде сухощавой, жилистой фигуры инзара где-то глубоко внутри меня родилась сладкая дрожь предвкушения.
Я уже отказалась от попыток призвать себя к порядку или определить откуда растут ноги у моих странных желаний и потребностей. Тут, на пороге крохотного санблока, глядя в полыхающие вишневым пламенем карие глаза, я забыла даже о том, о чем в принципе забыть невозможно: я забыла, что нужно дышать. А мое глупое сердце периодически забывало, что нужно биться, спотыкаясь в самых неожиданных местах.
Инзар не двигался. Только смотрел на меня, не отрываясь. И от этого пылающего взгляда, как по канонам жанра, у меня пересохли губы. Не думая, что я делаю и какое впечатление это производит, я облизнула их в попытке вернуть эластичность нежной коже. И карий цвет глаз напротив окончательно утонул в багровом зареве. Будто вспышка сверхновой поглотила собой шоколад его глаз. Словно вишневый сок затопил не только его глаза, но и все вокруг.
Кто из нас первым сократил между нами расстояние? Я? Или инопланетник сделал шаг на встречу землянке? Это было неважно. Главное, что наши тела наконец-то сдвинулись, встретились. Его сильные руки стиснули сначала мои плечи, словно предупреждая попытку отстраниться, а потом и вовсе взяли меня в плен. Оплели собою, словно сверхпрочными лианами, притиснули к жесткому, до предела напряженному телу, лишая возможности двигаться и дышать. А мне так хотелось прикоснуться к его лицу! Проверить, такие ли жесткие у него губы, как кажется со стороны. Так ли остры его скулы, как мне чудится.
Инзар был намного выше меня. Я смотрела на него, задрав подбородок вверх. Недаром, когда я оказалась у него на коленях, его сердце билось ровно у меня под щекой. А чтобы добраться до моих губ, инопланетнику пришлось наклонить ко мне голову.
Его дыхание, напоенное ароматом пряного вина, которое мы пили, легко скользнуло по моим губам. Словно невидимые пальцы погладили. И у меня повторно закружилась голова. Кто бы сказал, что я с таким нетерпением и надеждой буду ожидать поцелуя! Я бы рассмеялась тому человеку в лицо. Но вот поди ж ты, от предвкушения у меня подрагивают колени и все сладко сжимается внутри. Прямо, как дешевом бульварном романе о любви миллиардера и нищенки. Только бабочек в животе не хватает. Впрочем, вскоре мне стало совершенно не до них.
Наверное, инзар почувствовал, что у меня подгибаются колени. Или просто им овладела такая же жажда близости, как и мной. Но расстояние между нашими телами не просто сократилось, оно исчезло совсем. Мужчина буквально вжал, втиснул меня в свое тело так, что дышать стало нечем. Но мне это понравилось! Безумно понравилось! Появилось шальное желание пробраться внутрь него, заползти ему под кожу, да там и остаться. И я изо всех сил вцепилась в мужской торс. Оторвать меня теперь можно было только с кровью и мясом. Инзар улыбнулся мне. Маняще, многообещающе. И наши губы наконец встретились.
Говорят, ожидание действия, предвкушение, часто бывает гораздо лучше, чем само действие. Врут безбожно. В тот момент, когда наши губы впервые соприкоснулись, где-то родилась сверхновая. И этот взрыв не просто сотряс, он до основания разрушил мой старый мир. Осколки разлетелись вокруг, больно раня, режа и кромсая нас на куски, перекраивая наши сущности заново. Больше не было землянки Маши Захаровой. Больше не существовал отдельно безымянный аргран. Из мучительно-сладкого, одурманивающего поцелуя родилось новое, совершенное в своей чувственности существо.
Я напрочь утратила связь с реальностью. Где я и кто я, стало неважно. Сладкий яд его губ проник в мою кровь. Пропитал меня насквозь, отравил и воскресил, вознеся к небесам. Где заканчивались мои руки и где начинались его – было совершенно непонятно. Внутри меня наливалась кровью, росла и ширилась