всеядная зараза оставила ствол в покое, повернула голову и дружелюбно заржала.
– Ей же плохо станет, – всплеснула руками Агриппина Игоревна, глядя почему-то на меня.
– Плохо? Ей? – переспросила я, памятуя о петухе, и усмехнулась. – Ой, что-то сомневаюсь.
Лошадка фыркнула, оторвала кусок коры и захрустела им с азартом голодного дитятки, дорвавшегося до леденца, но сотницу это не успокоило.
– Кось-кось-кось, – ласково позвала она, опуская руку в карман и вытаскивая из него маленькое яблочко и горсть сухариков.
Четвероногая красавица заинтригованно вытянула морду, подошла и ткнулась мягким носом в предложенное на ладони угощение. Куснула яблоко, с задумчивым выражением на морде похрустела сухариками и с куда большим интересом подобрала парочку забракованных сотницей картофелин.
– Ты глянь, что творит! – восхитилась ёжка, когда лошадка с жадным удовольствием первооткрывателя принялась подбирать еще тлеющие угольки.
Я вспомнила источающую зловония тушку черного петуха, преподнесенную мне старостой, и хмыкнула. Если уж после такого гостинца лошадка не отбросила копыта, то уголь ей тем более не страшен. Наоборот, может, и поспособствует лучшему перевариванию той дряни, что она сожрала.
– А хорошая какая, – со знанием дела протянула сотница, поглаживая девочку по шее. – Грива точно шелк. Смотри, ногами так и выплясывает. Добрая. Добрая коняшка.
Лошадка сообразила, что ее хвалят, подняла голову, приосанилась и… с тихим печальным «хрясь» за ее спиной упала обгрызенная березка.
– Иго-го! – заржал впечатленный конь сотницы.
– Ого, – не менее удивленно откликнулась его хозяйка, а я решительно подошла к всеядной и протянула руку, чтобы погладить.
Чудо-юдо-нечто-лошадь благосклонно ткнулась наглой мордой мне в грудь, позволив себя приласкать, и блаженно зажмурилась, когда я сдуру начала чесать за ухом.
От лошадки ощутимо тянуло магией. И если на черном единороге Володара эта магия была в виде небольшой цепочки усиливающих заклинаний, то стоявшее передо мной существо имело собственный источник, от которого сила разливалась по всему телу.
– Не может быть! – недоверчиво качнула я головой и позвала вернувшегося от ручья мага: – Володар, подойди, пожалуйста.
Тот кинул удивленный взгляд, отдал сотнице улов и встал рядом.
– Посмотри на ее магию, – попросила я. – Разве такое возможно?
Володар повторил сканирование и нахмурился.
– Впервые вижу, чтобы у животного был собственный источник.
Лошадка на слово «животное» оскорбилась и, грозно фыркнув, ударила копытом. Еще и куснуть Володара попыталась, но я бесстрашно перехватила ее за морду, прижала к груди и вернулась к почесыванию.
– Ну, девочка, не буянь, он не хотел тебя обидеть.
– Нет конечно, не хотел, – подтвердил маг, пристально вглядываясь в лошадиную морду. – Более того, я почти уверен, что магия сделала тебя полуразумной, как моего Бергамота, иначе ты бы не отреагировала на неприятное слово.
Лошадка возмущенно дернула головой, активно не соглашаясь на роль полуразумной, и заплясала на месте, требуя у противного мага признать ее разумной на все сто.
– Хорошо, убедила. Самая разумная и смышленая лошадка, – капитулировал Володар, на всякий случай отступая на шаг назад.
– Еще бы понять, кто ты, – вздохнула я.
Из кустов показалась недовольная морда Бергамота. Единорог заметил на поляне незнакомку, принюхался, удивленно всхрапнул и, деловито печатая копытами шаг, двинулся к нам. Лошадка в свою очередь выгнула шею, легко выпуталась из моих объятий и сделала несколько неуверенных шажочков навстречу черному жеребцу. Замерев, она затрепетала ресницами, аки неискушенная прелестница в ожидании прекрасного принца. Воодушевленный Бергамот ускорил шаг, доверчиво потянулся мордой к кроткой с виду кобылке и едва успел шарахнуться в сторону.
Строптивая лошадка звучно клацнула зубами в паре сантиметров от носа единорога, демонстрируя поганый характер, грозно фыркнула на попятившегося жеребца и повернулась ко мне. Разочарованно ткнулась в пустую ладонь, со скорбным вздохом опустила голову и принялась вынюхивать в траве еще одну забракованную сотницей картофелину.
– Володар, а помнишь, ты говорил, что единороги бывают разными? И что возле Щабуду как раз бродит одна такая крайне агрессивная особь женского пола? – Я с надеждой глянула в синие глаза мага. – Может… это она?
Володар замешкался, обдумывая такой вариант. Еще раз посмотрел на лошадь, сравнил с Бергамотом и качнул головой.
– Не думаю. Единороги не имеют внутренних магических источников. Скорее это какой-то крайне нестандартный опыт скрещивания нескольких видов… Хм. Василиса, а ты помнишь сказку про конька-горбунка?
– Сомневаюсь, что это его праправнучка, – улыбнулась я.
– И я тоже, – остался невероятно серьезен Володар. – Но та история началась с поимки удивительной кобылицы с золотой гривой и рождения трех коней: двух красавцев и конька-горбунка. Что, если та кобылица топтала посевы где-то неподалеку?
– Ой, скажешь тоже! – рассмеялась я и посмотрела на странную лошадь.
Та прекратила поиски съестного и рухнула на землю. С веселым ржанием перекатилась на спину и, высоко задрав неподкованные копыта, принялась валяться на траве, игриво выгибаясь, точно очень большая белая кошка.
– Как думаешь, она позволит мне ее оседлать?
Володар пожал плечами, принес из своей сумки запасную узду и перекинул мне.
– Не узнаешь, пока не попробуешь.
***
Ну что я могу сказать про эту лошадь.
Зря Володар причислил ее к полуразумным видам животных. Ох и зря!
После обеда паршивка подъела все рыбьи головы, ради интереса куснула котелок и оторвала от него ручку, за что была бита по наглой морде сотницей моими же сушащимися штанами.
Обиженно всхрапнув, коняшка отошла в сторону и призывно посмотрела на меня, всем своим видом демонстрируя, что не возражает против ознакомительной прогулки с ведьмой.
– Была не была! – решительно поднялась я и под одобрительные комментарии друзей пошла к чудо-юдо-коняшке.
Ранее та охотно доказала, что хорошо знает все команды и узду и вообще ну очень послушная, поэтому я решила рискнуть и, подведя девочку к ею же поваленной березке, поднялась на пенек. Но стоило мне запрыгнуть на ее спину и легонько толкнуть пятками в бока, как коняшку словно леший подменил.
Начнем с того, что у этого чудовища с белоснежной гривой случился кратковременный провал в памяти, и она напрочь забыла, что вообще-то везет на себе всадницу!
Негодяйка оказалась глуха к моим воплям, крикам и страдальческим мольбам скакать медленнее, а лучше так вообще притормозить и подумать о своем поведении. Куда там!
После этих слов она сорвалась на такой стремительный забег, что все вокруг слилось для меня в один мелькающий размытый образ, и никакие истеричные «Сто-о-о-о-ой!» на безобразницу не подействовали.
Еще лошадка наотрез отказывалась скакать по утоптанной дороге, предпочитая с наскоку влетать в непролазные дебри, гарцевать по раздольным полям и штурмом брать неглубокие реки.
Но хуже того, у паршивки была отвратительная привычка замирать на месте, отчего инерция всякий раз знакомила мой лоб с лошадиной шеей и