цокают копытами лошади, торопятся прохожие. Суета затихала лишь с приходом темноты, и то не сразу – в столице везде горели газовые фонари, которые заправляли ушлые фонарщики с фитилями на длинном тонком шесте. Раньше, говорят, по улицам сновали специальные факельщики – часто мальчишки из бедноты – и освещали путь прохожим. Но потом участились случаи, когда такие безобразники заводили людей прямиком в тёмные переулки к своим взрослым подельникам, и губернатор наконец-то раскошелился на полноценное освещение.
Прогресс двигался семимильными шагами, в столице это было особенно заметно. Изобретались всё новые и новые механизмы. Всё меньше и меньше места оставалось человеку. Поговаривали, что один безумный учёный научился укрощать силу грозы и клялся, что скоро ни одного газового фонаря не останется. В каждом будет гореть маленькая молния. Как бы не оказалось так, что профессия фонарщика окажется вымирающей.
Интересно, грозит ли когда-нибудь нечто похожее гувернанткам?
Я ещё раз глубоко вдохнула ночного воздуха полной грудью.
В столбах фонарного света медленно кружился первый снег. Как же хорошо. Я любила это мгновение, особое, приходящее всего раз в году, когда кажется, что белая пелена укроет все проблемы и беды прошлого и на девственно-чистом холсте теперь можно проложить новые пути.
Обычно это оказывалось иллюзией, и первый снег очень быстро пачкался грязью множества ног.
Но сегодня ночью все спали и это сделать было некому.
Все. Кроме меня. И того человека, чёрный силуэт которого в тени противоположного дома я разглядела не сразу. Но тотчас узнала. По горячей волне, омывшей сердце и заставившей его биться чаще.
Мой кошмар, моё наваждение, моя боль, моя любовь.
Я замерла, вцепившись в подоконник пальцами до боли. Мои распущенные волосы развевал ветер с колкой примесью снежной пыли. Холодил голые плечи.
Не знаю, как долго он там стоял. Зачем приходил. И откуда у меня внутри родилось совершенно безумное и дикое предположение, что место прямо напротив моего окна было не случайным.
Я только одно знала точно. Если бы он сейчас перешёл дорогу и по белоснежному полотну проложил свой первый в эту ночь путь – ко мне… я бы впустила. Без колебаний и сожалений.
И на мгновение мне даже показалось, что силуэт колеблется и движется в мою сторону… но только на мгновение.
Почувствовав мой взгляд, инкуб отступил в темноту и растворился в ней.
Я смела снежинки с подоконника, затворила окно и свернулась клубком под одеялом в остывшей постели.
На следующий день баронет вытащил нас с Лили на прогулку по центральному проспекту города. Под предлогом некоторых необходимейших покупок к свадьбе, а как я догадывалась – просто покрасоваться молоденькой и хорошенькой во всех отношениях невестой. Разумеется, она не была против, тем более, что суммы, которые радостный жених выбрасывал по одному лишь движению её брови в каждую такую прогулку, кратно превышали годовой лимит её трат на ленты и шляпки от батюшки.
Ну а мне полагалось уныло тащиться сзади – достаточно близко, чтобы благочестиво держать в поле зрения свою подопечную, и достаточно далеко, чтобы дать им иллюзию уединённости.
В конечном итоге, всё это вышло боком мне. Потому что иллюзия уединённости у них как-то незаметно переросла в совершенно неиллюзорное чувство одиночества у меня.
Я шла по чужим следам, а всё, о чем могла думать – это девственно-белый снег минувшей ночью. Который так и не был нарушен.
Вся эта снежно-бестолковая грязь под ногами была исчерчена цепочками следов. Кто-то к кому-то спешил, торопился, ругал непогоду или скользкий, неудобный путь… спотыкался, поскальзывался, оставлял такие неровные овалы чёрных следов… И лишь ко мне – никто.
Я обнаружила себя стоящей посреди тротуара. Лили и её баронет уходили всё дальше, терялись в толпе, а я не могла найти в себе сил сдвинуться с места. Зачем мне туда? Я там не нужна. Им лучше без меня.
Выбившиеся из капора завитки взметнул холодный вихрь. Я поёжилась. Так и не купила ещё зимнего пальто.
А потом оказалось, что это был не ветер.
Всадник на вороном коне летел во весь опор по мостовой мимо, вгрызаясь шипастыми подковами в обледенелые камни. Мелкое крошево из-под них взбрызгивало во все стороны.
Но едва обогнав меня, конь встал на дыбы. Это всадник рванул повод. И повернул его назад.
Могучее, грациозное животное гарцевало надо мной, кося сверкающий чёрный глаз. А я медленно скользила взглядом вверх, по высоким жокейским сапогам, крепким мускулистым бёдрам, подтянутому торсу в тёмно-синем сюртуке…
Велиар смотрел на меня оттуда, сверху, не отрываясь. Пожирал глазами. Под тёмными нахмуренными бровями этот, чуть с прищуром, взгляд гвоздил меня к месту, сковывал по рукам и ногам. Я чувствовала себя совсем маленькой, запрокинув голову, подставляя лицо студёному жалящему ветру.
Кажется, он хотел что-то сказать. Или ждал каких-то слов от меня… но я стояла как вкопанная, и молчала, бессильно уронив руки. А вороной конь бил копытом, не понимал промедления, требовал продолжения стремительного полёта выпущенной из тугого лука стрелы.
- О, лорд Велиар! Какая неожиданная встреча! А я слышала, вы продолжили…м-м-м… путешествие в провинции. Весьма странными маршрутами.
Он резко обернулся и бросил раздражённый взгляд куда-то в сторону. Пришпорил коня и умчался прочь.
Я вздрогнула и обернулась тоже.
В трёх шагах от меня стояла леди Ормунд. В шикарном изумрудном платье и шляпке таких размеров, что на полях вполне можно было свить парочку птичьих гнёзд. Тем более, и материала для этого в украшениях её головного убора было предостаточно.
Вот теперь я узнала, чей голос был у женщины давеча на балу, когда я ревела за шторкой. Голос, что показался мне таким знакомым.
Приподняв точёную бровь, леди изучала меня таким взглядом, будто я была противное насекомое. Этот взгляд пробрал меня до самых костей почище холодного ветра.
Я присела в книксене.
- Добрый день, миледи!
- А я вас помню. Вы тоже были на моём балу в Кроуфорде.
- Вы очень любезны, чтобы запомнить меня, миледи. Я сопровождала воспитанницу, мисс Лили Льюис. Кстати, вот она – как раз заходит со своим женихом в лавку свадебных платьев. Простите мне мою дерзость, но я должна спешить, чтобы выполнять свои профессиональные обязанности.
Я повторила книксен и осторожно, по широкой дуге, обогнула леди.
Та проводила меня взглядом, пряча ладони в меховую муфту. Ослепительно прекрасная и идеальная в каждой черте. От жемчужных серег до тугого завитка тщательно уложенных локонов.
А они были бы идеальной парой. Оба как с картинки. Вот такая леди ему подходит. Не серая мышка, а