– Не надо!
– Когда мы впервые заговорили о браке, ты сама разрешила мне касаться тебя, – тихо напомнил он. – Это так неприятно? Клянусь, что не стану тебя принуждать. – Он глубоко вздохнул. – Хотя для меня это неимоверное испытание силы воли. Тебя беспокоят мои прикосновения? Или то, что видны твои шрамы?
Джулии хотелось вспылить. Или пнуть этого чертового мужчину. Однако она не сделала ни того, ни другого, а лишь взглянула на отметины в верхней части груди и заставила себя сосредоточиться на своих ощущениях.
– Твоё прикосновение... не неприятно. – На самом деле ей даже нравилось ощущать его теплые сильные руки на своей мягкой коже. – И все же шрамы заставляют меня чувствовать себя искалеченной. Увечной.
– То, что с тобой сделали, – ужасно. Но это ни в коей мере не делает тебя уродливой. – Он стал неспешно ласкать её соски большими пальцами.
И вновь удар молнии, на этот раз – сплошное удовольствие. Грудь, которую она так ненавидела, оказывается, способна чувствовать наслаждение. Соски напряглись от ритмичных поглаживаний.
– Уверен, выйдя замуж за разумного человека и прожив все это время в нормальном обществе, ты и в этом случае осталась бы такой же милой и доброй женщиной, – заметил Рендалл, – но в тебе не было бы той силы и индивидуальности, которые и делают тебя такой особенной.
Джулия скривилась в горькой усмешке.
– Так мне надо быть благодарной за все испытанные мной мучения? За то, что я была вынуждена сфальсифицировать свою смерть и жить в бедности?
– Благодарной? Ну, нет. Но всё случившееся – часть тебя так же, как и чудесные каштановые волосы и прекрасная, сливочная... – он сглотнул, – чувственная кожа. Мы такие, какими нас сделала жизнь. Твоя оказалась очень нелегкой, но в результате ты превратилась... в пленительную женщину.
Это она пленительная? Хотелось бы верить, но подобная мысль показалась ей слишком неожиданной и странной.
– Я... Спасибо тебе за то, что ты пытаешься сделать, – дрожащим голосом произнесла Джулия, стараясь оттолкнуть руки мужа. – Но сегодня на большее я уже не способна.
Приняв это, Рендалл осторожно натянул её рубашку и халат, потом поднялся и отступил. Она облегченно вздохнула.
Его голый торс смущал её, поэтому Джулия сначала отпила большой глоток поссета и лишь потом вернулась к расчесыванию волос.
– Не знаю, Александр, то ли ты спасешь мою душу, то ли сведешь с ума, – сухо заметила она.
– Надеюсь, что первое. – Он подошел к шкафу и достал небесного цвета баньян.[33] Хотя в одежде его красивое тело не приводило её в такое замешательство, зато цвет этого халата делал ещё более привлекательными его светлые волосы и голубые глаза. Она снова отвела взгляд.
– Я хотел бы сделать наш брак настоящим, миледи, но думаю, что это произойдет только тогда, когда мы оба примиримся с нашими ранами – как душевными, так и физическими, – он слегка улыбнулся. – Это значит, что ты имеешь полное право высказывать мне всё в лицо, если я попытаюсь отрицать неопровержимое.
Джулия прищурилась и ответила:
– Так как у тебя есть право касаться меня каждый день, то я в свою очередь стану ежедневно расспрашивать тебя о каком-либо из твоих шрамов.
– Согласен, однако не думаю, что тебе удастся мучить меня так же действенно, как мне – тебя. – Рендалл задумался. – Хотя некоторые отметины напоминают об эмоциональной боли так же, как и о физической. Если ты попадешь на одну из них, то, скорее всего, мои страдания окажутся не меньше твоих.
– И какие же это отметины? – поинтересовалась она.
– А это уже твоё дело – найти их среди прочих. – Рендалл достал из шкафа два сложенных одеяла и разложил их на ковре.
Джулия поняла, что он снова собирается спать на полу.
– Не стоит, – остановила она его, – я не против снова разделить с тобой постель, но... не более того.
– Что ж, прогресс очевиден, – улыбаясь, заметил он. От этой его улыбки ей захотелось растаять. Он считает её пленительной. Джулии эта мысль явно нравилась, пусть она и не могла поверить его словам.
Рендалл скрылся за ширмой, чтобы переодеться ко сну. Поскольку он был намного выше жены, ширма не скрывала его полностью, и Джулии были видны его великолепные плечи.
Ей необходимо успокоиться, а не впадать в излишнее волнение, потому она отвела взгляд, заплела косу и допила поссет.
– Я сразу же засну, стоит мне оказаться в постели, – пробормотала она, вставая и снимая халат, после чего скользнула под простыни, стараясь оставаться на своей половине кровати.
Рендалл вышел из-за ширмы и стал тушить свет.
– Хочешь побыть здесь ещё денёк-другой? Чарльз Таунсенд предложил нам пожить подольше, так у тебя появится время как следует со всеми попрощаться.
– Я бы с удовольствием, если ты, конечно, не торопишься в Лондон, – Джулия подавила зевок. Она не обманывала, говоря о том, что устала.
Потушив свет, Рендалл лег в кровать. Матрас просел под его весом, и Джулия скатилась по гладким простыням к мужу.
– Прости! – произнесла она, пытаясь вернуться на свою сторону кровати.
– Не убегай, – он обхватил её рукой за шею и прижал к себе. – Зачем нам делить постель, если мы будем лежать на разных половинах, не касаясь друг друга?
Его объятие было чисто дружеским, в нём отсутствовала чувственность, поэтому Джулия позволила себе прижаться к мужу. Хотя Бранфорд и был помешан на сексе, нежные объятия его совершенно не интересовали. Сейчас же Джулия чувствовала тепло, расслабленность и безопасность.
Пока не шевельнула рукой и случайно не задела твердую возбужденную плоть Рендалла. Он задохнулся и напрягся всем телом, а она немедленно отдернула руку, едва не вскрикнув.
– Я не хотела!
– Знаю, – Рендалл не стал снова притягивать её к себе, но взял за руку и переплел свои пальцы с её. – Хотя прогресс и очевиден, наш путь ещё очень долог. – Он крепче сжал её пальцы. – Говорил ли я тебе, как восхищаюсь той смелостью, с которой ты смотришь в лицо своим страхам?
Она криво усмехнулась в темноте:
– Не думаю, что выказала так уж много смелости. Каждый раз, когда ты ко мне прикасаешься, мне хочется сбежать, – призналась она и задумалась. – А сегодня вечером я даже хотела тебя ударить.
Он от души расхохотался.
– Рад, что не ударила, однако, полагаю, пытаться бороться, а не бежать, – хороший признак. Ты и в самом деле удивительная женщина. Несчастья придают глубину нашему характеру. Именно поэтому Мария, например, более интригующая, чем Сара, хотя на первый взгляд обе они одинаково красивые и милые близняшки. Просто невинность не особо интересна.