Читать интересную книгу Темная игра смерти. Том 2 - Симмонс Дэн

Воистину, я стала бессмертной!

Именно в это время я осознала пользу нашей Игры для здоровья и механизмы наркотической зависимости от нее. Применяя Способность, особенно постоянно используя кого-то, чего требовала Игра, мы делались моложе. Точно так же, как в наше время продлеваются жизни больных с помощью трансплантации органов и тканей, наши жизни обновлялись путем использования чужих сознаний, энергии, заемных РНК, нейронов и всех остальных эзотерических составляющих, до которых низводит сознание современная наука.

Когда я смотрела на себя чистыми глазами малыша Джастина, я видела скорчившуюся, угасающую старуху с введенными в руку иглами капельниц, с выпирающими костями, обтянутыми бледной кожей, но я знала, что это впечатление ошибочно. Никогда еще я не чувствовала себя такой молодой, как сейчас. Я впитывала энергию окружающих, как подсолнух накапливает солнечный свет, и знала, что вскоре смогу подняться со своего ложа, воскрешенная этой лучистой энергией, которая питала меня день за днем.

Ночью меня посетила ужасная мысль: «Боже мой, может, таким образом и Нине удалось ожить после смерти?»

Если, претерпев кислородную смерть небольшого участка собственного мозга, мне удалось увеличить свою Способность, расширив ее до невиданных пределов, разве не могла Нина, с ее гораздо большими ресурсами, за ту долю секунды, которая последовала за моим выстрелом, воскреснуть из мертвых? Чем отличалась ее дырочка во лбу от моего собственного инсульта?

По прошествии часов и даже дней после нашей стычки Нинино сознание могло переместиться в сознание других людей. За последние годы я довольно много читала о том, как жизнь в людях поддерживается с помощью разнообразной аппаратуры, которая заменяет, стимулирует или воспроизводит функции сердца, почек и еще бог знает чего. Поэтому я не видела никакого противоречия в том, что Нинина Способность могла продолжить свое существование в чьем-то чужом мозгу.

«Нина разлагается в гробу, тогда как ее Способность дает возможность сознанию скользить во тьме бесформенным зловещим духом.

Голубые Нинины глаза выпирают из глазниц под напором белых личинок, сжирающих ее мозг, но он все равно восстанавливается.

Энергия всех использованных ею возвращается обратно в ее тело, и скоро Нина восстанет в том же лучезарном блеске юности, силу которой я ощущаю теперь в себе. Только труп Нины будет двигаться во сне».

Явится ли она сюда снова?

В ту ночь никто из моей «семьи» не спал. Одни сидели со мной, другие заслоняли меня от страшной тьмы за окном, и все же уснуть я не могла.

Миссис Ходжес никак не хотела продавать свой дом до тех пор, пока доктор Хартман не предложил ей совершенно невероятную сумму. Я могла вмешаться в их переговоры, но, поглядев на миссис Ходжес, предпочла этого не делать. Прошло всего пять месяцев с того дня, как «в результате несчастного случая» погиб ее муж Джордж, но она за этот короткий срок постарела не меньше чем на двадцать лет. Прежде миссис Ходжес всегда тщательно следила за своими волосами и подкрашивала их вызывающей рыжей краской, теперь же ее волосы висели неубранными седыми прядями. Взгляд ее стал беспокойным. Она всегда была некрасива, но теперь она даже не пыталась скрыть свои морщины и складки косметикой.

Мы выплатили запрошенную ею сумму. Вскоре деньги перестанут быть для нас проблемой, к тому же, еще раз пристально взглянув на миссис Ходжес, я подумала о том, что в будущем смогу найти ей другое применение.

Весна наступила незаметно, как это всегда бывает на моем любимом юге. Иногда я позволяла Калли выносить меня на руках в комнату для шитья, а раз – всего один раз – он вынес меня во двор, чтобы я отдохнула в шезлонге и посмотрела, как чернокожий юноша вскапывает землю в саду. Калли, Говард и доктор Хартман обнесли весь двор высоким забором высотой десять футов, так что я не боялась посторонних, мне просто вредно было принимать солнечные ванны. Гораздо приятнее было разделять чувства с Джастином, когда он играл на траве или присоединялся к мисс Сьюэлл, загоравшей на патио.

Дни становились все длиннее и теплее. Ко мне в открытые окна долетал аромат свежей зелени. Иногда мне казалось, что я слышу визг и смех внучки миссис Ходжес и ее подруги, но потом я поняла, что, скорее всего, это совсем другие дети, живущие по соседству.

Днем пахло свежескошенной травой, а ночью – медом. Благословенный мой юг! Я чувствовала себя в безопасности…

Глава 44

Беверли-ХиллзЧетверг, 23 апреля 1981 г.

В четверг после полудня Тони Хэрод лежал в роскошной по-королевски постели в отеле «Хилтон» и размышлял о любви. Эта тема его никогда особенно не интересовала. Хэрод полагал, что любовь – это фарс, чреватый тысячью банальностей. Она оправдывала ту ложь, самообман и лицемерие, которые процветали в отношениях между полами. Тони гордился тем, что спал с сотнями женщин и никогда не делал вид, что влюблен в них, хотя, возможно, в те последние секунды, когда они ему отдавались, в момент оргазма он и испытывал нечто, напоминавшее любовь.

Теперь же Тони Хэрод был влюблен, кажется, по-настоящему.

Он поймал себя на том, что постоянно думает о Марии Чен. Его пальцы и губы хранили подробную память о ее теле, повсюду ему чудился ее сладкий, неповторимый запах. Ее темные волосы, карие глаза и нежная улыбка витали в его сознании, как некий бестелесный образ, скользящий на периферии реальности, – образ был хрупким и растворялся при едином повороте головы. Одно ее имя, произнесенное вслух, вызывало в нем странные и необъяснимые чувства.

Хэрод закинул руки за голову и уставился в потолок. Скомканные простыни еще хранили острый аромат секса, из ванной доносился плеск воды.

Днем Хэрод и Мария Чен по-прежнему продолжали заниматься своими делами. Каждое утро, пока он лежал в джакузи, она приносила ему почту, отвечала на телефонные звонки, писала письма под его диктовку, затем ездила на студию на съемки «Торговца рабынями» или на просмотр эпизодов, отснятых накануне. В связи с профсоюзными проблемами съемки были перенесены в «Парамаунт», и Хэрод был рад, что мог наблюдать за работой, не покидая дом на долгое время. Накануне он смотрел пробы с Джанет Делакурт – двадцативосьмилетней коровой, взятой на роль семнадцатилетней нимфетки, и вдруг представил в главной роли Марию Чен, неуловимую смену ее настроений вместо грубых эмоциональных всплесков Делакурт, ее чувственную и смуглую наготу вместо бледного тяжелого тела.

После Филадельфии Тони и Мария Чен лишь трижды занимались любовью – совершенно необъяснимое для Хэрода воздержание, возбуждавшее в нем такую страсть, что она уже переходила из сферы физической в психологическую. Большую же часть дня он думал о Марии. Ему доставляло удовольствие даже то, как она двигается по комнате.

Плеск воды в ванной прекратился, до Хэрода донеслись приглушенные шорохи и гудение фена.

Он попробовал представить себе жизнь с Марией Чен. У них было достаточно денег, так что они могли спокойно собраться и уехать куда-нибудь и прожить без каких-либо проблем в течение двух-трех лет. Хэроду всегда хотелось все бросить, найти небольшой островок на Багамах или где-то еще и посмотреть, удастся ли ему написать что-нибудь стоящее, кроме дешевых киношных эпизодов. Он представлял себе, как отсылает Баренту и Кеплеру записку с советом убираться ко всем чертям и исчезает. Видел, как Мария Чен идет по берегу в своем синем купальнике и как они вдвоем пьют кофе с круассанами, любуясь восходом. Тони Хэроду нравилось быть влюбленным.

Джанет Делакурт вышла из ванны обнаженной и встряхнула головой так, что ее длинные белокурые волосы рассыпались по плечам.

– Тони, малыш, у тебя есть сигарета?

– Нет. – Хэрод открыл глаза и посмотрел на потасканное лицо пятнадцатилетней девочки и великолепную грудь, по сравнению с которой любая другая выглядела бы жалким подобием. Она снялась в трех фильмах, но ее актерские способности так и остались нераскрытыми. Кинодива была замужем за шестидесятитрехлетним техасским миллионером, который купил ей чистопородного скакуна и роль оперной примадонны, над которой в течение нескольких месяцев потешался весь Хьюстон. Теперь же миллионер скупал для нее Голливуд. Режиссер «Торговца рабынями» Шу Уильямс неделю назад заявил Хэроду, что Делакурт не может изображать падение со скалы, предусмотренное сценарием. В ответ Хэрод напомнил ему, из каких источников был получен бюджет в девять миллионов долларов, и предложил в пятый раз переписать сценарий, чтобы избавиться от тех эпизодов, в которых Джанет должна была делать нечто, выходящее за пределы ее возможностей, заменив их парой постельных сцен.