который нальётся розовым цветом, как напоминание о первой совместной ночи близости. Он слабо сжимает маленькую дрожащую ладонь и шумно вздыхает.
Чувствует, как с каждым секундным вздохом кровь ударяет в член, который тут же начинает твердеть.
Блядь.
И эта маленькая ладошка, вцепившаяся, как за спасение, явно не послужит тому, чтобы вернуться обратно ко сну.
— Панова, — хрипит, даже не открывая глаз. — Я понимаю, что в тебе проснулась сексуальная львица, но тебе не кажется, что это очень подло — соблазнять спящего человека? Как минимум, ты должна быть на своём свидании.
— Я сбежала с него, — шепчет в самое ухо, вызывая лёгкие мурашки у Дубровского, отчего он вжимает в плечи голову. Сеня облизывает мочку, начиная посасывать.
— Очень глупый поступок, — Кирилл всё же открывает глаза, пару раз моргает и поворачивает голову, натыкаясь на возбуждённый взгляд карих глаз. — Я думал, что ты переключилась с мудака на более адекватного.
Сеня резко останавливается, выгибая бровь и вопросительно глядя на друга, который продолжает легонько сжимать ладонь поверх трусов.
— Ты бы хотел, чтобы я осталась на свидании?
— Конечно, — вполне серьёзно отвечает парень. — Ты заслуживаешь счастья, Сень.
Нет, он не хочет, но признаваться не будет. По крайне мере, думает, что это правильно.
Но это ни черта неправильно. Дубровский хочет, чтобы она была с ним. Только его. И всё. Точка.
— Я буду счастлива, если ты… — она таинственно прикусывает нижнюю губу, снова наклоняется, чтобы обдать горячим дыханием слегка покрасневшее ухо и горячо прошептать. — …трахнешь меня, Кирилл.
Бомбический пиздец.
Одно дело слышать от тех, из кого льётся эта чересчур пошлая развратность. Другое — это когда почти шепчет Сеня, на щеках которой появляются бледно-розовые пятнышки от смущения. Слишком приятно и возбуждающе.
И как бы не хотелось погрузиться в тугое лоно, вдохнуть аромат сочной вишни, захлёбываясь воздухом, делать плавные толчки и наслаждаться моментом. Кирилл не может просто взять, раздвинуть бёдра и войти, потому что знает, что девочка невинна. Конечно, Дубровский не из тех, кто занимается чужой психологией, да и редко, когда волновался о чьём-то первом разе.
Но это не кто-то.
Это не посторонний человек.
И это не девочка на одну ночь.
Нужно быть максимально аккуратным и внимательным, чтобы сохранить некий баланс в отношениях, потому что вряд ли их общение можно назвать отношениями или чем-то подобным. Безусловно, возникает вопрос, который определённо требует ответа, но нет. Ещё слишком рано.
И непонятно, почему их горячие встречи продолжаются.
Панова явно не из тех, кто предпочитает свободные отношения.
Дубровский же не хочет связывать свою жизнь ярлыками и давящим грузом.
Необходимо быть нравственным человеком, который сделает первый раз для малышки идеальным. Без боли не обойдётся, но её можно глушить и учитывать все факторы. Как бы не хотелось, он не станет этого делать сегодня.
И даже это чертовски сексуальное бельё не повлияет на решение. Бёдра туго стянуты резинкой чулок, и он проводит рукой, слегка сжимая кожу под ягодицей, довольно улыбаясь. Сеня старалась исключительно для него. Думала, что выглядит неплохо в дразнящем белье.
Это так, но…
…дело не в белье.
Кириллу нравится Сеня в любом виде, и это подмывает всякий раз, когда видит девочку. Неважно — в брюках, юбке, голая, в мешковатой или обтягивающей одежде. Она всегда красива и желанна. Нельзя отрицать, что, при подчёркнутой фигуре, член начинает ныть моментально. Но даже в мешке, который она редко натягивает на себя, Кирилл прикрывает глаза, под которыми маячит возбуждённый вид Пановой, приводящий к натянутой ширинке.
Неизбежно.
— Панова, ты месяц назад целоваться не умела, а сейчас заявляешь, что готова быть оттраханной? — Кирилл легонько шлёпает девчонку по заднице, заставляя слегка выгнуться и поддаться назад, чтобы вписаться в ладонь, которая тут же незамедлительно гладит и сжимает нежную кожу.
— Ну, вроде того, — отвечает неуверенно, и он может поклясться, что Сеня смущается сильнее.
— Вроде того, — дразнит её, улыбаясь. — Нет, Сень, не сегодня, — добавляет, делая голос строже и твёрже.
Она вдруг сжимается, чувствуя, как сердце охает от отказа. Не ожидала услышать «нет». Настроилась, подготовилась и сделала так, как запланировала, чтобы наконец-то шагнуть навстречу взрослой похоти, которая поглотит с головой.
Не сегодня.
В голову лезут непослушные мысли, сплетаясь и задевая нервные окончания, которые посылают болезненные вспышки по телу. Сеня тяжело сглатывает, резко садится на его ноги, старательно игнорируя пульсацию между ног. Хотя это сложно.
— Ты… не хочешь? — сипло спрашивает, опуская взгляд в его подбородок, потому что Кирилл впивается в неё лёгким прищуром непонятности, но не убирает руки с бёдер. Ему не нравится то, как резко изменилось настроение малышки.
Будто разочарована.
Она разочарована, болван! Ехала к тебе с целью стать взрослой, а ты просто взял и отшил.
Не хочешь.
Конечно, сейчас Есения будем думать, что он её не хочет, раз отказал.
Он тяжело выдыхает, ощущая липкую и вязкую обиду, исходящую от Пановой. Она расстроена. Думает, что он не хочет её. Глупая, бестолковая, несмышлёная. Дело не в этом, в другом.
Кирилл думает над правильным ответом, потому что сказать, что боится быть первым у неё — это тупая отговорка. Боязнь не в том, что причинит боль, а в том, что задохнётся и больше никогда не сможет выкинуть из головы эту дурную, но родную девочку. Раздумывает настолько долго, что Сеня начинает говорить…
— У тебя уже было сегодня… — умозаключает шёпотом, резко вскакивая с его ног, чтобы натянуть на себя спортивный костюм.
Он подрывается тут же, охваченный злостью, хватает за локоть и разворачивает к себе, всматриваясь в блестящие от скопленной солёной воды глаза, начиная медленно ненавидеть себя.
Нормального секса с проникновением не было уже месяц, и он как-то не особо за это переживает, потому что ему вполне нравится заниматься петтингом с Пановой.
Сеня поражённо шмыгает носом, смотря на него широко открытыми глазами. Горло саднит от поперёк вставшего кома, и она не может ничего с этим сделать, потому что ей обидно. Разрывает от мысли, что Кирилл трахал другую, потом пришёл, обессиленно завалился спать и теперь… Теперь отказывается, потому что насытился.
Господи, какая же ты дура, Панова.
Орёт её мозг, пока Кирилл всё крепче и крепче сжимает локоть.
— Нет, у меня не было, — выдыхает после того, как делает три глубоких вдоха. — И я хочу тебя. Господи, мой стоячий член вообще ничего не значит? — выгибает бровь и указывает рукой на пах, стараясь сохранять спокойствие.
Нихера.
— Он у всех стоит на красивых девушек! — не затягивает с ответом, злостно выдёргивая руку и натягивая штаны. — Только