— Я вот что скажу. Давайте пообедаем в «Макдональдс». Как вам такая мысль?
— Хорошо, — Пол выглядел так, словно готов был расплакаться.
— Мы только вчера ходили в «Макдональдс». Я думал, мы не должны питаться бургерами все время, — тихо сказал Филипп.
— He все время, конечно, — ответила Эшлин. — Но иногда можно немного нарушить правила, разве нет? Дети, где ваши носки? У вас есть пять минут, чтобы собраться!
Пол убежал за носками наверх, а Филипп остался стоять, глядя себе под ноги. Эшлин крепко обняла его, чувствуя, как напряжено и словно наполнено страданием его тело.
— Мне очень жаль, что так вышло, милый. Это не твоя вина. Тут совершенно ни при чем ролики или что-нибудь подобное. Дело в нас с папой…
— Не важно, — вдруг сказал он и, выскользнув из объятий, наклонился за носками. — Я не голоден.
Сидя с телефоном на кровати, Эшлин старалась говорить потише, чтобы не разбудить мальчиков. Было около половины девятого, но еще не стемнело. На той стороне улицы парочка выгуливала собаку. Они держались за руки, а пятнистый терьер энергично рыскал по придорожным кустам.
— Это так несправедливо! Мальчики очень расстроены. Я чувствую себя так, будто это моя вина, будто я отнимаю у них детство.
— Не глупи, ты делаешь все, что возможно в данных обстоятельствах, — ответила Фиона. — Ну что еще ты можешь сделать?
— Я даже не знаю, — тяжело вздохнула Эшлин, вспоминая, как прошел день. Обед катастрофически не удался. Филипп наотрез отказался есть. Пол последовал его примеру, оставив Эшлин почти весь гамбургер и большую часть картошки-фри. В иной день она уметелила бы все за милую душу, но сегодня у нее совсем не было аппетита.
— Что думаешь о временной работе, которую предложил Пат? — спросила Фиона.
— Чертовски страшно, вот что думаю. Не знаю даже, что пугает сильнее — само возвращение на работу или тот факт, что за двенадцать лет я все позабыла. И еще: Пат дал мне шанс, и я боюсь его подвести.
— Ерунда. Конечно же, у тебя все получится. От тебя ничего такого не требуется, правда. В любом случае, у тебя есть неделя, чтобы все обдумать, — заметила Фиона. — Элизабет уходит в декрет только через три недели, так что у тебя будет время привыкнуть к работе. Ты запросто справишься.
— Спасибо тебе, Фиона, спасибо за все. За то, что поддерживаешь меня, за помощь с работой… За то, что ты есть, — с чувством произнесла Эшлин. — Не знаю, что бы я делала без вас с Джо.
— Как там она?
— Ничего. Мы созванивались только что. Она ходила пешком в Портмарнок: говорит, надо было измотать себя, чтобы вечером нормально заснуть, бедняжка.
— А что из себя представлял ее приятель?
— Я совсем его не знаю. Видела пару раз, но мы толком не общались. Майкл от него не в восторге. Другое дело, что, — Эшлин издала гортанный смешок, — Майкл тот еще эксперт по человеческим натурам. Или, скорее, это я ничего не понимаю в людях. — Она замолчала.
— Отставить хандру, — приказала Фиона. — Расскажи мне лучше поподробнее об этом ужасном человеке. Он из серии очаровашек или просто мешок с дерьмом?
— Он красавчик. Голубоглазый блондин с белыми зубами. Как из рекламы зубной пасты.
— И при этом мешок с дерьмом?
— Боюсь, что да. Вообще-то, большинство мальчиков Джо были с каким-либо фатальным изъяном. Странно все это, — сказала Эшлин задумчиво. — Я читала, что женщины, которых в детстве насиловали или избивали, инстинктивно выбирают таких мужчин, которые будут жестоко обращаться с их собственными детьми. Получается замкнутый крут.
— Но ведь ее никто не насиловал! — воскликнула Фиона в изумлении.
— Боже, конечно нет! Но у нее умер отец, когда она была совсем ребенком. И мне часто кажется, Джо бессознательно выбирает таких мужчин, которые когда-нибудь бросят ее, как бросил отец, — добавила Эшлин. — Тем, кто не знает ее близко, должно быть, кажется, что она человек широких взглядов и высокого полета, у которого есть все. Но на самом деле у нее комплексов не меньше, чем у других. А то и побольше.
— Да, я понимаю, о чем ты, — заметила Фиона. — Когда мои родители разводились, они стремились порвать друг другу глотки, как питбули. Но из-за того, что у нас был огромный дом, «ягуар», дворецкий и прочее, все думали, мы живем как у бога за пазухой. Изнутри всегда все выглядит иначе, — добавила она. — Мы делали вид, что все отлично, но я никогда не водила к себе школьных подружек, потому что они могли стать свидетелями очередной маминой выходки. Отец когда-то подарил ей набор таких китайских фарфоровых фигурок, знаешь? И когда мама приходила в бешенство, она бросала ими в отца. К тому моменту, когда она ушла, в доме не осталось ни одного китайского сувенира. Она перебила все. — Фиона чуть слышно усмехнулась. — Короче, о скрытых проблемах я знаю все. Можно сказать, я эксперт в этом вопросе.
— Извини, я не знала, — сказала Эшлин с сочувствием.
— Не стоит, все уже в прошлом. Я годами уживалась с этим, но теперь все хорошо. На самом деле, — решительно сказала Фиона, — им было бы лучше сразу расстаться, чем все эти годы играть в свои чертовы игры.
— А из-за чего все началось? — спросила Эшлин, не сдержав любопытства. Раньше она не слышала, чтобы Фиона говорила о матери. Кроме упоминания, что они редко видятся, потому что мать живет в Аризоне.
— Она пила, — сказала Фиона резко. — Пила как сапожник, у нее вся семья такая. Поэтому ты никогда не увидишь меня под хмельком. Я чертовски много перевидала пьяных, чтобы пить. Алкоголь уродует семьи, и я не хочу, чтобы это продолжалось в моей.
«Вот дьявол», — подумала Эшлин, вспоминая о полупустой бутылке джина в баре. Она основательно надралась на выходных.
— Все, Эш, я побегу, — сказала Фиона. — Пат весь день играл в бильярд и теперь для разнообразия жаждет семейного тепла и уюта. Ты уже решила, в чем пойдешь на работу? В любом случае, завтра основательно пороемся в твоем шкафу. Что-нибудь убийственно великолепное для поддержания боевого духа в первый рабочий день.
— Убийственно великолепное? В моем шкафу? — изумилась Эшлин.
— Ну, если ничего не найдем, придется пройтись по магазинам, — радостно заключила Фиона. — Ура-ура!
— Ты неисправимый шопоголик! — рассмеялась Эшлин. — Ладно, пока.
«И никакого джина на ночь, — добавила она про себя. — Подумай о матери Фионы».
На следующее утро, забросив мальчиков в школу, она помахала им как ни в чем не бывало. Она делала так каждый понедельник. Только этот понедельник не был похож на другие. Неделю назад она была вполне довольна жизнью. Ну хорошо, скорее, не полностью недовольна. Теперь же она была одинока и сломлена.