Крессида, подобно кролику, ослепленному фарами, замерла на месте, глядя на эту потрясающую женщину. На ней был черный кожаный костюм, черные сапоги и черное кожаное сомбреро. Ни один мужчина не удержался, чтобы не посмотреть ей вслед.
И вдруг Крессида осознала ужасную правду. Эбони здесь, в Риме. Уж не Стефано ли позаботился о ее возвращении, когда его экс-жена была на пути в Англию? Она содрогнулась, ей стало нехорошо. Ни дня, потраченного впустую: распрощавшись с прошлым, он тут же начинает новую жизнь.
Крессиде совершенно не хотелось встречаться с Эбони, видеть триумф на ее лице, ее все понимающие темно-шоколадные глаза. Это лишь увеличило бы степень ее унижения, ее утраты. Крессида уже почти отвернулась, когда услышала около себя голос с американским акцентом. Его обладательница смотрела на нее с нескрываемым удивлением и говорила нараспев:
– Ну и ну! Кого же я вижу? Привет, Кэтрин!
– Крессида, – поправила ее Крессида.
Красивые миндалевидные глаза с любопытством рассматривали ее выцветшие джинсы и свитер.
– Итак, – продолжала Эбони, растягивая слова, – у нас трогательное примирение.
Крессида слегка качнулась. У них примирение. Не хватает, чтобы Эбони принялась посвящать ее в подробности, как они со Стефано вновь соединились после этой ложной тревоги…
Но темноволосая модель взяла Крессиду за руку, будто чувствуя, что Крессида близка к срыву, и внимательно посмотрела на бледное как полотно лицо Крессиды.
– Эй, – пробормотала она, – где Стефано?
Крессида собралась с силами и отдернула свою руку. Не забывать о собственном достоинстве!
– Не имею представления, – холодно ответила она.
– Разве он тебя не встречает?
Она говорила это с удивительной легкостью.
– Нет. Я возвращаюсь в Англию.
– Понятно. – Эбони сощурила глаза. – Снова убегаешь.
– Это не твое…
– Послушай-ка, принцесса, – Эбони покачала головой, – не говори мне, что это не мое дело. Мне кажется, нам стоит откровенно объясниться. Хочешь кое-что узнать? Для Стефано я могла бы сделать все что угодно. Абсолютно все. Я с ума сходила по этому парню. Он мог бы взять меня или любую женщину, какую бы только захотел… вот так! – Она щелкнула пальцами. – Запросто! Но он этого не сделал. И знаешь почему?
– Не думаю, что я…
Эбони наклонилась вперед, и ее шелковистые черные волосы рассыпались по плечам.
– Он все еще любит тебя, дуреха!
Крессида смотрела на Эбони, не веря ей.
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
– Неужели? По правде говоря, ты не заслуживаешь такого мужчины, как Стефано, дорогуша. Если бы меня полюбил такой мужчина и мы могли бы поменяться с тобой местами… С ума можно сойти!
– Стефано не любит меня, – мрачно сказала Крессида.
– О, прекрати. Этот парень так в тебя влюблен, что не может больше ни о чем думать. Ты знаешь, конечно, об этом, да? – Эбони смотрела на Крессиду.
– Ты ошибаешься.
И вдруг Эбони улыбнулась, будто в ответ на понравившуюся ей шутку.
– Ну что ж, можешь не верить мне на слово, голубушка! Появился тот, кто подтвердит мои слова и кому ты можешь верить! – Ее взгляд был устремлен через плечо Крессиды.
– Крессида, – послышался тихий глубокий голос.
Она повернулась, как в замедленном кадре, не веря, что это не во сне. Нет, все это было наяву. Перед ней стоял Стефано. Взгляд его пронизывал ее насквозь.
– Но… – Она запнулась.
– Эбони… милая! Не исчезай ты снова, ради всего святого! В конце концов, ведь у меня билеты! – Загорелый американец, блондин ростом в шесть футов и шесть дюймов, быстро подошел к Эбони и уверенно взял ее за кожаный рукав.
Эбони взглянула на него. В эту минуту она была похожа на ребенка, проснувшегося в рождественское утро.
– Привет, Клинтон, – улыбнулась она ему и широко раскрыла глаза. – Я знала, ты найдешь меня. – Она просунула свою руку под локоть Клинтона. – Пойдем, мой сладкий, этой парочке нужно кое-что выяснить. – И она подтолкнула Клинтона, который, казалось, был в растерянности. Когда они проходили мимо Крессиды, Эбони нагнулась и прошептала ей на ухо: – Честно говоря, мне никогда по-настоящему не нравился этот тип мужчины. Темный, угрюмый! – И Эбони исчезла.
Они стояли, глядя друг на друга, не слыша шума аэропорта. Ее заворожил его напряженный взгляд. Она боялась, что хрупкие мечты, зародившиеся от слов Эбони, вот-вот разобьются.
– Почему ты здесь? – прошептала она.
– Потому что я не могу отпустить тебя. Во второй раз! Я сделаю все, чтобы заставить тебя остаться. Чего бы мне это ни стоило!
Крессида чувствовала, что на них обращают внимание, но ей было все равно.
– Зачем? – Все ее будущее зависит сейчас от его ответа.
– Потому что я люблю тебя, – сказал он очень тихо. – Я люблю тебя, Крессида. Никогда прежде я не любил женщину так сильно. И думаю, что не полюблю. Помоги мне, Господи!
И Крессида разрыдалась.
– Крессида! – Стефано прижал ее к своей груди и поцеловал в макушку. Ей не хотелось покидать теплые объятия этих крепких рук. – Cara! Cara mia, пожалуйста, не плачь. – Он взял ее за подбородок и приподнял голову. – Послушай меня, – с волнением говорил он. – Я был самым большим дураком на свете. – Он смотрел на нее. – Когда я получил то чертово письмо от твоего адвоката, я понял, что уже слишком поздно. Из-за моей дурацкой гордости я так долго не предпринимал никаких шагов. – Его глаза сверкали. – И я понял, что мне нужно увидеть тебя снова, поэтому убедил спонсоров спектакля передать его мне. Ничто не изменилось. Абсолютно. Я люблю тебя, как и прежде. Но я понял, что должен действовать осторожно, если хочу иметь хоть какой-нибудь шанс после того, как я вел себя с тобой. – Он вздохнул. – Мне хотелось рассказать тебе, что я чувствовал, увидев тебя вновь. Но я боялся, что ты не станешь меня слушать. О Боже! Как было тяжело. Когда я увидел тебя в объятиях Адриана, даже на сцене, мне казалось, что я сейчас разнесу весь этот театр своими собственными руками. Но я изо всех сил старался сдерживаться. Я разыгрывал хладнокровие и равнодушие до самого последнего вечера. Бог свидетель, мне не хотелось рисковать и сделать так, чтобы ты забеременела, но в каком-то смысле судьба сыграла мне на руку. У меня появилась возможность привезти тебя сюда, ко мне.
– Но сегодня утром ты отпустил меня! – Она посмотрела на него и увидела в его темных глазах откровенную боль.
– Я был в шоке. В отчаянии. Мне так хотелось ребенка. Я молил о нем. Сегодня рано утром я ушел из дому и все ходил и ходил, пока не пришел в себя. Я понял, что не могу тебя отпустить. Еще раз – это невозможно! Я должен сказать тебе о своих чувствах. Как сильно я тебя люблю.