Читать интересную книгу Все это очень странно - Келли Линк

Так что там за прекрасный сюжет для фантастического рассказа, спрашиваю я. Блондинки — пришельцы с других планет, говорит он. Все блондинки, спрашиваю я. Большинство, отвечает Джей. Он говорит, что те, что похожи на Сэнди Дункан, — точно инопланетянки. Я говорю, что вовсе не уверена, что это такой уж прекрасный сюжет для рассказа. Он говорит, что это не сюжет для рассказа, а правда. У него есть доказательство. Он рассказывает мне о женщине из квартиры напротив, о той, что похожа на Никки, что похожа на Сэнди Дункан. О женщине, за которой он случайно шел от метро до дома.

Если верить Джею, женщина пригласила его выпить, в знак благодарности за одолженную чашку сахара. Я говорю, что помню про чашку. Если верить Джею, они сидели на диване, глубоком, бархатистом и благоухающем, как лимонная жидкость для мытья посуды, и почти опустошили бутылку виски. Они разговаривали об учебе — он говорит, что она учится на втором курсе бизнес-школы, так она сказала, у нее легкий акцент, говорит он. Она сказала, что приехала из Люксембурга, и поцеловала его. Тогда он тоже поцеловал ее и запустил руку под юбку. Он говорит, что первым делом заметил, что она не носит нижнего белья. Вторым делом он заметил, что она гладкая внизу, как кукла Барби. У нее нет вагинального отверстия.

В этом месте я прерываю его и прошу пояснить, что это значит. Он говорит, что это значит именно то, что он сказал, у нее нет вагины. Он говорит, что кожа у нее необычно теплая, даже горячая. Она потянулась вниз и мягко оттолкнула его руку. Он говорит, что в это время был слегка пьян, слегка растерян, но все еще не потерял надежду. Он говорит, что так давно не спал с женщинами, что, возможно, забыл, что именно у них там должно быть.

Он говорит, что блондинка, которую зовут Корделия или Анна-Мария (он забыл, как именно), расстегнула его брюки, спустила трусы и взяла в рот член. Я говорю, что рада за него, но меня больше интересует отсутствие вагины.

Он говорит, что почти уверен, что они размножаются при помощи партеногенеза. Кто размножается при помощи партеногенеза, спрашиваю я. Инопланетянки, говорит он, блондинки. Вот почему их так много. Вот почему они все похожи. Что же, они не ходят в туалет, спрашиваю я. Он говорит, что это он еще не выяснил. Он говорит, что почти уверен, что Никки стала инопланетянкой, хотя, когда они встречались, была человеком. Ты уверен, говорю я. У нее была вагина, говорит он.

Я спрашиваю, раз уж Никки инопланетянка, почему тогда она вышла замуж. Для маскировки, говорит он. Я говорю, что надеюсь, что ее жениху, я хочу сказать — ее мужу, наплевать на это. Джей говорит, что Нью-Йорк кишмя кишит блондинками, похожими на Сэнди Дункан, и большинство из них, без сомнения, инопланетянки, это что-то вроде оккупации. После того как он кончил в рот Клео или Анне-Марии — вероятно, ни одно из имен не верно, говорит он, — она сказала, что надеется увидеть его снова, и выставила за дверь. Так зачем ты понадобился инопланетянкам, спрашиваю я. Не знаю, говорит Джей и вешает трубку.

Я пытаюсь перезвонить ему, но он положил трубку мимо рычага. Поэтому я возвращаюсь к себе и расталкиваю мужчину, чтобы спросить, случалось ли ему заниматься любовью с блондинками и знает ли он, что там у них с вагинами. Он спрашивает меня, имею ли я в виду один из анекдотов, я говорю, что не знаю. Мы пытаемся заняться сексом, но ничего не выходит, поэтому я открываю ящик с елочными украшениями отца. Я беру мишуру, электрическую гирлянду и разукрашенные стеклянные фрукты. Я вешаю фрукты ему на пальцы рук и ног и приказываю не двигаться. Я закручиваю мишуру и гирлянду вокруг его рук и ног и включаю в розетку. Он выражает легкое недовольство, но я велю ему помалкивать, иначе отец проснется. Я говорю, что он прекрасно выглядит, весь светится, как рождественская елка или летающая тарелка. Я беру член в рот и воображаю, что я Кортни (или Анна-Мария, или как там еще), что я блондинка, что я инопланетянка. Мужчина, чье имя начинается на «К», вряд ли что-то замечает.

Я засыпаю, когда мужчина говорит мне, кажется, я люблю тебя. Который час, говорю я. Я думаю, тебе лучше уйти, пока отец не проснулся. Он говорит, что еще нет пяти. Отец встает очень рано, говорю я.

Он снимает с себя мишуру, гирлянду и фрукты. Он одевается, мы пожимаем друг другу руки, и я выпускаю его через боковую дверь гаража.

Несколько анекдотов о блондинках. Почему блондинку уволили с фабрики «М&М»? Потому что она отбраковывала конфетки с буквой «W». Почему блондинка пьет сок прямо из пакета, не отходя от кассы? Потому что написано: открывать здесь. Блондинка и брюнетка работают вместе, однажды брюнетке дарят букет роз. Прекрасно, говорит она, похоже, я проведу выходные на спине, с высоко задранными ногами. Как, спрашивает блондинка, разве у тебя нет вазы?

Я никогда не узнаю имя мужчины в моей кровати, того, у которого в члене серьга. Вероятно, к лучшему. Скоро мои чтения, и я должна подготовиться. Всю неделю я оставляю сообщения на автоответчике Джея, но он не перезванивает. В день, когда я собралась в аэропорт встречать его, накануне назначенных чтений, хотя за год я не написала ничего нового, Джей наконец звонит.

Он говорит, что сожалеет, но не сможет приехать в Вирджинию. Я спрашиваю почему. Он говорит, что сел в автобус на центральном вокзале, и перед ним сидела блондинка. Позволь предположить, говорю я, у нее нет вагины. Он сказал, что не имеет понятия, есть у нее вагина или нет, она попросту сидела перед ним и читала бульварный роман Кэтрин Куксон[7]. Я говорю, что никогда не читала Кэтрин Куксон, но я вру. Я прочла один из романов. Мне приходит в голову, что факт чтения Кэтрин Куксон может убедительно доказать наличие вагины у этой женщины, что блондинка, сидевшая впереди Джея — инопланетянка или, напротив, человек, но я не знаю, как это сделать. На самом деле я могла бы доказать и то и другое.

Джей говорит, что настоящие проблемы начались, когда автобус подъехал к терминалу в «Ла Гуардиа» и он пошел на регистрацию. Женщина за стойкой оказалось блондинкой, так же как и все женщины в очереди, и он повернул назад. Он говорит, что пришел к выводу, что его билет — это билет в Страну Сэнди Дункан, а обратного билета нет, так что, если он не вернется немедленно в Манхэттен, то окажется на какой-нибудь планете, населенной блондинками с гладкими кукольными промежностями. Он говорит, что Манхэттен подвергся чему-то вроде инопланетного вторжения, но он положит этому конец. Он знает, что может жить в квартире, полной крыс, в доме, полном женщин без вагин. Он знает, что пока это безопаснее всего.

Он говорит, что когда вернулся домой, соседка по этажу подглядывала в замочную скважину. Откуда ты знаешь, спрашиваю я. Он говорит, что почувствовал ее запах за дверью. Прихожая наполнилась теплом от излучаемого ею жара, запахло лимонной жидкостью для мытья посуды. Он говорит, что сожалеет, что не может приехать на мои чтения, но так уж вышло. Он говорит, что когда поедет летом в Анкару, возможно, не вернется. Там не так много блондинок, говорит он.

На моих чтениях присутствует отец, владелица кафе и еще около трех человек. Я читаю рассказ, написанный несколько лет назад, о мальчике, который учится летать. Это не сделало его счастливым. Отец говорит мне, что у меня определенно больное воображение. Он всегда так говорит. Его подруга говорит, что у меня хороший голос и дикция. Я говорю ей, что работала над дикцией. Она говорит, что ей нравится мой новый цвет волос.

Я думаю позвонить Джею и сказать, что собираюсь покрасить волосы. Я хочу сказать, что это, возможно, уже не нужно, что, просыпаясь по утрам, я нахожу на подушке светлые волосы. Если бы я позвонила ему, чтобы сказать это, я могла бы все уладить; я могла бы сказать правду. Перед тем как позвонить ему, я жду, что же случится дальше. Я сижу на отцовском диване, благоухающем как лимонная жидкость для мытья посуды, и смотрю рекламу, в которой чьи-то руки набирают номер, чтобы заказать видеокалендарь с экзотическими красотками. Я пью баттерскотч прямо из бутылки. Я жду телефонного звонка.

ЛУИЗИН ПРИЗРАК

Две женщины (одна с ребенком) встречаются в ресторанчике. Симпатичный ресторанчик, сплошные высокие окна. Подруги уже бывали здесь. Кухня отличная. Когда так много света, и еда вкуснее. Ребенок — девчушка, одетая во все зеленое: зеленый пушистый свитер, зеленая футболка, зеленые вельветовые брючки и грязные кроссовки с черно-зелеными шнурками — шмыгает носом. Сама маленькая, а нос большой. Наверно, принюхивается к еде на столиках. А может, нюхает теплый свет, окутывающий все вокруг.

Все эти оттенки зеленого на ней не очень-то сочетаются, но зеленое и есть зеленое.

— Луиза!

— Луиза!

Подруги звонко чмокаются. Подходит метрдотель.

— Рад вас видеть, Луиза! — кивает он той, что с ребенком. — Ну-ка, ну-ка, кто к нам пришел? Анна! Какая большая! А в прошлый раз была такая маленькая. Во-от такая, — он вытягивает большой и указательный пальцы, будто собрался взять щепотку соли. Потом смотрит на вторую женщину.