Читать интересную книгу Все это очень странно - Келли Линк

Я не разговаривала с Никки с тех пор, как Джей отправился в Турцию, а она обручилась.

Перебравшись в гараж отца, я стала работать на текстильной фабрике, где отец трудился последние двадцать лет. Отвечала на телефонные звонки. Слушала, как мужчины рассказывают анекдоты про блондинок. Таскала домой упаковки с мужским нижним бельем. Мы с отцом притворялись, что не знаем друг друга. Скоро у меня накопилось столько мужского нижнего белья, сколько нужно. Я выучила все анекдоты наизусть. Сказала отцу, что собираюсь взять отпуск, не очень надолго. Я собираюсь написать книгу. Думаю, он воспринял это с облегчением.

Джей позвонил мне, чтобы спросить, как поживает отец. Отец любит Джея. Они обмениваются письмами по нескольку раз в год. Отец рассказывает Джею, как я поживаю и с кем встречаюсь. Его письма, как правило, очень кратки. Джей посылает отцу статьи о религии, насекомых и странах, в которых он побывал на раскопках.

Отец и Джей не очень-то похожи, во всяком случае, я не замечаю сходства, но они хорошо относятся друг к другу. Джей — сын, которого никогда не было у моего отца, и зять, которого у него никогда не будет.

Я спросила Джея, не нарвался ли он опять на свою соседку, блондинку, он какое-то время молчит. Да, говорит, было. Она постучала в дверь спустя несколько дней, чтобы одолжить чашку сахара. Как оригинально, говорю я. Он говорит, что она, кажется, не узнала его, а он не стал напоминать. Он говорит, ему кажется, будто в его доме необычно высокий процент блондинок.

Давай поедем в Лас-Вегас, внезапно говорю я. Он спрашивает, почему в Лас-Вегас. Мы сможем пожениться, говорю я, а на следующий день развестись.

Мне всегда хотелось иметь бывшего мужа, говорю я. Мой отец будет счастлив. Он делает контрпредложение: мы едем в Новый Орлеан и не женимся. Я замечаю, что мы уже так делали. Я говорю, что, возможно, надо попробовать что-то новенькое, но в конце концов решаем, что он приедет в мае в Шарлоттесвилль. Я собираюсь устроить чтения.

Отец хочет, чтобы я вышла за Джея, но необязательно в Лас-Вегасе.

Когда мы ездили в Новый Орлеан, то провели ночь в холле гостиницы, играя в «Hearts»[6] с девушкой из Финляндии. Всякий раз получая червовую карту, Джей, не обращая внимания на остальные карты и взятки партнеров, пытался собрать все черви. У нас был шанс, полагаю, мы могли бы влюбиться друг в друга в Новом Орлеане, если бы не финская девушка — блондинка, как же иначе.

Год спустя Джей нашел распродажу авиабилетов в Париж, девяносто девять долларов туда-обратно. Мы еще учились в школе. Мы летели в день Св. Валентина, это было одно из условий скидок. Никки тогда училась в Шотландии, целый семестр. Она изучала коровье бешенство. Они вроде как прекратили отношения на время ее отъезда. В любом случае, она была в отъезде, и я отправилась с Джеем в Париж на день Св. Валентина. Разве это не романтично, сказала я, быть в Париже в день Св. Валентина. Возможно, мы познакомимся там с кем-нибудь, сказал Джей.

Я соврала. Мы не ездили в Париж на день Св. Валентина, хотя Джей действительно нашел скидки и билеты действительно были по девяносто девять долларов. Мы не поехали, он не пригласил меня. В любом случае, через месяц вернулась Никки, и они возобновили отношения. Но в Новый Орлеан мы все-таки съездили. Кажется, это я не выдумала.

Я отдаю себе отчет, что с Лас-Вегасом не все ладно, там слишком много блондинок.

Вас, наверное, удивляет, что я живу в гараже отца. Отца, наверное, удивляет, что я живу в гараже. Это беспокоит соседей.

Джей звонит мне, чтобы сказать, что уходит из «ВидеоАрт». Он получил грант, который не только покроет остаток платы за учебный год, но и позволит ему провести лето в Турции, на раскопках. Я говорю, что рада за него. Он говорит, что странная штука приключилась с ним, когда он отправился получать расчет. Он ехал в лифте с семью блондинками, и все они походили на Сэнди Дункан. Они замолчали, когда он вошел, и в лифте стало так тихо, что он слышал их дыхание. Он говорит, что они дышали точно в унисон. Он говорит, что их грудные клетки поднимались и опускались в унисон, как на чем-то вроде олимпийских соревнований по синхронному дыханию. Он говорит, что от них чудесно пахло, как из бутылки лимонной жидкости для мытья посуды. Он вышел на тридцатом этаже, а они остались в лифте, хотя он телепатически договорился провести вместе день, было бы чудесно сходить в зоопарк в Центральном парке.

Но ни одна не вышла, хотя ему показалось, что они смотрят томно. Он постоял в коридоре, двери лифта закрылись, он увидел, как мелькают номера этажей. Наконец лифт остановился на сорок пятом, самом верхнем. Получив чек, он поехал на сорок пятый этаж, и вот какая диковина, говорит он. Сорок пятый этаж оказался совершенно нежилым. Повсюду валялись куски пластика, сверла, банки с краской и обломки штукатурки, как будто шел ремонт. Часть потолка оказалась разобрана, между обнаженными балками виднелось небо. Двери офисов были распахнуты, он прошел мимо них, и никого не увидел, совсем никого. Куда же делись женщины, говорит он. Возможно, это строительные рабочие, говорю я. Они пахли не так, как строительные рабочие, говорит он.

Если я говорю, что некоторые из моих друзей на две трети состоят из воды, вы должны заключить, что не все, что одни состоят из воды больше чем на две трети, а другие — меньше, а может, кто-то на две трети состоит не из воды, а например, из лимонной жидкости для мытья посуды. Когда я говорю, что некоторые женщины — блондинки, вы должны заключить, что я, видимо, нет. Видимо, я не влюблена в Джея.

Я живу в гараже отца уже полтора года. Моя кровать окружена коробками с елочными украшениями (его) и коробками с учебниками для колледжа (моими). Предполагается, что я пишу роман. Я не плачу за квартиру. Роман будет посвящен ему. Пока что готовы посвящение и первые пять глав. На самом же деле я занимаюсь тем, что встаю поздно, когда он уже на работе, потом прогуливаюсь три мили в сторону центра города, в грошовый кинотеатр, бывший когда-то порнотеатром, и в букинистический магазин, где стою в проходе и читаю второсортные любовные романы. Иногда я захожу в кафе, где через несколько месяцев планирую устроить чтения. Владелица заведения, подруга отца, угощает меня кофе. Я сижу у окна и пишу письма. Я возвращаюсь домой, договариваюсь с отцом об ужине и потом иногда пишу. Иногда я смотрю телевизор. Иногда опять выхожу гулять. Я иду в бары и играю в бильярд с мужчинами, которых могу привести в дом отца. Вместо этого иногда я привожу их в гараж. Я завлекаю их обещаниями подарить нижнее белье.

Джей звонит мне в три часа ночи. Он говорит, что придумал отличный сюжет для научно-фантастического рассказа. Я говорю, что не хочу выслушивать сюжет для научно-фантастического рассказа в три часа ночи. Тогда он говорит, что на самом деле это не сюжет, а чистая правда. Это случилось с ним, и он должен кому-то рассказать, тогда я говорю, ОК, рассказывай.

Я лежу в кровати и слушаю Джея. Кроме меня в кровати находится мужчина, с которым я познакомилась в баре несколько часов назад. У него в члене пирсинг. Это слегка разочаровывает — не то, что член проколот, а сама серьга. Она слишком мелкая и совсем не похожа на те украшения, что носят в ушах. Когда он рассказал об этом в баре, мне представилось что-то куда более барочное — огромная мощная безвкусная клипса, наподобие тех, что носили наши бабушки. Я заставила мужчину снять серьгу на время секса, но потом он вдел ее опять, потому что дырки быстро затягиваются. Он проколол член всего три недели назад, и, пожалуй, никому из нас не следовало сегодня заниматься сексом, хотя у меня не проколоты даже уши. Я сразу заметила его в баре. Он сидел осторожно, с широко расставленными ногами. Когда он поднялся купить мне пиво, то шел так, будто только что научился ходить.

Я не могу вспомнить его имя. Он спит с открытым ртом, руками оберегая член. Простыни закрутились вокруг лодыжек. Я не могу вспомнить его имя, но полагаю, что оно начинается на «К».

Подожди минуту, говорю я Джею. Я, как могу, распутываю телефонный провод, выхожу на дорожку, ведущую к гаражу, и осторожно закрываю дверь. Мой отец никогда не просыпается, если посреди ночи звонит телефон. Он говорит, что никогда не просыпается. Мужчина в моей кровати, чье имя, вероятно, начинается на «К», то ли спит, то ли притворяется. Асфальт подо мной неровен и влажен. Я совершенно голая, говорю я Джею, сейчас слишком жарко, чтобы спать в одежде. Нет, ты не голая, говорит Джей. На мне пижамные штаны в бело-голубую полоску, но я опять вру и говорю, что на мне и вправду нет никакой одежды. Докажи это, говорит он. Я спрашиваю, как же я смогу доказать по телефону, что я голая. Поверь мне на слово, вот и все. Тогда и я тоже, говорит он.

Так что там за прекрасный сюжет для фантастического рассказа, спрашиваю я. Блондинки — пришельцы с других планет, говорит он. Все блондинки, спрашиваю я. Большинство, отвечает Джей. Он говорит, что те, что похожи на Сэнди Дункан, — точно инопланетянки. Я говорю, что вовсе не уверена, что это такой уж прекрасный сюжет для рассказа. Он говорит, что это не сюжет для рассказа, а правда. У него есть доказательство. Он рассказывает мне о женщине из квартиры напротив, о той, что похожа на Никки, что похожа на Сэнди Дункан. О женщине, за которой он случайно шел от метро до дома.