Она была такой же жадной, как и я, если не больше. Это была битва интересов.
Кто даст слабину первым? Кто сдастся и начнет умолять о большем?
Мой член терся от потребности, от томления, и даже если я и завладел
ситуацией, я хотел чтобы она поумоляла еще раз. Я не думал, что продержусь еще
дольше, поэтому схватил ее руки и отстранился.
Соединяя наши руки снова, я поднял их над ее головой и опустился на нее лбом.
Глядя в ее глаза, я надавил своими бедрами и почувствовал, как мой член медленно
скользил по ее тугому каналу. Она зажмурила глаза, и у нее перехватило дыхание.
Целуя ее в лоб, я сказал:
– Посмотри на меня, детка. Позволь мне смотреть в эти прекрасные глаза.
Тут же она распахнула их, и мои долбаные кишки скрутило от нежности,
исходившей от нее. Ее глаза блестели, и крепкие стены, которые я возвел вокруг своей
души, начали рушиться.
Вместо того, чтобы сосредоточиться на ее глазах, которые разрывали меня на
части, я попытался перенести свое внимание вниз, на нашу более интимную связь. Я
сосредоточился на ощущениях ее тугой киски, на том, как ее бедра двигались со мной, и
зарождавшемся давлении внутри моего члена с каждым ударом.
У нас был секс с Лайлой раньше. Мы трахались, и никогда не разделяли такого
интимного момента, как этот раньше. Мы никогда не смотрели друг другу в глаза,
пытаясь понять каждого. Это отличалось от траха. Это было занятие любовью, и почему
позволил этому произойти, я никогда не пойму.
Может, я – мазохист. Я наслаждался, причиняя боль себе, заслуженную боль.
Может быть, я знал, что после сегодняшней ночи, ничего не произойдет между нами,
поэтому шел до конца. Я отдал ей все, что у меня было, зная, что в ответ мое сердце
разорвет в груди, когда я уйду.
Но что насчет Лайлы? Мог ли я, на самом деле, так поступить с ней?
– Кейс, да, жестче, – Лайла извивалась подо мной, сильнее стремясь ко мне, и
даже если я и знал, что уничтожу нас обоих, когда мы закончим, я не мог, блядь,
остановиться. Я хотел дать ей все, что она хотела, поэтому делал это.
С неимоверной силой я врезался в нее, а потом прижался своим губами к ней. Ее
пальцы крепко вцепились в мои, демонстрируя мне, каким сильным я был, как много
удовольствия я был способен доставить.
Вес моего члена был очевиден. Я был на краю оргазма, ожидая, продлевая
неизбежное, надеясь, что она кончит со мной, нуждаясь в том, чтобы она кончила со мной.
Я собирался освободить свою руку и надавить на ее клитор, когда ее грудь
выгнулась подо мной, и она хватала воздух.
Как долбаные тиски, ее киска сжималась вокруг меня и неописуемый звук
сорвался с ее соблазнительных губ. Она взмыла ко мне, выкрикивая мое имя, когда слезы
покатились из ее глаз.
Это все, что потребовалось. Я чувствовал от рокота в своем животе до основания
своего члена взрыв моего удовольствия внутри нее.
– Блядь…! – прорычал я, когда толкался в нее, пока она выжимала меня до
конца.
Я замедлил свои бедра, пока мой член продолжал пульсировать внутри нее. Ее
дыхание выровнялось, и в тот момент я осознал, что зарылся головой в ее плечо.
Медленно, я поднял свою голову и улыбнулся ей.
– Ты такой чертовски сексуальный, когда кончаешь, – говорила она, пока ее
возбужденные соски дразнили мою грудь.
– То же самое могу сказать тебе, детка.
Глава 15.
Мое настоящее…
Сотни трещин на покрытом штукатуркой потолке в квартире Лайлы, – еще одна
особенность, которая меня беспокоила, – где живет Лайла. Я гладил ее спину, пока она
прижималась ко мне, устроив свою голову у меня на плече и пробегая кончиками пальцев
по краю моего живота.
Ни одного слова не было произнесено, пока мы лежали на скомканных
простынях, лунный свет лился сквозь ее окно на наши слегка вспотевшие тела.
Тишина была приятной. Это было необходимо моему колотящемуся сердцу,
моим беспокойным мыслям о том, что будет дальше. Я не хотел разговаривать о будущем,
– останусь ли я на ночь, или способен ли я встать с ее кровати и уйти.
Свободной рукой, я потер макушку своей головы, мучаясь от моих чувств к ней,
моему желанию держать ее рядом с собой, и моей настойчивости, отталкивающей ее от
себя настолько далеко, насколько это возможно.
– Пить хочешь? – спросила она.
– Я в порядке, – ответил я, чувствуя неловкость.
– Я хочу пить, – она оттолкнулась от моей груди и пробралась по кровати с
голым задом, а потом вышла из комнаты, раскачивая своей попкой самым
восхитительным способом.
Когда она ушла, я застонал и потянул себя за волосы. О чем я, блядь, думал?
Внутреннее смятение закручивалось, пока я взвешивал свои возможности. Часть меня
продолжала говорить мне – уходи, убирайся нахрен из ее квартиры, пока еще остался хоть
клочок, защищающий твою темную душу. Другая часть страстно желала держать ее в
объятиях всю ночь напролет.
С бешеным сердцебиением, я отбросил простыни в сторону и собирался
выбраться из кровати, когда вновь появилась Лайла. Ее волосы были спутаны моими
пальцами, ее губы припухли от моих настойчивых поцелуев, а ее глаза были насыщены
моим занятием любовью. Она была полностью удовлетворенной женщиной с
появившимся пониманием в глазах.
– Уходишь? – спросила она, прислонившись к стене своей комнаты и глотнув
воды из стакана. Она не выглядела расстроенной или злой, она как будто ожидала того,
что я захочу уйти.
– Не знаю, – ответил честно. Я не был уверен в том, что я нахрен хотел. Я
никогда не был настолько не уверен в чем–то в своей жизни.
Уставившись на ее чертовски восхитительное тело и прекрасную личность, я
понимал, что не заслуживаю ее. В то мгновение, когда я забрал человеческую жизнь, я
поклялся, что никогда не буду счастлив снова, что я буду нести свое покаяние, пока не
умру в одиночестве, так почему я стою практически на коленях на кровати Лайлы,
рассчитывая на то, на что не имел права?
– Что она означает? – спросила она, кивнув на татуировку на моих ребрах.