— Э-хе-хех, как есть — в бочке с водицей меня притопит, ежели увидит. Тут-то мне и конец, — ворчал, пока ступени лестницы позади оставались.
Вскоре у двери замер. Знал, что хозяин вулкана не запирает ее. Да и от кого здесь запираться? От девицы разве после случившегося, но дверь, словно поддразнивая, напротив, чуть приоткрыта была.
На цыпочках Огневик скользнул в дверь и голову в плечи вжал, когда в кузне оказался. Знал, что несладко придется, ежели хозяин вулкана его поймает. Но да делать нечего. Знал и то, что, кроме него, никто этих двоих не примирит. Так и будут друг на друга дуться. А ему, Огневику, этого допустить никак нельзя, потому как праздник впереди. Охранители со своими духами прибудут, что тогда про Огневика скажут? Правильно: что с возложенными на него обязанностями не справился. Огневик решительно головой тряханул, насыпал на каменный пол ворох искр. Нет. Допустить такого никак нельзя. Никто не сможет духа огня упрекнуть в том, что разлад в его владениях царит.
Огляделся Огневик по сторонам, потрещал недовольно. Хоть хозяин вулкана и прибрался в кузне, в углу горку посуды погнутой так и оставил. Украшения, что девица попортила, на чудом выжившем верстаке ссыпаны оказались.
— Э-хе-хех, того ж самого… — Дух даже на цыпочки привстал, уж не привиделось ли ему, когда на одной из полок блестящий бок колечка заприметил.
Знал, что девица кольцо венчальное не носит. Сама духу призналась, что по кольцу молотом прошлась, а потом в горнило засунула да там и оставила. А оно вон как получается… Хозяин вулкана, видать, его достал, выровнял да почистил. Сверкало теперь в свете огней пуще прежнего, ждало свою хозяйку упрямую. Теперь уж Огневик еще крепче уверился, что без его помощи ну никак не обойтись.
Трещину над входом в кузню он давно приметил, знал, что она в ту же ночь появилась, что и девица. Огневик, когда из кузни хозяина вулкана ушел, слышал, как тот молот о стену шваркнул. Правильно говорится, что за просто так даже искорка из огня не выскочит. Вот сейчас трещина-то эта духу и пригодится.
Огневик, когда хотел, ловким и вертким быть умел. Подхватил один из молотов хозяина вулкана, тот, что поменьше, на верстак забрался, подскочил, тут легонько ударил, там маленько пристукнул, здесь чуть-чуть поддал — и довольный спустился. Оглядел почти любовно получившееся. Трещина глубже стала, а вот над ней камушек как раз нужного размера едва держится. И так хорошо там лежит, что ежели не знать, то и не приметишь. А вот сто́ит дверью чуть сильнее прихлопнуть — камень-то и вылетит, это точно.
— Ну, ежели и теперь не помирятся, то я даже и не знаю… — проворчал, возвращая молоточек на место ровнехонько так, как и лежал. Знал, что у хозяина вулкана глаз острый.
Уголек из горнила достал, в петлю дверную засунул. Теперь хозяину вулкана хочешь не хочешь, а придется силу-то приложить — работал он всегда при плотно закрытых дверях.
Довольно ладони потирая, Огневик в кухоньку вернулся и в печь залез. Заслонку задвинул, чтоб от сквозняка уберечься, и принялся ждать.
До утра все тихо было, а на рассвете, как обычно, хозяин вулкана в кузню прошел. Огневик от нетерпения так в печи ворочался, что угли все разворошил, уж больно ему увидеть хотелось, как хозяин вулкана станет с дверью воевать. А потом услышал треск да грохот. После все стихло.
— Пора, что ли, того-самого, — проворчал и в кузню огненным шаром покатился.
Сейчас он, значится, к хозяину вулкана спустится, — тот шишку себе уж здоровую набил, знамо дело, но Огневика простит, как с девицей помирится, — затем за хозяйкой сходит, чтоб сказать, мол, в беде супруг ваш. Девица отказать не сможет, сердобольная потому что — вон как за детишек из сиротского дома каждый раз Огневика просит, чтоб снеди им отнес.
— А потом-то и о празднике можно будет речь завести, — тихонько дух бормотал, пока спускался. — А уж ежели… — осекся на полуслове, когда груду камней у распахнутых дверей увидел, а под ними хозяина вулкана недвижимого. — Хозяйка-а-а-а! — заголосил Огневик, перепуганный не на шутку, и так по лестнице наверх припустил, что за ним на ступеньках след закопченный оставался.
Глава 24
— Ой! — вскрикнула, выронила из рук платье, что надеть собиралась, и от боли согнулась, почувствовав, как предплечье зажгло. Словно огненные вилы в плоть воткнули да провернули. Сдвинула рукав рубахи ночной, чтоб метку увидеть — она раскаленной была, будто от гнева налилась.
— Хозяйка-а-а-а!!! Того-самого!!!
Испуганно обернулась, когда дух в покои влетел. Огненным шаром пронесся и замер напротив. Неужто почуял, что мне плохо?
Дух, однако, мои домыслы вмиг разрушил.
— Беда стряслась, хозяйка! — завопил. — Ой, горе мне, горе!
— Огневик, Редрика позови, молю, — от боли едва слышала духа. Неужто хозяин вулкана куда из горы ушел, раз метка словно с ума сошла?
— Так с ним и беда, хозяйка! Помощь ему нужна! Скорее! — Огневик из покоев вылетел, только и видела, как искры от него разлетаются в стороны.
Шипя от жгучей злой боли, руку к телу прижав, за ним припустила. Перед глазами все плыло, но знала, что раз мне так больно, то, выходит, и хозяину вулкана не легче.
— Огневик! — едва не прорыдала вслед бегущему впереди духу. — Что стряслось-то?
— Камнями засыпало его в кузне! А все я виноват! Тут молоточком постучал, там постучал, вот и настучал! Кто б по голове моей глупой стукнул, в которую такие мысли приходят!
Под причитания духа спустились знакомой дорогой в кузню. Шагала и за стену держалась, чтоб не упасть, а боль все глодала руку. Но когда хозяина вулкана увидела, что бездвижный лежал посреди камней у входа в кузню, позабыла о себе. Бросилась к нему, на колени упала, приложила ухо к груди и замерла. А когда услышала тихое «тук-тук-тук», выдохнула.
— Жив, — собственный голос чужим казался.
— Жив! — пискнул дух радостно.
— Редрик, — потрясла хозяина вулкана за жаркое плечо, но не пошевелился даже. — Слышишь меня? Редрик…
— Хозяин, того-самого… — робко проговорил дух, топчась рядом.
— Что делать, Огневик? — устремила взгляд на него, когда хозяин вулкана так и не откликнулся.
— А я, того-самого, не знаю, хозяйка, — почесал голову Огневик.
— Не знаешь?
— Не обучен я за хворыми-то ходить… А ежели б был обучен, то, может статься, и девице той, Весте, помог чем…
— Наверх его не дотащу, — закусила губу, раздумывая, что дальше делать и не слушая причитания мельтешившего духа. — Но и на полу оставлять негоже.
— Да туточки есть у хозяина постель, — затараторил Огневик, скакнул в другую часть кузни, отодвинул кожаный полог. За ним и впрямь ниша пряталась с лежаком.
— Надо же, а я и не приметила, когда все здесь крушила, — проговорила едва слышно.
— Он, бывало, работает день и ночь, так наверх и не поднимается даже, вот себе и обустроил, чтоб по лестницам вверх-вниз не бегать.
Поднялась и кивнула.
— Помоги, Огневик. Вдвоем сподручней будет.
— Это можно.
Кое-как дотащили хозяина вулкана до лежака. По лицу пот бежал, а спину ломило, когда уложили его наконец на набитый сеном тюфяк.
Видела, как по лицу Редрика бледность разлилась. Из рассеченной брови яркая кровь бежала. Кровь. А не огненная лава, как про то в селениях сказывали. Нахмурилась, поняв, что не может столько крови из небольшого пореза течь.
Села рядом с ним и, закусив губу, осторожно голову ощупала. Под волосами сбоку шишка огромная налилась. Хозяин вулкана застонал и дернулся, когда до нее пальцами дотронулась, но глаз не открыл.
В лечении хворающих, как и Огневик, не сильна была. Торвина, супруга своего первого, когда его лихорадка скрутила, под присмотром лекаря Ульха выхаживала. И то не спасла… А тут еще хуже дело… Что же делать? И не позвать никого сюда…
Потерла виски, припомнила, как в сиротском доме мальчишка один с яблони плашмя упал и лежал три дня что мертвый. Одна из нянюшек с ним сидела и… Сказывал он потом: какой-то настойкой горькой его поили, а вот из чего та настойка была, то память детская стерла.