— Плохо дело, — взгрустнул Изумрудный. — Ему становится лучше, но стоит один раз сорваться — все успехи на смарку. И срывы как будто жестче каждый раз.
— Его тянет куда-то… — добавил Морок.
— Известно куда — на родину, защищать свой мир, — решил я. — Уверен, Медный был хорошим… кем-то в прошлой жизни, — не стал говорить о богах, это мои заморочки, как мы решили с Роркартом. — Кстати, Роркарт! Он путешествует много, быть может, есть способ помочь Медному… Я поговорю с ним.
— Хорошо, а мы проследим за Медным, — согласился Морок и остальные закивали.
Если бы драконы не отличались магической выносливостью по сравнению спрочими животными, мы бы уже выбились из сил. Медный много забирает энергии у нас. Часть нужна, чтобы контролировать его температуру, другая подпитывает, а ещё требуется перетягивать некоторые из его переживаний на себя, это тратит психологические и моральные силы. Да, определённо надо что-то решать. Целых четверо драконов не могут помочь одному, хоть и такому большому — где это видано? Совсем кошмар. Я потому не постеснялся столь нагло говорить с демиургом. Мне сейчас надо быть мысленно с Лирой, и он это знает. Но проблемы бросить и игнорировать я не могу.
Роркарт на некоторое время задержался дома. Даже навёл порядок кругом. Я приземлился на свеже раскинувшейся полянке неподалёку от озерца. На другой стороне поляны располагалось логово дракона. Пока Роркарт неторопливо добирался до меня оттуда, я улёгся на брюхо и расслабился, собираясь с мыслями.
По закрытым векам мелькнула тень.
— Я присоединюсь, не против? — спросил Морок. — Братья сказали, что втроём охранять Медного будет жирно.
— Вдвоём тоже, но первое время надо убедиться, что психоз ушёл, — ответил я.
— Рассказывайте, что приключилось, — затребовал Роркарт в свойственной ему манере невежливого интереса.
Я помолчал, размышляя о том, стоит ли прямо говорить при Мороке. Надо отметить, из троих братьев именно он лучше всего подходит для такого разговора. И скептичен, и открыт новому одновременно. Умный. Он разберётся, что ему нужно, а что не нужно понимать.
Усевшись поудобней, я рассказал Роркарту историю Медного с самого начала. Мне это тоже полезно было — для структуризации.
Припомнил, что в самом начале дракон показался очень способным и надёжным. Любопытный, но разумно. И, что важно, подвержен влиянию авторитетов. Для молодого дракона это очень важно, чтобы не попасть в беду. Хорошо, что таким авторитетом стал я. Роркарт так сказал. Пожалуй, этот факт сыграл на руку, когда Медного впервые накрыло. Он ведь звал меня, именно меня.
Вспомнился случай с дельфинами. Да, Медный не догадался, что они близки к разумности, но интересно, почему нет? Какие у него критерии? Хотя, до знакомства с Лирой я и людей-то не причислял к разумным существам. Да и после… В том плане, что поведение людей Холодного я назвал бы стадным, а не разумным. Только Лира и жители Кеацфина — другие.
— Когда у него впервые появились признаки проблемы? — спросил Роркарт.
— Это из-за разрыва оболочки мира, — ответил я ему. — Дыра появилась ещё до его рождения, получается, но он заметил её, только когда я вернулся с Лирой обратно, пройдя сначала в ту сторону.
Да, ведь по факту наметился разрыв после прихода в мир Лиры. Когда её утянуло через несколько дней, дыру расширило уже основательно.
— Заметил-то раньше, — поправил меня Морок, — просто задумался потом. Помнишь, он же просил её заделать.
Я вздохнул:
— Его убили межмировые твари, когда Медный защищал свой мир.
— Похоже на поведение бога, — хитренько заметил Роркарт. Всегда ищет подтверждение своим теориям.
Но сейчас у меня другая цель. Я пришёл ради друга, а не разгадок тайн мироздания. Удивительная вещь — чем ближе я к ним, чем больше узнаю от того же демиурга или Лиры, тем меньше мне интересно. Точнее, тем меньше волнует, беспокоит. Наверное, потому что наличие информации успокаивает. Неизвестность пугает.
— Любой разумный мужчина станет защищать родной мир от напасти, — заявил я, не желая подыгрывать Роркарту.
— Твоя правда. Те же кристальные волки — яркий пример. Но не думаю, что Медный был одним из них.
— Дело не в том, кем он был, важно, кем может стать. Мы должны помочь ему. Приступы не проходят.
Дракон задумался, сощурившись, а я всмотрелся в него. У нас нет таких эмоций, как у людей. Всё дело в мышцах лица — у нас они другие. Да и возраст по морде не прочтёшь… Я одно время думал, что у чешуек есть кольца, как на срубе деревьев. Но мы не растём, а чешуйки выпадают редко. Нет такого естественного процесса смены чешуи. Так что на вид сложно сказать, какого возраста тот или иной дракон. Это угадывается лишь по поведению.
— Есть у меня идея, — выдал вдруг Роркарт обнадёживающее. Мы с Мороком закидали его эмоциями нетерпения. — По пути на южный континент я всегда останавливаюсь на каменных островах. Вообще это один большой континент, расположенный в пещерах под землёй. Но они находятся ниже уровня воды, а над её поверхностью торчат только жерла вулканов, чьи ходы и заняли первоначально драконы, а потом стали достраивать.
— К чему ты про них упомянул? — спросил Морок.
— Жизнь под землёй влияет на сознание. Это замкнутое давящее пространство. Животных там мало, потому драконы развлекаются всем подряд. У них как раз такая ситуация, что обычно нет времени на долгое принятие. Либо смиришься сейчас, либо тебя съедят твои проблемы.
— Ты много знаешь об их привычках, — подивился я и хмыкнул.
— Да, — не стал отрицать Роркарт, — я изучал их долго и внимательно. Они показались мне странными, самыми странными. Но после я встречал много более странных драконов. Подземные только на первый взгляд необычные, а по сути те же драконы, разве что приспособившиеся к каменным реалиям.
— И как они решают свои психологические проблемы? — я нахмурился. Информации мало.
— По-разному, — уклонился Роркарт. — Есть среди них специалисты-травники, например, которые знают много больше, чем мы про свои многочисленные растения. Один кустик по разному выращенный, может оказаться полезен в разных областях. Я думаю, что нужно отвести к ним Медного и попросить помочь.
Задумался. О приёмах подземных драконов я тоже слышал. И не раз. Сам испробовал один. Провёл несколько дней в темноте, по сути, ориентируясь только на слух и нюх. Первое время сложно было не применять огонь, но привык быстро. Я даже научился чему-то вроде эхолокации! Мог определять по звуку своего рыка, как близко стены, не тупик ли, не нужно было даже подходить и касаться камня. Очень удобный навык. Когда я после этого вернулся наверх, мир открылся для меня снова. С другого ракурса. Засиял свежими красками. Полезный опыт.
Но Медному этого будет мало. Да и не поможет. А то и наоборот.
— Ему ведь не нужно ничего видеть реально глазами, чтобы ловить глюки, — рассудил вслух. — В темноте подземелья галлюцинации усилятся. Не могу представить, как проведу его по тоннелям хотя бы до ближайшего тракта.
— Ты должен идти один, — решил Морок. — Ты сможешь рассказать драконам о проблеме. Сможешь её описать. Вы с Медным много общались. Уверен, они найдут средство по твоим мысле-образам.
— Есть способ стереть память, — сказал Роркарт. — Причём, точечно. Я слышал о таком и знавал дракона, который так сделал. Медному подойдёт. Память о прошлой жизни одним махом стереть — будет лучше, чем вычленять кусочки из настоящего. Эффективней и безопасней. Так он говорил.
Я не был в этом уверен, если честно. Пока летел над океаном на архипелаг, размышлял о том, что делать и зачем. Я понимаю, что приступы Медного связаны с тем, чего здесь не случается. То есть в нормальной ситуации он не должен был с этим столкнуться. Значит ли это, что он не должен был помнить прошлую жизнь вообще? Тогда стирание памяти — то, что надо.
А может ли быть всё дело в закрытости нашего мира? Что, если здесь в телах драконов собрались не бывшие боги, а те, чьи судьбы или смерти связаны с межмировыми тварями? Или с межмирьем в целом. Не знаю, насколько стоит обобщать. Роркарта убила девушка, но это не значит, что моя теория не верна, связь может лежать глубже. Пока чётких примера в пользу идеи два: мой и Медного. Хотя, Лира тоже подходит…