Напротив лежанки, на сундуке сидела невзрачная с виду личность: небритый мужичонка в стеганой телогрейке и с незажженной папиросой в зубах.
Несколько секунд я молча на него таращился, потом, не отрываясь от горлышка, допил пиво и констатировал:
– Белочка…
– Позвольте полюбопытствовать, – вежливо откликнулся тот. – Что именно вы имеете в виду: меня или все остальное?
Вопрос явно был с подковыркой, но моим мыслительным способностям еще требовалось почистить зубы, принять ванну, выпить чашечку кофе… Я повертел в руке пустую бутылку и невпопад поинтересовался:
– А где этикетка?
– С этикеткой это уже реклама производителя, – охотно объяснил мужичонка. – А так – чистое лекарство. Типа, скорая помощь на дому… Кстати, посуду верни, – он ловко вынул бутылку у меня из руки, перевернул вверх дном, проверяя пустоту, а потом сунул ее себе за пазуху. – Здесь все равно стеклотару не принимают…
И тут – щелкнуло! Я как-то рывком, сразу, вспомнил и свой сон, и события последних дней.
– Игра…
– Ясен пень, – согласилась личность в фуфайке. – Весь мир театр, а люди в нем игрушки.
– Актеры… – машинально поправил я.
– Это для зрителей. А для режиссера – игрушки. Давеча один так заигрался, что едва всю сцену не сжег. Хорошо, пожарные вовремя подсуетились. А то и на весь театр могло полыхнуть.
– Подожди…
Пить хотелось так немилосердно, что это желание вытесняло из остатков сознания все прочие мысли, и я, морщась от пульсирующей в висках боли, огляделся по комнате. Очевидно, пакостное ощущение утреннего похмелья было хорошо известно обитателям замка, поскольку кувшин с прохладным и слегка приправленным мятой квасом стоял рядом на столике. Вдогонку к пиву лучше и не придумаешь.
– Ты намекаешь, что все это взаправду?
– С этим вопросом к философам, – отмахнулся мужичонка. – Могу лишь, со всей ответственностью, заверить, что если ты вдруг решишь поэкспериментировать и покончишь с собой, то зажмуришься реально. Без какой-либо реинкарнации.
– Но ведь все религии…
– Для того, кто боится жить и откладывает решения и поступки на завтра, оно никогда не наступит. Слюнтяи и хлюпики не нужны нигде и никому. Ни Порядку, ни Хаосу…
– Понятно, – с такой постановкой вопроса я был согласен. – Постараюсь соответствовать… А как же тот я, который остался там, в больнице? Парадоксом попахивает, нет?
– Во-первых, 'там' – это не прошлое, а будущее. Во-вторых, там с тобой Вера, Надежда и Любовь, так что не боись, не пропадешь. А вот здесь и сейчас – гляди в оба, прежде чем во что-то вляпаться. Потому как ты, Игорь, хоть и пешка, в масштабах мироздания, зато проходная – и желающих походить тобой, в своих интересах, найдется достаточно.
– Сам-то ты чьих будешь? За красных, али за белых?
– Я? Не, что ты. Я так, просто, за порядком присматриваю… Никого не трогаю, примус починяю… Опять же – случись что: пожарных вовремя вызвать кому-то надо. Кстати, – он показал на папиросу, – огоньку не найдется? – и, пока я, опустив глаза, машинально охлопывал себя по карманам, – шагнул в сторону и исчез…
Глава девятая
Ветер легко качнул приоткрытое окно, и отраженный в стекле солнечный луч шаловливо перепрыгнул с резной спинки ложа ко мне на лицо. Я мигнул ослепшими на мгновение глазами и окончательно проснулся…
Вот тебе бабка и Юрьев день! Это что получается? Здесь вам не тут?.. Из третьего тысячелетия в средние века, причем, совершенно не факт, что остался в прежней системе координат. Ну и шуточки у вас, господин профессорский академик. Хотя, с другой стороны, а что я потерял? Мягкую койку и удобную 'утку'? Не, братцы, пусть хот трижды три Веры и прочие Надежды, умноженные на Любовь, подносят ее мне – предпочитаю собственноручно. И вообще, лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным, прочее приложиться. Люди везде живут… Голова на месте, руки-ноги целы, разберемся. А потому, спасибо тебе, господин Арагон. С меня причитается. Обращайтесь…
Придя к столь оптимистическому решению, я сладко потянулся, прогоняя остатки сна, и попытался бодро соскочить с ложа. Но застонал от боли в затылке и плюхнулся обратно. Похмелье, оно и в Африке похмелье…
В это мгновение в дверь комнаты легко постучали, после чего она широко распахнулась, и на пороге, сверкая посеребренным нагрудником с родовым гербом, возник, улыбающийся во весь рот младший Зеленый Вепрь – Любомир.
– С добрым утром, Игорь! Как спалось?! Хорошие ли сновидения посетили тебя этой ночью?
– Можно конечно и так сказать… – проворчал я. – А как ваше самочувствие, господин виконт? Поправились уже?
– Подлатали… – Любомир махнул рукой. – В седло еще рано, а по замку шкандыбать можно. И это, Игорь, мы не на званом балу, оба воины… С матушкой, дело иное, а со мной не надо лишний раз расшаркиваться. И еще – я, Любомир Зеленый Вепрь, хочу принести тебе, Игорь, свое глубочайшее извинения за недоразумение произошедшие вчерашним вечером.
Не ответить на такую официальную речь не менее витиевато, означало нанести смертельное оскорбление, и естественно, что я постарался, как смог:
– Извинения приняты. Инцидент исчерпан. У меня нет претензий к гостеприимству Зеленых Вепрей.
При этом я элегантно кутался в смятое покрывало, сдернутое с лежанки, что придавало моим словам особый шарм и смысл.
– Спасибо, Игорь. Ты не только храбр, но и благороден. Вопрос второй: разрешишь ли ты принести также свои извинения и моему старшему брату?
– А разве твои слова были сказаны не от всех Вепрей? – удивился я.
– Игорь, ты был не внимателен, – с легкой укоризной произнес Любомир, – я говорил только от своего имени. Ведь оскорбление, нанесенное тебе Ставром, можно смыть только кровью, и ты вправе требовать поединка!
– С ума сойти. Напоить человека в непредназначенном для этого месте, ты называешь смертельным оскорблением? Если б ты знал, в каких только условиях мне порой приходилось бражничать.
Ставр улыбнулся, вошел в комнату, и проговорил не мене торжественно.
– У тебя не только благородное сердце, но также великолепное чувство юмора. Мы все хорошо понимаем, что оскорбление нанесено не рядом отдельных проступков, а недоверием, которое тебе вчера выказала наша семья, но если ты желаешь именно так истолковывать произошедшее, то я только рад. И все же прими и мои искренние извинения.
– Хорошо, – я изобразил что-то вроде поклона. – Надеюсь, тема исчерпана, и мы не станем к ней больше возвращаться?
– Увы, Игорь, все не так просто… Понимаешь, лично у меня, и уж тем более – Любомира, нет и тени сомнения в твоей честности…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});