А вот у Эдварда много дел и планов. И на Корабле осталась Катюша.
Свободной рукой Эдвард отлепил от задней стороны шеи присоску. Поразительный прибор: стоило только закрыть глаза и вызвать образ Катюши… А что в этом зазорного?
Эдвард оттолкнул Джо.
— Еще раз что-то подобное вякнешь…
Но бродяга вместо того, чтобы обидеться или лезть в драку, расхохотался.
— Хахаха! Ты!.. Хах! Ты говоришь так, будто стоишь дороже, чем я! — он наклонился за своей кружкой. — В этом сраном мирке все мы — хуманы — не стоим и гомусэрова дерьма. Ни мы, ни сами эбрайлы… Боги, если они есть, давно наваляли на эту планетку, а мы пытаемся построить из этого говна замок!..
Эдвард поймал себя на том, что его задели эти слова оборванного пьянчужки. Он встал и не прощаясь побрел прочь.
Знакомый психолог недавно сказал Эдварду, что он застрял в психологической роли юноши. Борец за справедливость, искатель Истины. Наверное, из него вышел бы хороший бьянди — рыцарь света и гармонии — но никак не траппер. Ауберианский траппер — это ловец чудес, охотник на богатство и славу в местном «лесу». Одни вылавливают животных, Низших, даже полноценных эбрайлов, собирают технические артефакты, предметы быта, минералы, — все что с руками оторвут на Корабле. Другие подкарауливают свой шанс отличиться, наделать шуму, завоевать репутацию у местных. А это гораздо труднее, чем поразить орбиталов.
Трапперы! Кто вообще додумался так назвать безбашенных авантюристов, первопроходцев Ауберы? Похоже, его пёрло от творчества Джека Лондона или Фенимора Купера…
И что самое поганое — редкий траппер хоть немного понимает, насколько необъятен и глубок мир эбрайлов. Великие и жалкие, невообразимо мудрые и безумные, идейные и беспринципно гибкие… В бесконечном разнообразии ипостасей будто собраны все помыслы Создателя, его черновики, наброски.
Эдвард покинул Орбиту не ради приключений или заработка. Его манил образ Дове Лукка, прославившегося исследователя, который и поныне неизвестно откуда присылает учёным уникальные данные.
И теперь, спустя почти два года после его спуска с Корабля на Планету, руководство научно-исследовательской базы «Родник» наконец-то предложило Крински действительно интересную миссию. Начальник георазведки прямо сказал, что дело это смертельно опасное, но Эдвард воспринял задание как дар. По своей сути задание больше походило на заказ для траппера, чем на штатную экспедицию, и Крински быстро смекнул, кто её истинный заказчик.
Движению Колонизаторов нужны на Планете зацепки, союзники среди местных. Пойдет ли какой-либо эбрайлский клан или вождь на сотрудничество? Если да, то что они захотят в обмен на поддержку или хотя бы гарантированное невмешательство? Способны ли они вообще о чем-то договариваться?
Поиск сведений об эбрайлах становится всё более трудным делом. Капитан и правительство «Протея» не хотят отдавать Колонизаторам инициативу и потихоньку закручивают гайки. Да только он — Эдвард Крински — видел эбрайлов, общался с ними и знает, что они не демоны, какими их рисуют государственные медиа. Они разные. Эдвард верил, что в некоторых должно быть что-то человеческое, за что можно ухватиться. Надо только хорошенько поискать.
* * *
Это был необычный для эбрайлов город. Крински видал разные города Земли эпохи до Большого Старта на голоэкскурсиях, но в «столице» клана Макматуба чувствовалась какая-то ненормальность. Сверху город походил на несколько клякс разных оттенков, которые наляпали в одном и том же месте поверх друг друга.
Центр поражал своим величием. Грандиозные небоскребы, ангары, парапеты, мосты, даже космопорт — всё это Крински подолгу рассматривал на спутниковых снимках. Собственно, эти снимки и побудили его начать с этого клана, ему казалось, что макматуба — те немногие из эбрайлов, на которых еще держится их цивилизация.
Щупальца окраин сильно отличались друг от друга. Одни районы кичливо сверкали стеклом и металлом, другие казались ветхими и заброшенными, в третьих наблюдались многочисленные разрушения, будто там ведутся бои.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Крински приближался к группе разнородных построек из грязного потрескавшегося бетона. Купола и каменные коробки, возвышавшиеся на три-четыре-пять этажей, казались безжизненными, окна разных геометрических форм зияли черными провалами. Некоторые сохраняли стёкла, но большинство были выбиты. Дорожное покрытие узких улочек бугрилось холмиками и трещинами.
Часто поглядывая на дисплей сканера движения, разведчик въехал в одну из таких улочек. Две автоматические башенки его вездехода на носу и на корме дёргано вращали стволами в поисках опасных целей. Пустынность и затишье напрягали, и это было, пожалуй, совсем не то напряжение, за которым молодежь «Протея» лезет на Планету.
Впрочем, метров через пятьсот всё встало на свои места — повсюду показалось множество эбрайлов, низших, скота, словом, путника объяла среда заурядного эбрайлского поселения.
Крински выехал на восьмиугольную площадь, в беспорядке заставленную навесами, лотками и облезлыми киосками. Обычный рынок крестьян и ремесленников. Необычным был только контраст между этой пёстрой толпой и монументальной мощью окружавших площадь пятиэтажек. Увитые плющом, пустившие трещины, давно не крашеные эти здания всё ещё внушали уважение к своим создателям. Только не у народа, суетящегося на рынке: в его эпицентре стоял такой гвалт, что разобрать сколь-либо связную речь было решительно невозможно. Пусть нищая и убогая, но эта жизнь била ключом, не сдавалась, боролась за своё.
Эдвард решил рискнуть выйти из вездехода и осмотреться. Встав боком к прочной стене, разведчик вылез из машины. Мгновенно рядом оказались сразу трое разномастных эбрайла.
— Воин, купи сёдла, ремни, сбрую, чехлы купи, сумки, жилет кожаный… — затараторил обезьяныш с перекошенной рожей, украшенной кривыми рожками, торчащими из скул.
— Плащ! Плащ! — перебил его широкоплечий верзила, закутанный в гладкую, видимо, прорезиненную накидку. — Плащ для ты! Плащ!
— Не слушай их, я знаю, тебе нужна информация, — вкрадчиво заговорил густо покрытый короткими перьями гуманоид.
— Плащ! — настаивал верзила, но Пернатый оттолкнул его, а затем сунул кулаком обезьянышу куда пришлось. Тот взвизгнул и отскочил.
— Информация, воин! — обернулся Пернатый к Эдварду. — Поехали скорей, я расскажу тебе всё.
Вездеход, конечно, привлёк внимание, очевидно, такие машины появлялись здесь нечасто. Семь или восемь эбрайлов, выкрикивая названия своих товаров и отталкивая друг друга, устремились к Крински. Отбиваться от толпы полоумных торговцев Эдварду не улыбалось. Делать было нечего.
— Ладно, поехали, — он впустил своего нового «информатора» в кабину, влез следом и захлопнул дверь перед носом наседавших торгашей.
— Как тебя зовут, — спросил Крински, когда площадь осталась позади.
Пернатый, крутивший заросшей мятыми перьями головой, зыркнул на него и снова принялся осматривать убранство кабины. Крински, в свою очередь смог рассмотреть его самого. У эбрайла было как минимум три руки: одна справа, одна левее центра груди и одна росла как бы из левой лопатки. Плечи и грудь скрывало будто бело-серое манто или пончо из густых узких перьев. Ног было две, их кривизна не позволяла удобно усесться на человеческом сидении, поэтому эбрайл просто подсунул их под себя.
— Зовут? Гобыш зовут.
Крински хмыкнул: кажется, он ни разу не встречал двух эбрайлов с одинаковыми именами. Впрочем, он не бог весть какой эбрайловед.
— Почему ты решил, что мне нужна информация, Гобыш?
— А? Оо, ты похож на бродячего вождя… — эбрайл развернулся к Эдварду и горячо возбужденно заговорил: — Никого здесь не слушай, только меня слушай — Гобыша. Ничего не покупай, никому не верь. Эти потерянные хотят забрать у тебя всё, потому что сами ничего не имеют.
— Понятно, — кивнул Крински.
— Да, понятно, — продолжил Гобыш. — Скажи, кто ты и что ищешь?
— А почему я должен верить Гобышу? Если он сам велит никому не верить.