поздоровался с волостным.
– Мечислав Николаевич, Степан Иваныч наш поможет выманить изуверов из их крепости.
Старшина переминался на росистой траве босыми ногами.
– Коробицыны в деревне?
– Дома спят. Приехали с неделю назад из города…
– Из какого?
– Вот этого я не знаю, они не сказывали.
– Значит, действуем так, как решили ранее, Иосиф Сергеевич?
– Да, – коротко ответил Бакшиев, – как решили.
– Степан Иваныч, а ты расстарайся, чтобы ни одна душа не увидела наших столичных молодцев. Да накорми их поутру и чаем напои.
– Само собой. Только ключи от правления возьму.
– Приедем, Иваныч, часам к девяти.
– Добро. Вы куда сейчас?
– В Летяковскую.
Волостной поморщился.
– Туда не езжайте, лучше в Ганиковскую. Хоть подальше, но вернее.
– А что не так с Летяковской?
– Народ там гнилой, всё сам по себе.
После непродолжительной встречи с Коськой Угрюмым Николай Семёнович решил самолично съездить на постоялый двор, чтобы там, на месте, разведать, каков он на деле и в нём ли останавливались жители Княжества Финляндского.
Двухэтажный бревенчатый дом расположился в пятидесяти саженях от Муринского проспекта. Выделялся в округе только крашенными в чёрный цвет стенами. Кое-где краска облупилась, и от этого дом казался ещё мрачнее. Забранные решётками окна смотрели на Большой Сампсониевский проспект. Видимо, хозяин решил обезопасить себя как от проникновения воров, так и от побега нерадивых проживающих.
Слева от дома стояли хозяйственные пристройки, где можно было оставить на ночь лошадей, а при необходимости – и иную живность.
Власков несколько раз прошёлся вдоль постоялого двора. Остановился, разглядывая фасад. Днём народу было немного. Постояльцы разъехались, кто на извоз, кто на рынки.
У входа в дом стоял человек саженного роста с бородой лопатой и глубоко посаженными глазами. Руки держал за спиною и переваливался с одной ноги на другую.
– Послушай, братец, не подскажешь, где мне найти хозяина сего богоугодного заведения?
Мужчина свысока окинул взором Николая Семёновича.
– Ну, вы, господин хороший, и вопросец задали. Я тута третий год на дверях стою, а хозяина никогда в глаза не видел. Он по таким заведениям, – кивнул подбородком, – не ходит.
– Это ж постоялый двор господина Корнилова?
– Точно так, сударь. Ежели вам, милостивый государь, хозяин нужен, то вы его тута не найдёте, он по Европам разъезжает. А ежели управляющий, то он в первом этаже. Только приехавши. Но к нему без дела нельзя, строгий он.
– По делу я, братец, по делу. Как зовут управляющего?
– Иван Тимофеич.
Власков прошёл по длинному коридору. За первой дверью размещалось большое помещение с длинными столами и лавками, и только за последней оказался управляющий – низенький лысый мужчина с оттопыренными ушами. Иван Тимофеевич в удивлении задрал кверху брови и нетерпеливо произнёс:
– Что вам нужно?
Николай Семёнович аккуратно прикрыл за собой дверь. Заложив за спину руки, осмотрел небольшую комнатку управляющего, в которой, кроме трёх шкафов вдоль одной стены и стола с одним стулом, ничего не было.
– Вы Иван Тимофеевич? – спросил Власков, продолжая осматривать комнату без единого окна.
– А вы кто? – с вызовом спросил управляющий.
– Иван Тимофеевич, не волнуйтесь вы так. Меня к вам привело неотложное дело, связанное с вашими постояльцами.
– Кто вы такой? – настаивал на ответе Иван Тимофеевич.
– Моя фамилия Власков, и я являюсь чиновником для поручений при начальнике сыскной полиции.
Николай Семёнович заметил, что у управляющего начали мелко подрагивать руки и дёрнулся кадык.
– Что вам надобно, господин… Власков? – спросил он с придыханием.
– Иван Тимофеевич, не беспокойтесь. Меня интересуют только два ваших постояльца, останавливавшихся… – чиновник назвал предполагаемые даты.
– Так я с удовольствием, – Иван Тимофеевич явно повеселел. Видно, боялся, что полиция явится по настоянию хозяина господина Корнилова. Видимо, было что скрывать. – Ежели постояльцев, то я мигом, – управляющий достал из одного шкафа амбарную книгу. – Стало быть, они останавливались у нас и все дни проживали на нашем дворе?
– Именно так.
– Не подскажете, откуда они явились в столицу?
– Из Выборгской губернии.
– Из Выборгской губернии, значится, – Иван Тимофеевич листал книгу, повторяя: – из Выборгской губернии, из Выборгской губернии… – Потом посмотрел на Власкова. – Уж не разыскиваете ли вы Хейкки Юхо и Якуба Шиманского? Они как раз в указанные вами дни проживали у нас.
– Вы их знаете?
– Ну, приятелями я их назвать не могу, – управляющий сразу попытался отмежеваться, – но останавливаются у нас довольно часто.
– Как часто?
– Так, почитай, в столице каждый месяц бывают.
– И какими делами они занимаются?
– Господин Власков, этого я при всём желании сказать не могу. Приехали, пожили, вовремя заплатили, а что там у них в головах сидит, то, увольте меня, не моё это дело.
– Понятно, но хотя бы кто-то их спрашивал? Приходил к ним?
– Не знаю, вы уж простите, но я за постояльцами не слежу. Мы – люди торговые, наш товар – место на постоялом дворе, их дело – расплатиться.
– В вашей большой книге указан их финский адрес?
– А как же? Вот, – он провёл пальцем по строке, – селение Вайниккала волости Нуйяма.
– Финляндское Княжество, – в задумчивости произнёс Власков.
– Именно так.
– Хорошо, а вы не можете описать, как они выглядели?
– Росту, – Иван Тимофеевич окинул взглядом чиновника для поручений, – такого же, как и вы. Говорят оба с акцентами, один с таким истинно чухонским, второй более чисто, но чувствуются польские корни.
– Польские? – изумился Николай Семенович.
– Да, польские. Я был крайне удивлён, когда увидел их впервые. Один больше похож на пана – с хорошими манерами, но с пустым кошельком. Второй – чухонец чухонцем. Я всегда гадал, что их может связывать.
– А кроме роста, что ещё запомнилось?
– Поляк тот в опрятном платье, из кармана жилета цепочка выглядывает, по виду золотая.
– Вы мне про внешность его расскажите, Иван Тимофеевич.
– Лицо, лицо… – управляющий потёр пальцами подбородок, – лицо вытянутое, бородка такая у него маленькая и клинышком, усики и того меньше, нос прямой, а вот глаза такие серые и не то чтобы злые, а какие-то хитрые. Вот он с тобой говорит, а складывается впечатление, что хочет тебя обмануть. Хотя волосы у поляка темные, но виски седые. А вот у чухонца рожа круглая, как лунный лик. Борода короткая, но такая, лопатой, и лицо ещё больше круглым кажется. Всегда в головном уборе: зимой в треухе рысьем ходит, а когда теплее становится, так в картузе с чёрным таким, как его, беса…
– Целлулоидным?
– Вот-вот, с этим самым, козырьком.
Глава 31
Назад в деревню Ключинскую возвращались через несколько часов. Солнце давно украсило горизонт розовыми лепестками. Облачка, хотя и пробегали по небу, но не зависали и не задерживались, словно стремились быстрее покинуть и