Читать интересную книгу Картель правосудия - Фридрих Незнанский

Вместо ответа Горошко развернул очередную карамельку.

– Чудное средство от умственной недостаточности, рекомендую. Кстати, я тут хотел вам кое-что показать. – Он принялся выворачивать карманы пиджака, набитые до отказа всякой дрянью. На столе последовательно оказались: проездной на метро, два несвежих носовых платка, связка ключей, зажигалка, спички, пустая пачка «Мальборо», какие-то квитанции, еще одна зажигалка, несколько мятых купюр и целая куча разноцветных фантиков. Вначале он все это выкладывал, потом стал рассовывать обратно, не выбросив в мусорную корзину ни одно из своих сокровищ. – Не могу найти, нет, но где-то же это у меня было… – Теперь он принялся шарить в брюках. – А знаете, как я шею повредил? Шел, представляете, по улице, упал, поднялся, а голова не поворачивается. А все почему? Да потому, что дворник с утра напился и тротуар песком не посыпал. Никто у нас не хочет работать… куда же я это положил…

В его брючных карманах не было разве что базуки или резиновой курицы, ну и конечно, этого «чего-то», что он хотел показать. Но прокурор не отчаивался и продолжал поиски.

– Моя жена мне все время твердит: не плюй в колодец, пригодится воды напиться. Вы меня понимаете? Дело это ваше запутанное… Затаскают по судам… – наконец свернул он к теме, но тут же снова отвлекся. – А, вот, нашел все-таки. – Он победно помахал перед носом у девушки какой-то фотографией. – Я же знал, что она у меня есть.

На моментальном снимке, очевидно отпечатанном с видеопленки, Катя была запечатлена со спины в тот момент, когда в ресторане размазывала по физиономии Кроткова кусок торта.

– Это все моя жена, понимаете, она у меня прекрасно готовит, но десерты – это ее слабое место. Вот она и попросила узнать, что это был за торт. Смотрите, какой крем, это, наверное, сливки…

– Что вы мне голову морочите, – не выдержала Катя. – Неужели вам больше делать нечего?!

– Вот и я ей сказал то же самое. Так отож… Вы-то меня понимаете… – И опять ни к селу ни к городу: – Вы знаете, что такое наши колонии? Это же страшное место. Ваш жених-то рассказывал, наверно. Зачем же человека на такие мучения обрекать?

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Катя с трудом подавила желание запустить в придурковатого прокурора чем-нибудь тяжелым.

– Кто без греха, тот пусть первым бросит в меня камнем, это моя жена так говорит. Складно, да? Но я это не потому вспомнил. – Он снова взялся за карамельку. – Я тут взываю к вашему гуманизму и человеколюбию, вот к чему я тут взываю.

– Что вам все-таки от меня нужно?!

– Может… простим его, он ведь, в сущности, неплохой человек. Ну, оступился, так раскаялся же, волосы на себе рвет, нет, говорит, мне прощения. А если о моральных убытках, так он вам все возместит. А-то ведь, потерявши голову, по волосам не плачут, это опять моя жена сказала.

Наконец-то Катя уяснила, что этот урод, женатый на кладези народной мудрости, выступает в роли адвоката Кроткова.

– А о чем он раньше думал? Это ведь не могло продолжаться до бесконечности, не я, так кто-нибудь другой нашелся бы, кто не побоялся бы пойти в милицию.

– А потом у него друзья на свободе остаются, – Горошко не обратил никакого внимания на ее гневную отповедь, – будут ходить к вам, угрожать, вы и на них в суд подадите, а у них тоже друзья… Это же снежный ком получается, лавина, а бороться со стихией – это, я вам доложу, не шутки. Вот я сегодня поборолся… – Он осторожно поворочал головой и поморщился от боли. – Результат налицо. Вы понимаете, о чем я говорю? Не рой другому яму… – снова моя жена.

– Свое заявление я забирать не собираюсь. – Катя поднялась и решительно направилась к выходу. – Меня не так легко напугать.

– А вот моя жена говорит… – неслось ей вслед.

Катя вернулась домой в состоянии бешенства. Нет, так не может больше продолжаться. Кротков умудрился купить всех, и, если, несмотря на все ее усилия, он все-таки сумеет выйти сухим из воды (а все именно к тому и идет), ей несдобровать. Лично с Кротковым она еще могла воевать в одиночку, но с системой так бороться нельзя. Надо немедленно идти к отцу, пусть он не любит Эльдара, пусть она не принимает его молодую жену, сейчас уже не до мелочных распрей. Катя только собралась позвонить отцу и договориться о встрече, как телефон зазвонил сам.

– Добрый день, вы Масленникова? – пропищал из трубки девичий голосок. – Это вас из больницы беспокоят.

– Что-то с Эльдаром? – осторожно спросила Катя, боясь поверить в самое худшее. «Неужели они уже добрались до него?!»

– Все в порядке, он пришел в себя и требует, чтобы позвали вас. – По голосу было понятно, что молоденькая, очевидно, медсестра улыбается. – Вы приедете?

– Да, да, сейчас же приеду. – Катя положила трубку и только теперь заметила, что ладонь мокрая от пота.

Катя выбежала из квартиры, на ходу натягивая шубу. Но не успела она, оказавшись в машине, вставить ключ в замок зажигания, как дверца со стороны водителя внезапно распахнулась. Катя с недоумением уставилась на юную поджарую барышню с короткой, под мальчика, стрижкой и каменным лицом, которая, не говоря ни слова, оттеснила ее в сторону и уселась за руль. Катя попыталась выскочить из машины с другой стороны, но там появился здоровяк в кожанке, он молниеносно втолкнул ее назад и занял место рядом. Катя оказалась зажатой между ними.

– Только не делайте резких движений, – порекомендовал парень и в подтверждение серьезности их намерений продемонстрировал Кате пистолет с глушителем, спрятанный под курткой.

Машина плавно тронулась с места. Однако ехали они недолго. Свернув в переулок в трех кварталах от Катиного дома, молчаливая барышня остановилась и заглушила мотор. Парень выбрался из машины и потащил Катю за собой. В переулке было безлюдно, а потому Катя даже не пыталась вырваться или закричать, шансов на то, что кто-то придет ей на помощь, не было. Метрах в пяти впереди стоял микроавтобус с надписью «милиция» на боку. «Добраться бы до него», – подумала Катя, но, как выяснилось, именно к нему они и направлялись. Парень открыл задние дверцы и, втолкнув Катю внутрь, влез следом. Его напарница опять заняла место водителя.

Барышня– стена вела машину аккуратно и на удивление спокойно, вряд ли более пятидесяти километров в час, дисциплинированно останавливаясь на светофорах. Парень сидел напротив Кати и не сводил с нее глаз, шторки на окнах были задернуты, и понять, в каком направлении они движутся, было невозможно… Минут через двадцать, судя по тому, что остановки прекратились и скорость несколько увеличилась, они выехали за город, потом свернули на какой-то проселок и, наконец, остановились. Когда Катя выбралась из машины, та уже стояла во встроенном гараже, так что рассмотреть снаружи дом, куда ее доставили, ей не удалось.

Катю привели на второй этаж и заперли в просторной, хорошо обставленной комнате. В ее распоряжении оказалась собственная ванная с полным набором разнообразной косметики и моющих средств, плюс отдельная кабинка с душем. В комнате была мягкая мебель, ковры и книги, для полного счастья не хватало только телевизора и видеомагнитофона.

Прежде чем оставить пленницу в одиночестве, ее тщательно обыскали, вытряхнули все из сумочки, изъяли пилочку для ногтей, ключи и мобильный телефон. Сигареты, зажигалку и косметичку оставили.

– Кто вы такие и что вам от меня нужно? – наконец разлепила губы Катя, обращаясь к парню, – его лицо не выглядело столь зверским, как у напарницы, к тому же она по опыту знала, что редко какой мужчина может оставаться равнодушным, пробыв в ее обществе более пяти минут. Но этот оказался довольно стойким.

– Я не должен с вами это обсуждать, – сухо ответил похититель. – Ужин в семь. Если что-нибудь понадобится, постучите в дверь.

– Скажите хоть, как вас зовут, мне же надо будет к вам как-то обращаться. – Катя задавала вопрос, робко опустив глаза: ни к чему сейчас демонстрировать свою непримиримость и провоцировать конфликт. Мужчины гораздо лучше относятся к девушкам слабым и беззащитным, а ей нужно было постараться перетянуть его на свою сторону любой ценой.

Парень немного подумал.

– Зовите меня Антоном. – Вряд ли это было его настоящее имя, но по большому счету какая, к черту, разница, главное, что она одержала первую, пусть маленькую, но победу.

– Оревуар, Антуан, – почему-то на французский манер брякнула Катя.

«Антуан» вышел, закрыв дверь на ключ с той стороны, а Катя упала на диван и разревелась, как маленькая девочка.

Комната находилась в задней части дома, и из окна, забранного снаружи частой фигурной решеткой, был виден только высокий и гладкий бетонный забор да верхушки сосен за ним. В доме было тихо, не работал телевизор, не звучала музыка, даже шагов по коридору не было слышно.

Кто и зачем привез ее сюда? Если машина действительно милицейская, это может быть Осетров или Горошко, но почему же тогда ее оставили в покое, не требуют отказаться от показаний, да и дубликат пленки, он ведь все еще у нее, лежит дома, прилепленный скотчем к задней стенке пианино. Разве он им больше не нужен?! Или они решили подержать ее здесь недельку-другую, пока дело само собой не рассосется за неимением главного свидетеля?