Склонившись перед креслом его святейшества, он ждал. Папа попросил более подробно, чем в Зале Мудрости, рассказать о подготовке к Триумфу. Сначала запинаясь, но потом все более гладко, легат стал объяснять. Впрочем, он ощущал чутьем опытного придворного, что Владыку не особенно интересуют подробности. Заметив, что папа о чем-то задумался, он сам замолк. Через минуту Бастиан очнулся от дум и, словно бы продолжая мысль, спросил:
– И вы полагаете, что может случиться так, что смутьяны пойдут как раз за этим самозванцем Лукой?
Речи о пленнике, о котором знал каждый в Риме, еще не было. Но легат не показал своего удивления. Он подтвердил:
– Мои люди не устают выявлять глупцов, Конвертеры давно не работали с такой нагрузкой.
Его святейшество снова задумался, потом поинтересовался:
– Как думаешь, много ли найдется таких, кто согласен… быть обманутым самозванцем.
– Не настолько много, чтобы это могло тревожить вас. На всякий случай мои манипулы готовы выступить в любой момент.
– И ты полагаешь, что только усилия шпионов помогают… снизить вероятность мятежа?
Легат удивился тому, как впервые и прямо назвал государь давно назревающую проблему.
– До этого, ваше святейшество, вряд ли дойдет. Отдельные смутьяны…
– Но мне пришла в голову мысль, что мы недооцениваем наш народ. Мне бы даже хотелось… убедиться, насколько мало у нас… заблудших. Я не думаю, что твоим шпионам стоит… усердствовать. Если кому угодно, пусть прямо высказывается. Пусть даже открыто выступит на арене… по обычаю.
Легат Иоанн уходил с тяжелым сердцем. Мысли ворочались в голове словно жернова. Он никак не мог понять, зачем понадобилось светлейшему выводить недовольных. Уж он-то как начальник полиции понимал лучше, чем другие, что налоги на все, что движется или растет, опустошают семьи. А выдаваемая еда и товары позволяют жить впроголодь, не более. Легат, пробираясь к выходу в коридорах дворца, качал головой: «Да тут весь Новый Рим вспыхнет, стоит лишь поднести спичку. Неужели его святейшество хочет покончить с собой?»
Папа, проводив взглядом пятившегося легата, стал задумчиво ходить по пустому кабинету. В обширном помещении даже дыхания телохранителей не ощущалось. Остановившись напротив одного из стражников, Бастиан взглянул ему в глаза. Тот, как и подобает вышколенному телохранителю, пустым взглядом смотрел сквозь хозяина.
Свою гвардию папа Бастиан набирал долгие годы. Его воины были не только могучи и хорошо обучены боевому искусству. Главное, что делало их надежными стражами власти, это их расовое отличие. Они были потомками лесных, чудом мутации ставшими похожими на настоящих людей. Но отличия исчезли только внешне, внутренне они оставались лесными, гены и кровь бурлили в них и заставляли ненавидеть горожан. Зато и убивали они беспощадно, зная, что светлейший, по воле Господа, свято хранит их тайну. Сами же предать Властителя они не могли, ибо ненависть их к людям была сильнее возможной выгоды.
В застывших глазах телохранителя мелькнула мысль, и светлейший отошел прочь. Подойдя к открытому окну, он посмотрел в небо. Проплыло облако, словно химера пролетела. «Неужели все закончилось? – подумал он, отгоняя налетевших мух. – Раньше были настоящие люди, но и их пожрало безумие, сжевала жизнь. А на их место появились мы – ни добрые, ни злые, ни бодрые, ни мрачные, но тоже безумные».
Глава 36
Основные отряды рыцарей прибыли утром. Пешие гнали несколько тысяч уцелевших в бою лесных, походные колонны сопровождали по воздуху выжившие гарпии, гномы-летуны и химеры. На летунов поглядывали с опаской, лучники время от времени пускали в синее небо стрелы, надеясь зацепить какую-нибудь из тварей. Тщетно; те, изучив высоту полета стрел на примерах гибели собратьев, низко не опускались.
Первое время кто-нибудь из гномов подхватывал на лету стрелу, замершую на излете, и отправлял ее вниз, целясь поточнее зацепить торжествующих врагов, но стрелки рыцарей догадались бить сразу вслед летящей стреле, и после нескольких сбитых гномов, те оставили свои попытки отомстить.
Гарпии тоже старались вначале опуститься пониже, чтобы не попасть железными перьями в своих, но их тоже сбивали, а собственных боевых перьев скоро не стало.
Впереди шествия ехали конные командиры. Коней всегда было мало. Их пытались разводить, но в мирное время они были бесполезной тратой ценной травы, которая приносила больше пользы в Конверторах, так что немногих оставленных лошадей по традиции во время войн разбирала знать.
Зрелище было необычное, появление такого количества пленных горожане ждали уже несколько дней. Многие дежурили на городских стенах. И вот наконец вдали появилось нечто темное, сверкающее – это солнце отражалось от полированных доспехов командиров. Неожиданно скоро подтянулась унылая вереница пленных, еще раньше с неба стали доноситься проклятия летунов, а потом уже и вся унылая и торжествующая лента людей и лесных стала втягиваться в широко распахнутые Золотые Ворота Рима.
Восторгу горожан не было предела. Каждый криком старался привлечь соседа к заинтересовавшей его детали. Кто указывал на гиганта гоблина, несущего на плече раненого сатира в красном с золотым узором плаще, кто улюлюкал при виде кентавров, кто злобился, разглядывая луперков и оборотней-леопардов, а кто вслух, перекрикивая всех, подсчитывал, сколько же можно будет получить от Конвертеров за этих лесных волосатиков.
Шум вскоре достиг высшей точки. Не избалованные зрелищами граждане, привлеченные криками с городских стен, бросались по узким улочкам к Золотым Воротам. Их отгоняли стражники. Давка на узких улочках, примыкающих к Триумфальному проспекту, вскоре превысила все возможные пределы, и с обеих сторон посыпались удары. Завязались драки между полицией и зеваками. Всеобщее возбуждение требовало выхода. За всем происходящим наблюдали люди с крыш домов и с балконов. Кто-то, озлобленный, выкрикнул, что простым людям все равно ничего не достанется от неслыханного количества пленных. И это предположение послужило спичкой, поднесенной к стогу сена.
Легату Иоанну осведомители вскоре донесли об уличных беспорядках. Начальник полиции, предполагавший выступления недовольных лишь после игр, когда начнут делить массу предложенных Конвертерами товаров, поморщился. У него сразу разболелась голова. Для него как начальника была ясна в полной мере трудность наведения порядка в районе городских стен. Обычно беспорядки начинались ближе к центру города, где было много площадей и пространства для разворачивания манипул. Тем не менее он распорядился стянуть к месту прохождения колонны рыцарей и пленных приготовленные заранее части центурионов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});