Читать интересную книгу ЖИЗНЬ в стиле С - Елена Муравьева

Алла Аркадьевна покачала укоризненно головой:

— Ты любишь Таню?

Рощин раздраженно ответил:

— Это не любовь. Это повинность какая-то. Оброк. Я будто приказ исполняю.

— Чей приказ?

— Понятия не имею.

— Что ты такое говоришь?1

— Откуда я знаю?! Но я должен заполучить Таню и удержать около себя. Должен, во что бы то ни стало, любой ценой.

— Что, значит, заполучить? — удивилась старуха.

— Ах, милая Алла Аркадьевна, я придумал тысячи слов, объясняя поступки своих героев, и запутался в собственных ощущениях.

— Зачем тогда торопиться? Разберись сначала.

— Если я начну препарировать свои чувства, то пойму, что Таня — обыкновенная женщина, одна из тысяч или миллионов, дети — обуза, чужие дети — обуза вдвойне. Что счастье — химера, игрушка для дураков и т. д.

— Нет, мой милый. Ты уже взрослый мальчик и можешь сделать другие выводы. Например, что Таня — единственная и неповторимая, а ребятишки — чудо, как хороши. И что именно этой женщине, и этим детям ты хочешь дать тепло своего сердца.

— Алла Аркадьевна, вы правы. Но я не буду слушать ваших советов. Мне нравится нынешняя моя жизнь, нравится неуправляемость настроений, нравятся глупые мысли. Мне комфортно так жить, приятно, уютно. Я счастлив. Раньше я был счастлив только за письменным столом. Теперь счастлив с утра до ночи.

— Очень похоже на любовь.

— Крыть не чем. Похоже и весьма. Кстати, Таня приняла мое предложение, — то ли похвастался, толи пожаловался Рощин.

— Ультиматум? Таня приняла твой ультиматум?

— Не цепляйтесь к словам! — потребовал Андрей. — Она сказала «да» и завтра я отвезу ее в ЗАГС.

— Завтра? — уточнила Алла Аркадьевна. — Может, следует подождать, пока снимут гипс?

Рощин отрицательно замотал головой.

— Гипс снимут, когда я захочу. Я дал взятку врачу.

Алла Аркадьевна горестно вздохнула:

— Ты потерял голову.

— Неужели так заметно? — рассмеялся Андрей.

— Хочешь, я с ней потолкую по душам?

— Не о чем толковать. Я женюсь.

Помолвку отпраздновали скромно. После небольшого застолья Рощин отправился с Таней на пляж — на первое романтическое свидание.

Они сидели на берегу озера, смотрели на тонущую в темноте водную гладь, слушали тишину, болтали о всякой всячине.

— Хочешь, я расскажу тебе одну историю?

— Расскажи, — Таня кивнула хмельной от шампанского головой. Рощин не пьет, вообще не пьет, праздничное шампанское приходится пить только ей. За счастье, за будущую семью, за Никиту, за Машу. Пенится сладкое вино, горят свечи, кружится голова, на сердце легко и пусто. А вдруг все сладится? Вдруг этот настойчивый странный мужчина и есть ее судьба? Счастливая веселая радостная судьба?

На песке подстилка, пара подушек, фрукты, вино, бокалы. Темнеет силуэт машины, белеет нога в гипсе. Плевать! А вдруг сладится?

Рощин хозяйски погладил Танину руку. С полным правом и чувством собственника погладил. Отныне рука и сердце этой женщины принадлежат ему. Заявление в ЗАГС подано, через месяц — регистрация. За праздничным столом сияющий Никитка то и дело повторял «папа». Машуня обезьянничала вслед: «папа, папа». Рощин млел и гордо посматривал на Аллу Аркадьевну. Он бы не с гордостью, а нежно, глядел не на старуху, а на Таню. Однако та не поднимала глаз, таилась, скрывала радуется или печалится сегодняшнему событию. И пусть, думал Андрей упрямо. Все равно моя.

— Однажды, здесь много лет назад, со мной произошел странный случай. Была такая же теплая ночь, мне взбрело в голову искупаться, я отправился на пляж.

Таня отпила из бокала и легла на одеяло. Подняла глаза в небо. Улыбнулась звездам. Голос Андрея стелился тихой вкрадчивой баюкающей мелодией, сплетался с радужным настроением.

— Наше озеро по форме напоминает бублик. В середине остров. Я доплыл до него и рухнул на песок. Никогда до того меня не хватала в воде судорога, а тут сразу две. Я испугался до чертиков и решил отлежаться.

Минут через двадцать заплескалась вода и на берег вышла девушка. Я замер. Девушка могла испугаться, увидев меня. Вряд ли, она ожидала встретить ночью на пустынном острове мужчину. Я едва мог различить лицо, зато фигуру в лунном свете видел отлично. И, честно говоря, не отводил глаз. Девушка была чертовски соблазнительной. Я не удержался, окликнул ее.

— Остров занят, — объявил громко.

— Ой… — воскликнула девушка и присела.

— Не бойтесь, я не сделаю ничего плохого, — пообещал я.

— Я не боюсь.

Какое-то время мы молчали. Потом я сказал:

— Не хочу вас смущать. Пока, милая барышня.

— Не оставляйте меня одну, — попросила вдруг она. — Мне страшно.

— Здравствуйте, — удивился я. — Плавать темной ночью вы не боитесь, меня не испугались, а тут вдруг оробели. С чего бы это?

— Не знаю. Но, пожалуйста, побудьте еще немного.

— С удовольствием.

— А вы кто? — начался допрос.

Четверть часа мы мило болтали. Потом я предложил:

— Можно я переберусь к вам поближе?

— Да, — разрешила она.

Я, предвкушая приключение, уселся рядом и как бы невзначай прикоснулся к плечу девушки. Она не отстранилась. Напротив, прижалась теснее. Тогда я обнял ее. Поцеловал. В какой-то миг она на сорванном дыхании прошептала:

— Не торопись. Я еще девушка.

Я решил, врет, цену набивает, однако, действительно, первым, кого эта отчаянная допустила до себя, оказался я.

— У одного древнего народа был обычай. Когда наступало время, девушки приходили в храм, молились, потом на дороге отдавали свою девственность первому встречному, — сказала она, едва я управился. — Спасибо вам. — И, выскользнув из моих объятий, уплыла. Я бросился вслед, но у кромки воды притормозил. Каждый вправе поступать по собственному усмотрению. Пожелал человек поучаствовать в древнем ритуале, захотел отдаться первому встречному, значит, не надо навязываться со знакомством, не надо лезть с любезностями. Первый встречный и есть первый встречный. Его миссия проста и физиологична. Он — не человек, он — пенис и только. Короче, я позволил барышне уплыть. И на этом история закончилась.

— Да, да… — согласилась Таня каким-то деревянным голосом.

Рощин перевел взгляд с водной глади на Татьяну. Она лежала неподвижно, упорно изучала звездное небо, молчала. Андрей наклонился, увидел мокрые от слез глаза, дрожащие губы. Она плачет, удивился. И внезапно, без всякой логической связи, в угоду невероятным совпадениям, которые неотступной тенью преследовали его, понял почему.

— Это была ты? — выдохнул он.

— Да, — сквозь силу прошептала Таня. И позвала тихо: — Иди ко мне, милый.

Целое мгновение Рощин колебался. Беспомощная, хмельная, взволнованная Таня казалась слишком легкой добычей. Мгновение благоразумие боролось со страстью и поверженное уступило, растаяло в огне желания.

Ночь, как воришка, унесла с собой нежность и страсть. Утром Таня была прежней: сдержанной и отстраненной. Рощина перемена не удивила. После сделанного вчера открытия, он решил не удивляться ничему. Таня, напротив, не могла прийти в себя от изумления. Давние события утратили прежний, заурядный смысл, обрели новый. Таинственный и невероятный.

В семнадцать лет человеку кажется, что мир лежит у его ног. Препятствий не существует. Преграды преодолимы. Будущее прекрасно. Можно творить что вздумается.

Про древний эротический ритуал и многое другое Тане рассказала Ира, подружка еще детсадовских времен, соседка и одноклассница.

— Ты понимаешь, зачем они это делали? — спросила напоследок.

— Нет.

— Затем, чтобы быть свободными.

— От чего?

— От чувств. Секс и любовь — вещи разные. Надо научиться получать удовольствие отдельно от одного и другого, тогда душа и тело будут жить в ладу. Не надо зацикливаться на чувствах, надо больше заниматься сексом, тебе уже семнадцать, а ты все в целках ходишь, дурочка. Время только теряешь напрасно.

— Не могу я так просто. Мне противно.

— Что значит: не могу? Надо!

Выпускной вечер догуливали на природе. Пели, танцевали, дурачились. Затем «плохие» мальчики и девочки, прихватив бутылки со спиртным, потянулись к ближайшему лесочку. Хорошие остались на полянке, завели душеспасительную беседу с учительницей.

— Ну, ты дура, — Ира кивнула на Олега Савратского и приказала, — топай, давай.

Ужасаясь предстоящему испытанию, Таня поплелась за Олегом. Худой, злой от возбуждения, такой же неопытный, он повалил Таню на колючую хвою, провел рукой по голым ногам, ткнулся сухими губами в шею. Затем рванул молнию на ширинке, снял с Тани трусы. Ближайшие полчаса превратились в кошмар. Или комедию. Таня едва сдерживала смех. Олег бесился от неудач. Тем не менее, в автобусе он показывал пацанам кружевной трофей и вовсю хвастался.