Читать интересную книгу ЖИЗНЬ в стиле С - Елена Муравьева

— Нет, я — революционерка!

— Самый большой революционер — твой отец. Он не преобразовывает весь мир, а обустраивает пространство вокруг себя. Когда-то он заставил моего отца вести дело по-новому, выдержал нападки и угрозы, выстоял, состоялся и помог найти себя тысячам людей. Глядя на него, я поняла, что занималась глупостями и теперь учу мальчишек и девчонок грамоте и арифметике. Теперь мой труд направлен на реальную живую пользу, а не выдуманное всеобщее благо.

— Но нельзя же подчиняться и прощать. Надо мстить.

— Христос сказал, — завершая бурное воскресенье, вмешался Павел: — «Я пришел не судить, а спасти» Ты не выше Христа.

— Но ведь Господь отдал свою жизнь за людей, — возразила Оля.

— Перед тем, накормив пять тысяч человек.

Дебаты закончились. Сон примирил противные стороны. Надин, закинув руку за голову, дремала на диване в гостиной. Павел отключился в кресле. Ольга, единственная, провела остаток ночи в кровати.

Утром, едва по мостовым зацокали копыта лошадей и послышались звонки конки, она тихо на цыпочках пробралась в коридор, замирая, повернула головку замка, переступила порог, оглянулась на прощание.

В двух шагах от нее Надин, страшная, лохматая, с черными кругами под глазами, с перекошенным от ужаса лицом, крестным знамением осеняла бегство.

С лестницы донеслось:

— Я сама видела в Москве…в луже крови…без головы…брюхо навыворотку….молоденький такой, — на верхний этаж поднимались соседские кухарка и горничная. — Здравствуйте, барышня. — Это к Оле. И снова между собой: — Я бегу домой, трясусь от страха: среди бела дня убивают, совсем стыд потеряли.

— Да уж страхота. Пирог-то не сгорел?

— Чуть присох только. Я его мокрой тряпкой накрыла.

— Слава Богу. А с чем пирог-то был?

Оля обессилено разжала пальцы. Саквояж с вещами упал на пол. За ним на паркет осела и Ольга. Подняла на тетку, красные, заплаканные глаза; прошептала сухими губами:

— Надечка, — и зашлась в истошном рыдании. — Ты права. Я остаюсь.

Из комнаты выскочил Павел. Увидел раскрытую дверь, саквояж, сидящую на полу дочь и закричал вдруг сорванным голосом:

— Встань немедленно! Немедленно встань! Простудишься! Там же сквозняк!

Вечером следующего дня Матвеев повез Ольгу к Прохору Львовичу Люборецкому. По дороге больше молчали, но по-доброму, дружески, примиряясь.

— Папенька, он, в правду, необыкновенный человек? — спросила только Ольга.

— Он спас нашу Надю и многих других глупых девчонок.

Ольга закусила губу. Ее причислили к последней категории.

Люборецкий встретил Матвеевых радушно. Получив телеграмму Надин с просьбой приютить и вразумить племянницу, он тот час ответил согласием. Теперь, приставив пенсне к глазам, внимательно изучал подробное письмо.

«Прохор Львович, я все выяснила. За этой историей стоит Ярмолюк. Он подослал Арсения к Ольге, чтобы вернуть меня в партию. Честно говоря, я в растерянности и не знаю, что еще можно ожидать от этого ужасного человека…»

— Дочитаю позднее, — Люборецкий положил послание в карман халата и с любопытством уставился на новую подопечную:

— Ольга Павловна, извините за прямоту, в моем возрасте извинительно многое, но вы — красавица. Я в восторге. Обычно в революцию идут серые и невзрачные особы. Каковы ваши взгляды? Социал-революция? Прелестно. Моя любимая доктрина. Последнее увлечение, можно сказать, — подхватив Олю под руку, спец по террору и врачеванию душ, направился в комнаты.

Дочь испуганно оглянулась на отца. Бесцеремонный старик смутил ее.

Матвеев пожал плечами. Он и сам чувствовал себя неловко.

— Вы, батенька, кажется, домой торопились, — Люборецкий вспомнил, что милая гостья прибыла не одна. — Вот и отправляйтесь, без промедления. Поезд обратный через три часа. Чаю можно и в ресторане попить. Надежде Антоновне привет и наилучшие пожелания. Прощайте, Павел Павлович. Прощайте, любезнейший. Впрочем, нет, погодите немного, я черкану Наденьке пару строк.

ЖИЗНЬ

— Извините, но кроме вас мне не с кем посоветоваться. — Валентина Рощина подняла умоляющий взгляд на незнакомую женщину.

Танина соседка ободряюще улыбнулась:

— Не волнуйтесь, я с удовольствием помогу вам. Только расскажите все по порядку.

Они сидели в кафе, пили кофе, говорили шепотом. Громко о таких материях говорить было неловко.

— Увы, порядком здесь не пахнет. Началось с того, что литературный агент Андрея потребовал подготовить к печати старые рукописи. Брат долго сомневался, потом согласился. Мы дали объявление в Интернете, отобрали из полутора десятка претенденток двух барышень, которые на поверку оказались полными дурами. Делали элементарные ошибки, медленно печатали, вели себя, как шлюхи. Принимая Таню на работу, я вынуждена была взывать к морали и угрожать увольнением. Представляете, как я выглядела?

— В общих чертах! — кивнула Валерия Ивановна.

— Как старая грымза, — расставила точки над «і» Валерия Ивановна. — Но это только начало истории. Увидев Таню, мой драгоценный братец, до того требовавший оградить его время и постель от дешевых потаскух, потерял голову и влюбился. Чтобы помочь ему, я была вынуждена делать Тане довольно дурацкие намеки. Представляете, что она обо мне подумала?

— Что?

Валентина Петровна обреченно махнула рукой:

— Явно ничего хорошего. Но я должна была вмешаться. Андрей просто помешался на вашей Тане.

— Бывает. Танюша — симпатичная женщина.

— Причем тут ее внешность? Впрочем, дело, именно во внешности. Таня невероятно похожа на женщину, портрет, которой, висит у Андрея в кабинете. Картина называется «Модница», это семейная реликвия, ее еще до революции привез из Швейцарии наш прадед.

— Господи.

— Не спешите удивляться, то ли еще будет. Из полного чемодана рукописей Андрей выбрал роман о Надин Матвеевой, праобразом которой стала дама с портрета.

— Но…

— Я в курсе. На серебряном медальоне и журнале написано то же самое имя — Надин Матвеева! Я видела фото. Сходство с Таней и модницей на портрете разительное. Они похожи как три капли воды.

— Что же получается?

— Кошмар и ужас! Но и это еще не все! Недавно выяснилось, что Никита — вылитый Андрей в детстве.

Из недр сумки появились улики. После тщательного изучения Валерия Ивановна подтвердила: одно лицо.

— Поехали дальше! Мой братец — достаточно сдержанный человек. Он редко проявляет эмоции, а уж в бурной форме не делает этого никогда. Тем ни менее, когда Таня согласилась пожить на даче, Андрей танцевал от восторга. Не в переносном смысле. Он по-настоящему сплясал передо мной лезгинку! Однако, когда на даче появились Маша и Никита, Андрей совсем обезумел. Он забросил работу, чего не делал никогда, ни при каких обстоятельствах. Он говорит только о детях, думает только о детях. Из-за детей он расстался со своей любовницей. Она, конечно, та еще зараза, но это не повод так обращаться с женщиной. Она мне звонила, жаловалась. Знаете, что Андрей ей сказал?

— Что?

— Он устал кобелировать и решил вернуться к жене и детям.

— Разве он женат? — удивилась Валерия Ивановна.

— Нет, — Валентина многозначительно приподняла брови, — Андрей имел в виду Таню и малышей.

— А-а-а.

— Это опять-таки не все. На днях я узнала очередную новость. Андрей убедил Никиту, что тот его родной сын; а Машенька, соответственно, родная дочка. Когда я спросила, зачем он это сделал, брат ответил: чтобы отрезать себе пути к отступлению.

— А как Таня это восприняла? Она в курсе?

— Это отдельная история. Когда Таня попробовала призвать Андрея к порядку, он предложил ей выйти за него замуж и разрешить усыновить детей. Причем сделал это в ультимативной форме.

Валерия Ивановна нервно повела плечами.

— А что Таня?

— Она в растерянности. — Валентина Петровна подалась вперед и вцепилась взглядом в глаза собеседницы: — Таня рассказала мне про Полину.

— Да?

— Я навела справки. О Полине говорят удивительные вещи. Верить им невозможно. Но после того, что произошло с Андреем и не верить нельзя. Вы ведь, кажется, тоже пользовались ее услугами. Поделитесь, если не секрет.

Танина соседка смущенно улыбнулась:

— Обратиться к Полине мне посоветовала сотрудница, Любовь Григорьевна Полоцкая. Она жила одна с двумя дочками и очень бедствовала. Полина велела Любе найти в магазине сережки определенной формы. Едва она это сделала, как дочки выскочили замуж, а она сама, простите за грубость, подцепила классного мужика. Потом другая моя коллега при помощи Полины устроила судьбу. Ее бросил любовник, и по совету Полины она изображала цаплю. Ходила вечерами по дому, задирая ноги, махая воображаемыми крыльями. Буквально через месяц у нее случился кратковременный роман с невероятным мужчиной, о котором только мечтать можно. Едва закончились эти отношения, как нашелся симпатичный перспективный парень и позвал замуж. Тут уж я не выдержала и сходила по заветному адресу. То, что выдала мне Полина, не лезло ни в какие ворота. Но я послушалась и каждый выходной, как нанятая, таскалась на барахолку, покупала у старушек пластмассовых Барби. На секонд-хендах выискивала блестящие яркие тряпки и до полуночи мастерила одежки. Сказать, что это было увлечением, значит, ничего не сказать. Меня трясло от нетерпения, так я дожидалась очередной субботы.