Поручик, хищно оскалившись, с безуминкой в глазах, кивнул, тем не менее совершенно осмысленно.
— Сделаем!
Танк в очередной раз выстрелил, сильно дернувшись назад из-за отдачи, и в унисон с грохотом его пушки, от которого перехватило дыхание, нажал спусковой рычаг припавший на колено поручик.
С двадцати шагов кто не попадет?
Прямо на глазах кумулятивная ракета плавно погрузилась головной частью в желто-бурую броню, как в пластилин.
Двигатель взорвался, подбросив вверх сквозь решетку жалюзи все свои поршни, шатуны, цилиндры, куски моторного блока. Тут же вспыхнули и баки.
Но, как и надеялся Ляхов, не прошло и нескольких секунд, как через лобовой люк начал карабкаться контуженый механик-водитель, а через запасной, между гусеничными катками, полез заряжающий. Или стрелок-радист.
— Ребята, живьем, только живьем! Я прикрою, — Ляхов подхватил пулемет и высунулся из-за угла. Вражеской пехоты видно не было. А вдобавок справа тоже ударил гранатомет, и очередной танк обратился в погребальный костер.
«Братская могила пятерых», как выражались в ту еще войну.
…Лишь два уцелевших танка, продолжая беглый огонь из пулеметов, умчались задним ходом в сторону Солянки, а победители, пусть и сами изрядно потрепанные, разъехались по расходящимся направлениям.
Ляхов-Секонд, как и предполагалось, с освобожденным Максимом, тремя уцелевшими бойцами своего отряда, штурмгвардейцами Тарханова и пленниками из дома на Гороховском отправился в Кремль. Докладывать неизвестно о чем.
Фест, с так и не потерявшими ни одного ударника корниловцами поручика Ненадо и захваченными танкистами, двинулся на Столешников. Если там все более-менее в порядке, начнется интересное. Этот Вадим надеялся, что их с двойником некоторое пересечение для большинства местных осталось незамеченным, шульгинским же ребятам такой вопрос был абсолютно до фонаря. На фоне прочих чудес природы.
Глава 12
Ляхову-Фесту было проще. Он, как говорится, в этом мире никому ничего не был должен. На полной скорости его автобус пронесся по осевой линии Садового кольца. Корниловцы с оружием на изготовку приникли к открытым окнам, пленники лежали на полу, медленно приходя в себя.
Сумевшие покинуть горящую машину танкисты обычно довольно долго не в состоянии очухаться и в цивилизованных странах нуждаются в курсе реабилитации, чуть ли не в санаториях. В России, конечно, с этим попроще, но и здесь мало найдется ветеранов, отвоевавших на передовой год-другой, поменявших несколько машин и сохранивших полное душевное здоровье.
Картинка за окнами была странная, если не сказать — дикая. Совсем недалеко только что кипел кровопролитный бой, и грохот пушек и гранатометов непременно был слышен в центре города. Да и столбы неприятного даже на вид дыма отчетливо рисовались на фоне бледно-серого неба. А в то же время обыватели как бы и не замечали всего этого. Шли и ехали по своим делам, отнюдь не стремились к месту происшествия, узнать, что же там происходит. Только вот количество людей на улицах сократилось очень заметно по сравнению с обычным. Пожалуй, в десятки раз.
У Вадима мелькнула мысль — не использовано ли здесь какое-нибудь наведенное излучение, заставившее одних не обращать на происходящее внимание, а других просто сидеть по домам. Во избежание…
Вообще все происходящее настолько выходило за пределы его жизненного опыта, да и воображения тоже, что оставалось только апеллировать к фантастическим романам. Поздних Стругацких и нынешних молодых авторов. Правда, нынешние, талантливо раскручивая сюжеты, почти никогда не затрудняются сутью и глубинным смыслом происходящего.
Ну теперь и он сам действует внутри такого сюжета, и разбираться, что почем, придется самому. Или Александр Иванович объяснит.
С Самотечной автобус резко свернул налево, на Цветной бульвар, при этом опасно накренившись, что вызвало дружный мат офицеров в адрес водителя. Действительно, стоило в смертном бою выживать, чтобы по вине дурака перевернуться на пустой дороге.
Еще три поворота — и дома!
— Все целы? — не поверил Шульгин, когда Ляхов доложил ему о своих действиях.
— Может, это и чудо, но тем не менее…
— Молодцы. Значит, блокируем вход и начинаем разбираться спокойно. Офицеров отправь на кухню и в прилегающие помещения, обед, выпивка, отдых — по полной норме. Обратно в Крым мы их пока не отпустим.
— Мне кажется, Александр Иваныч, что они и сами не пойдут. Им тут понравилось. Очевидно, в том вашем мире недовоевали…
— Разберемся. Если что — на них только и надежда. Уж они Ловушке не поддадутся. По причине особо тонкой душевной организации… Мне перед Секондом чертовски неудобно, но я в тот момент действительно не мог ему помочь. Ладно, в Кремль они тоже пробились благополучно.
— Потеряв половину личного состава, — словно между прочим вставил Вадим.
— Война, — не стал развивать тему Шульгин. — Зато мы теперь снова «дома», система каналов не взломана, у нас есть трофейная техника, «языки» и сколько угодно времени. Сюда, надеюсь, враг не доберется…
— Да что за враг, Александр Иванович? Вы столько мне всего нарассказывали, а суть-то в чем?
— В том и беда, Вадим, что сам пока не знаю. Предположений сколько хочешь, из них большинство взаимоисключающие. Самое простое — это все-таки Ловушка так сработала. Именно — непостижимым для нас образом. Но тут уже почти весь Комитет собрался, начнем мозговой штурм за неимением лучшего.
Ляхов-Секонд, когда за его короткой колонной закрылись Никольские ворота, тоже испытал облегчение. Пусть и несколько иного плана, чем его двойник. У того ведь, что ни говори, это как бы вид спорта, сафари, если угодно, а для нас — единственная и неповторимая жизнь, где все делается всерьез и окончательно.
В Кремль они пробились в общем благополучно, хотя в районе Политехнического музея их неприцельно обстреляли из легкого стрелкового оружия, примерно из десятка стволов. Задерживаться, чтобы достойно ответить, Ляхов не стал.
— И что же вся эта история должна обозначать? — не внушающим оптимизма голосом спросил Тарханов, пропуская в кабинет Вадима с Бубновым. — Теперь Игоря нет, теперь ты мне все расскажешь. Здравствуй, Максим, — на мгновение отвлекся он, дожимая руку доктору. — А ты как в это дело влез? И так черт знает что творится, еще и тебя выручать пришлось. Ребят хороших столько положили…
— Я что, просил? — огрызнулся Бубнов, который и так чувствовал себя далеко не лучшим образом, а тут еще и упреки.
— Ты, само собой, ни при чем, а только… Одним словом, давай по порядку. Сейчас распоряжусь, завтрак принесут или обед, пожрать чего-нибудь, одним словом.
— В целом обстановка как? — спросил Ляхов, сбрасывая на диван амуницию.
— Бестолковая, но не критическая, — нашел Тарханов обтекаемую формулу ответа. — Всего по городу выявлено и локализовано больше десятка очагов вооруженных выступлений. Некоторые — с совершенно неясными целями. Разве только внимание отвлечь от других. Взбунтовались даже две отдельно стоящие армейские роты. Тоже поначалу непонятно, зачем и для чего. Двинулись к центру, якобы брать под охрану жандармское управление. Хорошо, мы их вовремя блокировали на марше превосходящими силами. Увидев гвардейскую форму, большинство солдат немедленно сложили оружие. Сопротивление оказали только офицеры, которые при попытке задержания застрелились. Все!
— Ну, это чисто тот самый случай, — сказал Бубнов.
— Точно так. Но вот кто и когда их обработал — ответа по-прежнему нет.
— Надеюсь, скоро будет, — обнадежил Ляхов. — Я привез двоих, которых, похоже, можно допросить. Только сначала ты, Максим, изложи, как оно с тобой получилось?
До сего момента им еще и парой слов, кроме чисто военных, перекинуться не удалось.
— Да проще некуда. Я собрался выходить из дому, на площадке на меня вдруг навалились, ткнули стволом под ребра, натянули на голову мешок и потащили. И все. Я только успел подумать, что уж больно по-дурацки сцена повторяется. И сразу же догадался, что совсем другие дела пошли. Вспомнил и допрос некробионтов, и наши с тобой, Сергей, рассуждения по поводу возможности зомбирования каждого… Со мной тож… Очень походило, что захватили меня не совсем люди. Прошлый раз нормально разговаривали, матерились через слово, на действие отвечали строго дозированным, подобающим моменту противодействием. А здесь не так.
Максим рассказал, как его свели в машину, молча и безэмоционально затолкали на заднее сиденье, зажали с двух сторон крепкими, давно не мытыми телами.
— Припахивало от них очень даже неприятно. Как от дезертиров.
Он пытался по направлению движения машины, по числу поворотов и остановок перед светофорами определить место, куда его везут, но очень быстро потерял ориентировку. Что и немудрено.