она разговаривала, я объяснил Шантерели: этот парень – частный сыщик, имеющий некоторое отношение ко всему, что здесь произошло с тех пор, как я прибыл в Город.
Зебра говорила тихо, вдобавок прикрывая рот ладонью. Я не расслышал ни слова из сказанного Пранским и половины из того, что ответила ему Зебра, но этого было достаточно, чтобы понять суть разговора.
Похоже, убили кого-то из информаторов Пранского. В настоящий момент сам Пранский находился на месте преступления и, судя по репликам Зебры, был бы рад поскорее оттуда убраться, поскольку событие его сильно взволновало.
– А ты успел…
Кажется, Зебра хотела спросить, сообщил ли он об убийстве в полицию, но вовремя сообразила: там, где он находится, стражей порядка еще меньше, чем в Пологе.
– Нет, погоди. Никому ни о чем не говори, пока мы не подъедем. Держи язык за зубами, а ушки на макушке. – С этими словами Зебра захлопнула экранчик и спрятала телефон.
– Что случилось? – поинтересовался я.
– Кто-то убил ее, – ответила Зебра.
– Кого? – прищурилась Шантерель.
– Толстуху Доминику. Вот такая история.
Глава тридцать седьмая
– Может, это сделал Воронофф? – спросил я, когда мы приближались к вокзалу Гранд-Сентрал.
Вороноффа мы высадили на вокзале, прежде чем отправиться в гости к Гидеону, но убийство Доминики… не вязалось с тем, что я знал об этом человеке. Скорее уж он убил бы себя, просто со скуки, выбрав какой-нибудь экстравагантный способ.
– Прикончить такую видную личность, как Доминика… Вроде это на него не похоже.
– И на Рейвича тоже, – сказал Квирренбах. – Хотя вам виднее.
– Рейвич не станет убивать кого попало, – заметил я.
– Не забывайте, что Доминика легко наживала себе врагов, – вмешалась Зебра. – Совершенно не умела держать язык за зубами. Может, проболталась, и Рейвич за это ее убил.
– Насколько нам известно, его сейчас нет в Городе, – возразил я. – Рейвич находится на орбите, в анклаве, называемом «Убежищем». Или я ошибаюсь?
– По моим сведениям, он там, – ответил Квирренбах.
Понятно, что Воронофф давным-давно испарился без следа. Впрочем, этого следовало ожидать; отпуская его, мы и не надеялись, что он будет сидеть на месте. Да если бы и сидел, какая разница? Воронофф играл во всем этом спектакле роль третьего плана. При необходимости найти его будет несложно: он слишком популярен.
Палатка Доминики осталась такой, какой я ее запомнил, и стояла на прежнем месте, в центре базара. Клапан опущен, ни одного посетителя в зоне видимости – никаких признаков того, что здесь произошло убийство. Назойливый паренек-зазывала тоже куда-то исчез, но это почему-то казалось нормальным: сегодня на базаре было на удивление тихо. Возможно, в последнее время звездолетов было немного, и приток кандидатов на хирургическое вмешательство сократился.
Пранский, давно дожидавшийся нас, выглянул сквозь дыру в ткани:
– Долго же вы добирались. – Он хмуро покосился на Шантерель, потом на меня, на Квирренбаха – и глаза на миг округлились. – Эге, да вы как будто на охоту собрались.
– Можно войти? – спросила Зебра.
Пранский откинул клапан и впустил нас в «прихожую», где я не так давно ждал с операции Квирренбаха.
– Должен вас предупредить, – мягко проговорил Пранский, – все осталось в том виде, в каком я застал. Боюсь, зрелище не из приятных.
– А где ее малыш? – поинтересовался я.
– Ее… малыш? – переспросил агент, словно я употребил малопонятное словечко из уличного жаргона.
– Том. Ее помощник. Он постоянно околачивался рядом. Может быть, он что-то заметил и понял, что здесь лучше не задерживаться.
Пранский прищелкнул языком:
– Не видел никаких… малышей. Мне и без того забот хватает. Кто бы это ни сделал…
Он не договорил, но я мог представить ход его мысли.
– Вряд ли это кто-то из здешних талантов, – нарушила молчание Зебра. – Ни один местный не покусился бы на такое сокровище.
– Помнится, ты говорила, что люди, которые за мной охотятся, тоже не из местных.
– О ком вы? – спросила Шантерель.
– Мужчина и женщина, – ответила Зебра. – Они заходили к Доминике, пытаясь выследить Таннера. Могу поручиться, они не из Города. В общем, довольно странная пара.
– Думаешь, они вернулись и убили Доминику? – предположил я.
– Они возглавляют мой список подозреваемых, Таннер. А ты еще не догадываешься, кто это?
– Похоже, я становлюсь слишком популярным, – ответил я, пожав плечами.
Пранский прочистил горло:
– Может, нам стоит… – Он вяло махнул рукой в сторону занавески, закрывающей вход в операционную.
Мы отодвинули полог и вошли.
Доминика покачивалась в воздухе, словно левитировала в полуметре над кушеткой. В этом положении ее удерживала прикрепленная к консоли ременная обвязка, в которой помещалась нижняя часть ее тела. Поршни, приводящие в движение консоль, еще шипели, полупрозрачные струйки пара тянулись к потолку. У человека не столь грузного, как Доминика, голова запрокинулась бы назад или свесилась на бок. Но из-за складок жира создавалось впечатление, что шея толстухи напряжена. Челюсть безвольно отпала, широко раскрытые остекленевшие глаза глядели в потолок.
И все ее тело было опутано змеями.
Самые крупные из них были мертвы. Казалось, туша Доминики увита пестрыми лентами. Змеи свисали с ее ног, почти касаясь кушетки. Причина гибели рептилий была очевидна – длинные разрезы вдоль брюшины, явно сделанные скальпелем.
Их кровь украсила кушетку причудливыми узорами. Змеи поменьше были еще живы, они частью обвивали живот Доминики, частью лежали, свернувшись на кушетке. Когда я осторожно приблизился, эти твари едва пошевелились.
Помнится, в Мульче я видел торговцев змеями. Наверняка эти твари были приобретены там, причем исключительно для создания антуража.
– Я предупреждал, что это неприятное зрелище. – Голос Пранского вывел нас из ступора. – Поверьте, мне всякого довелось повидать, но такое…
– Здесь прослеживается система, – тихо перебил я. – Это не так мерзко, как кажется.
– По-моему, вы рехнулись.
Должно быть, остальные думали так же. Мне было весьма неприятно, но я знал, что говорю правду.
– О чем ты? – спросила Зебра. – Какая еще система?
– Это послание. – Я обошел повешенную, чтобы