– Так рано? Мейдан только открывается…
– Вот и прекрасно. В это время слежки обычно не бывает – филера отсыпаются, да и комнаты точно будут свободны.
– Как скажете.
– А теперь мне бы хотелось, чтобы вы поведали о месте и времени встречи с господином Раппом. Постарайтесь ничего не упустить. Возможно, вам запомнилось чье-то лицо в проезжавшей мимо коляске или, быть может, вы заметили что-то странное в поведении окружающих вас людей. Надобно припомнить все детали. Даже те, которые на первый взгляд вам могут показаться несущественными. Для меня это очень важно, поверьте.
– Да-да, безусловно. – Он поднял глаза к потолку и, будто считывая с него, произнес: – Мы увиделись в парке Зиль-Эс-Салтанэ. Напротив ларька по продаже фруктовой воды. Я пришел туда с портфелем, в котором и лежали эти документы. Нас никто не слышал. Рядом никого не было. Мы стояли за стволом старого платана. Господин Рапп забрал портфель и поблагодарил меня. Мы договорились о стоимости моей услуги и обсудили дату новой встречи. Она должна была состояться там же, на следующий день. Разговор был очень короткий. – Министр потер лоб и растерянно заметил: – Но ничего странного я не видел. Мимо проходили какие-то люди… Да. Но им было не до нас. А потом мы разошлись. Я зашагал к воротам Дервазэ-Доулет, а он – в обратном направлении, к Хиабан Шени.
– Это в сторону квартала «красных фонарей»?
– Ну да, – Тихрани пожал плечами, – по правде говоря, меня это тоже несколько смутило.
– Да-с, дела, – задумчиво выговорил Ардашев и вдруг поднялся. – Что ж, позвольте откланяться. Вы сообщили мне достаточно сведений, чтобы не заснуть до утра.
Статский советник, провожаемый министром, вновь миновал многочисленные покои особняка и вышел на улицу. Быстро темнело. Тегеран медленно засыпал.
Он пропустил два свободных экипажа и сел в третий. Покружив немного по городу, Ардашев доехал до Хиабана Алаэд-Довлэ. И только там он нанял автомобиль, который и привез его в Зергенд.
Уже отворяя калитку дувала, Клим Пантелеевич понял, что в доме кто-то есть. Сработала старая хитрость: едва заметная белая нитка, оставленная на деревянной ручке, слетела. Незваный гость этого не заметил. О том, что во двор проник один человек, он догадался сразу, как только увидел в лунном свете вдавленный след каблука, оставшийся на дорожке. Чуть дальше виднелся второй. Судя по всему, это был офицерский сапог, а не штатская туфля. Рука сама потянулась к «браунингу», и тихо щелкнул затвор. Вдруг откуда-то потянуло папиросным дымом.
– Бросьте ваш пистоль, Ардашев! А то еще пристрелите ненароком, как того бедного англичашку в Ялте, – раздался из темноты чей-то показавшийся знакомым голос.
– Господин полковник? Это вы?
– Я, слава богу! А вот залез бы сюда какой-нибудь Ахмед или Сиавуш и прикончил бы вас, как некогда укокошили бедного Раппа. Другое дело я: сижу у вас на айване, скучаю, пью французский коньяк и закусываю персиком. Вы уж простите, но в ваше отсутствие мне пришлось слегка похозяйничать: не смог отказать себе в удовольствии вновь отведать «Мартеля». Уж очень захотелось. Не оставалось ничего другого как забраться к вам в дом и отыскать волшебный шкафчик. Взял початую бутылку. Слишком велик был соблазн. А лучший способ избавиться от искушения, как известно, – уступить ему. – Он громко хохотнул. – Вот и персик сорвал без спросу. Нет, я бы с большим удовольствием закусывал коньяк сахарным лимончиком, как любит наш царь-батюшка, но где, скажите, мне его взять? И куда, кстати, подевался этот ленивый индюк – ваш лакей?
– Я отпустил Фероха. У него большая семья, шестеро детей, – зажигая керосиновую лампу, пояснил статский советник.
– Вы неисправимый альтруист! – покачал головой гость и затушил в блюдце папиросу.
– Так, может, все-таки лимончик? – предложил Ардашев.
– А чего уж там! Давайте! – махнул рукой Кукота. – Разговор у нас долгий, так что и вторую бутылочку заодно прихватите. Она там, на полочке.
Клим Пантелеевич исчез на некоторое время и вновь вернулся с подносом, на котором стоял еще один «Мартель», порезанный дольками лимон на блюдце, виноград, шоколад «Эйнем» и хрустальная пепельница.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– А вы, я вижу, большой мастер по части тайного проникновения. Так аккуратно вскрыли три замка, что просто диву даюсь, – сыронизировал статский советник.
– Три? Ах да, действительно, три: калитка, дом и буфетный шкафчик. – Полковник вытащил из кармана связку отмычек и бросил на стол. – Тут и ребенок справится. Это, как вы понимаете, неотъемлемое приложение к нашей профессии.
– Итак, я вас слушаю, – усаживаясь напротив, проговорил Ардашев.
– Нет уж, коллега! Это я теперь буду слушать! Давайте рассказывайте, как вместо того, чтобы объединить совместные усилия, вы сами пытаетесь вербовать агентуру и добывать ценные сведения.
– Помилуйте, Корней Ильич, кого вы имеете в виду?
– А то вы не знаете! Мало того что спелись со шведским консулом, так еще и взялись за эту француженку. А я, между прочим, уже полгода как ее обхаживаю. – Он налил рюмку и выпил залпом. – А тут появляетесь вы, как лавина в горах! Испортили мне всю операцию по проникновению, так сказать…
– Простите?
– Да что ж тут непонятного? – проговорил Кукота и повел удивленно бровью. – Мадам Ренни, если хотите знать, пользуется успехом не только у немецкого посла, но и у австрийского. Она может стать ценнейшим агентом. Я уже к ней почти подобрался… И вообще, зачем надо было разыгрывать передо мною всю эту комедию, если вы слеплены из того же теста, что и я? Да стоило мне только отправить в центр шифрованную телеграмму с запросом на вас, как в ответ я получил не просто короткую отписку с личными данными, а целый роман о ваших подвигах в Ялте. И все в сугубо превосходной форме: «в совершенстве владеет методами вербовки, хладнокровен, исключительно внимателен к мелочам, обладает уникальными энциклопедическими знаниями…» и так далее и тому подобное! А я-то расстроился после нашего разговора! Вот, думаю, чертовщина какая приключилась: вроде бы я пытался его завербовать, а получается, что это он меня вербует. Да уж и вцепился как судебный следователь в арестованного социалиста: «Извольте пояснить, с какой целью вы виделись с господином Красноцветовым на базаре 20 июня?» И что же мне оставалось делать?
Он вновь налил коньяк, выпил, закурил новую папиросу и сам себе ответил:
– А ничего! Подняться и уйти. А ведь правильно говорят на Востоке: «Если не знаешь, как поступить, то никак и не поступай. Время само подскажет». Вот потому-то я и сижу на этой веранде, пью «Мартель» и пытаюсь договориться с вами об объединении наших совместных усилий по ведению разведочной работы в Персии.
– И все-таки вы встречались с Красноцветовым на базаре 20 июня?
– Да. – Полковник расстегнул ворот. – Хотите знать, работает ли он на меня? И я отвечу: да! Потому что Святослав Матвеевич – настоящий патриот страны. И в тяжелую годину Великой войны он, как и миллионы наших соотечественников…
– Бросьте, – грустно выговорил Клим Пантелеевич и махнул рукой. – Не надо меня агитировать. Я даже знаю, на чем вы его взяли. На дочерях, да? Очевидно, пообещали оказать содействие в оплате за обучение…
– А что в этом плохого, если ваши бездушные чиновники МИДа палец о палец не ударили, чтобы помочь человеку? А мы решили этот пустяковый вопрос в течение нескольких дней. И, заметьте, без всякого бумагомарательства!
Кукота вновь выпил, сделал последнюю затяжку и нервными толчками затушил в пепельнице папиросу. Откинувшись на спинку стула, он спросил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Да неужто вы целого консула Казвинской провинции подозреваете в убийстве Раппа?
– Теперь уже нет.
– А вы, батенька, циник. Как же так? Столько лет знаете Святослава Матвеевича, и на тебе… – грозя статскому советнику указательным пальцем, он протянул нараспев, – по-до-зре-ва-ем?! Хотя все правильно. Работа у нас с вами такая. Никому нельзя доверять.
Военный агент вдруг посерьезнел, и хмель мигом сошел с его лица. Наклонившись к самому уху Ардашева, он провещал: