Читать интересную книгу Взгляни на дом свой, путник! - Илья Штемлер

– А как же! – ответил я без энтузиазма.

Трудно представить воду, которая не принимает, а выталкивает. Сделав несколько брезгливых шагов, я мечтал лишь об окончании этого испытания. Повернувшись, словно ложка в густом тесте, я сел на воду, потом завалился на спину. От толчка тело слегка погрузилось в масляную воду и в следующее мгновение распласталось на поверхности. И все-таки вода. И все-таки прохладно. Осторожно, точно пробуя кипяток, я кончиком языка коснулся губ.

– Ну и как? – крикнула с берега Рая.

– Как? Ты целовала когда-нибудь пачку соли? Нет? Такое же ощущение. – Я хлопнул ладонью по воде. Брызги тяжелые, словно капельки ртути…

Возвращаясь, я пересел за руль автомобиля, мечтая поскорее добраться домой и залезть в ванну.

– Когда я была последний раз в этих местах, дул хамсин. По морю гуляли настоящие волны, с белыми гривами, – произнесла Рая. – Ты знаешь, что такое хамсин?

Я слышал о хамсине, ветре пустынь. Как-то, выйдя из дома в Хайфе, я обратил внимание, что все автомобили покрыты налетом пыли, словно год стояли немытыми. Мне пояснили, что ночью прошел хамсин. Иной раз его можешь и не заметить, как замечаешь обычный ветер. Только с неба падает мелкий порошок, песчаная пыль.

– Да, нескучный кусочек земли выбрали наши предки, – вздохнул я, провожая взглядом стеклянную кабину подвесной канатной дороги, что тянулась к берегу моря из крепости Массада. В окнах вагончика виднелись лица туристов.

– Отличный кусочек земли, – с вызовом ответила Рая. – Мне нравится. И никакой другой мне не нужен. Ты понимаешь, это Святая земля! Вся! И Галилея, и Самария, и Иудея… От красоты гор, лесов и снежной вершины Хермона до красоты пустыни Негев, до сказки Красного моря и белого города Элата. Одна земля!

Боковым зрением я видел ее вдохновенное, горячее лицо. Глаза блестели, а волосы, черные, смоляные, падали на невысокий лоб. Вероятно, так выглядели женщины зелотов, ненавистный взгляд которых обжигал римлян с высоты древней цитадели.

– Отличная земля, – кивнул я, салютуя сжатым кулаком смуглым и сильным парням-воинам, покидая контрольную зону.

Автомобиль мягко шел на подъем, обгоняя попутные машины. Ветер скорости холодил лицо, забираясь под ворот рубашки. Рая рассказывала, что поступила на какие-то курсы бизнеса в Иерусалимский университет, думает открыть свое дело…

Торжественное чувство сопричастности к событиям, что происходили на этой земле тысячу лет назад, не покидало меня. Клыки обветренных скал, иссеченные морщинами холмы и пронзительно-синее небо с красным солнцем над головой.

Из-за поворота дороги показались первые строения. Черт возьми, кажется, их я не приметил, когда ехали к морю. Строения приближались. Вот сверкнула на солнце игла минарета.

– Туши свет! – азартно воскликнула Рая. – Ты проскочил поворот на новую дорогу. Спешим в гости к арабам.

– Что же делать? Поворачивать обратно?

– Ни в коем случае! – решила Рая. – Мы на своей земле. Надо закрыть наглухо окна. Пальнуть, может, и не пальнут, но камни швырнуть могут. И газуй!

«Тойота» влетела в городок. Белые невысокие дома с плоскими крышами. У колодца женщины с кувшинами. Мужчины сидят на корточках в проемах дверей, перебирая четки.

Автомобиль с желтым номерным знаком привлекал внимание. Обычно тут ездят с синими номерами – цвет арабских поселений Израиля. Кто-то показывает на нас рукой. Мальчишки сзывают друг друга, галдят…

– Гони по главной улице. Лучше быть на виду, – советует Рая. – Они боятся своих стукачей.

И тут из-за поворота я увидел зад военно-патрульной машины.

– Уф, – с облегчением вздохнула Рая. – Свои.

Дуло крупнокалиберного пулемета смотрело в радиатор нашего автомобиля. Свесив ноги в тяжелых ботинках, солдат разваливал кожуру апельсина.

Я сбросил скорость – патрульный джип плелся шагом осла. Солдат что-то прокричал. Рая опустила стекло и высунулась наружу.

– Какого черта вас занесло на территории? – интересовался солдат.

– Прозевали новую дорогу, – ответила Рая. – Мы поедем за вами.

– Валяйте, – разрешил солдат и пихнул за щеку дольку апельсина.

Рая опустилась на место. «Тойота» тянулась за джипом на второй передаче, то и дело подвывая включенным вентилятором, охлаждающим двигатель.

– По-моему, они уснули за рулем, – проворчал я. – Вояки с апельсинами.

Рая возмущенно всплеснула руками. Я не встречал в Израиле человека, который стерпел бы даже самую безобидную колкость по отношению к своим воинам.

– Тсс, – цыкнул я. – Автомобиль твой. А перегрев двигателя – не самый лучший режим.

Это подействовало. Рая вновь высунулась в окно.

– Эй, я вижу, вы не очень любите быструю езду! – крикнула она.

– Мы на работе, – ответил солдат – Если вам не терпится, езжайте спокойно: арабы знают, что в городе патруль.

– Жми! – приказала Рая. – Арабы не будут баловаться. Они знают, что наши мальчики не шутят.

– О’кей! – Я помахал солдату рукой и переключил скорость.

Резво взяв с места, «Тойота» обогнала джип. Через несколько минут мы выскочили из города, а спустя полчаса уже подъезжали к Дамасским воротам Старого города.

Стараясь избегать банальных сравнений, не могу удержаться: народу у Дамасских ворот было точно сельдей в бочке. Люди лепились вплотную друг к другу. Как они перемещались, уму непостижимо. Что-то продавали, что-то покупали. Общий гул пронзали отдельные выкрики…

– Здесь на прошлой неделе убили двух шведских туристок, – сказала Рая. – Говорят, они так и стояли, мертвые. Толпа расступилась, они и упали. Представляешь?

Представить это мне было сложно.

– За что? Они же христиане! – обескураженно проговорил я.

– За это тоже убивают, – ответила Рая. – Вообще тут прикончить человека, что плюнуть. Фанатики!

– И евреи не ягнята, – буркнул я.

– В бою – да, – быстро ответила Рая. – А так, в толпе… Конечно, случается, ничего не скажу. Но за это судят всей страной, месяцами пишут в газетах… Возьми покойного Меира Кахане: раввин с автоматом, непреклонный сторонник полного изгнания арабов со всех территорий. А много ли у него было почитателей? Если сравнить с почитателями арабского фундаментализма – капля в море.

Обсуждать с израильтянами арабские проблемы не просто. Возможно, оттого, что их повседневность, подобная жизни на передовой, имеет свою правду, не подвластную никакой логике. Они поставили свою судьбу на карту. Как выбраться из этого лабиринта, никому не известно. Настораживает то, что из драматизма конфликта, из его человеческой трагедии ситуация перешла в плоскость каких-то бытовых перипетий. Она, как ноющий зуб, уже перестает будоражить и лишь иногда, при скачке – взрыве в школе или той резне, что учинил мерзавец над четырьмя пожилыми женщинами на остановке автобуса, – зубная боль становится острой, и ты готов лезть на стенку. Подобное состояние может длиться десятки лет…

Удивляет Иерусалим. Кажется, что нет груза тысячелетий – вся история города перед глазами.

За тысячу лет до нашей эры царь Давид завоевал город Иерусалим – один из городов-вассалов египетского фараона, названного Урсалим, где испокон веков проживали евреи. И возвел на горе Мориах алтарь Господу Богу как символ союза между Богом и Его народом. Сын Давида Соломон избирает место, где отец соорудил алтарь для строительства Первого Храма. И Храм простоял почти пятьсот лет, до вторжения вавилонян. Царь Навуходоносор разрушает Храм и пленяет евреев. Такова история первой диаспоры. Через полстолетия персидский царь Кир Великий покоряет Вавилон и возвращает евреев на Землю обетованную. Здесь они приступают к строительству Второго Храма. За триста лет до нашей эры на эту землю приходит Александр Македонский, начинается период эллинизации страны. В еврейскую культуру проникают языческие идеи, зреет смута, которая в конечном счете выливается в восстание Маккавеев и изгнание греков. Счастливые победители с трепетом ворвались в свой Храм. Рядом с амвоном люди увидели сосуд со священным маслом для меноры. Масла было очень мало, едва на один день. Но Господь распорядился иначе – масла хватило на восемь дней. И эти восемь дней приняты как радостный праздник Хануку – в память о чуде, празднике героизма Маккавеев. С тех пор Хануку – Праздник огней – отмечают евреи мира с двадцать пятого дня месяца кислов по иудейскому календарю. Восемь дней радости и ликования.

Но недолго евреи ликовали. Римские легионы Помпея покоряют Иерусалим, присоединив к Империи еврейское государство, а Римский сенат назначает царем еврейского государства Ирода Великого. В царствование Ирода Великого Иерусалим обретает великолепие – расширяется Храм. После смерти правителя еврейское царство – Галилею, Самарию, Иудею, Голаны и пустыню Негев – делят дети царя. Иерусалим достается младшему сыну царя – Ироду Антипе. В его правление происходит величайшее событие – распятие Иисуса Христа по приказу римского прокуратора Понтия Пилата римскими легионерами.