— Вы не так поняли. Чернокнижник — это тот, кто служит Лукавому. Мой же предок заключил договор с другими силами, — объяснил де Вега.
— Почему ястреб на картине алый, а не белый и сидит у вашего прадеда на охотничьей перчатке, вместо того чтобы парить в небе над головой? — заинтересовался темой Феррейра.
— Перчатка — чтобы руку не поранить. Когти у ястреба острые, больно, если сожмет их на голой руке. Очень больно, — пошутил Риккардо, и взгляд его на мгновение изменился, слово граф что-то вспомнил.
— Это и так всем известно, — перебила его Патриция. — Не отклоняйтесь от сути вопроса, граф.
Риккардо поморщился и продолжил речь:
— Ястреб — покровитель нашего рода. Независимо от цвета. Первый граф спас умирающую птицу. Подлеченный ястреб обернулся человеком. Поблагодарил за помощь и сказал, что отныне он будет помогать роду де Вега. Так гласит легенда. Мой предок, которого прозвали чародеем, был однажды замечен с красным Ястребом на черной перчатке. Отсюда и выбивающийся из общего ряда сюжет картины. Ее нарисовали после его смерти, весьма, кстати, загадочной. Я думаю, что мой тезка, очерненный людской молвой, просто заключил свой собственный договор с Ястребом на вершине Спящей Горы. И договор этот отличался от того, который был предложен основателю фамилии.
— Ясно, ваш предок продал душу в обмен на удачу, — продолжила Патриция.
— Не думаю, — отрезал де Вега. — Ястреб — покровитель рода, но лишь два графа удостаивались чести открыто общаться с ним. Одному он явился белым, другому алым. Ястреб не может быть злом.
— Если бы вас услышали архиепископы на Совете в Мендоре[16]. Вас бы тут же объявили еретиком, и простым покаянием вы бы не отделались.
— А нас, кардесцев, как и всех жителей Маракойи, в столице за глаза называют еретиками[17], — улыбнулась Кармен. И Феррейра потом долго не мог оторвать взгляд от ее белоснежных зубов и чувственных, пухлых губ.
— А вы, Риккардо, тоже ждете Ястреба, которого нет? — ехидно спросила Патриция и указала на левую длань графа.
Кожаный наруч, что закрывал предплечье от кисти до локтя, выделялся под рукавом рубашки. Он появился меньше года назад, перед событиями, потрясшими весь Камоэнс, и с тех пор граф никогда его не снимал, словно что-то скрывал.
— Жду, — кивнул де Вега. — И какого именно: алого или белого? — спросила Патриция. — Каков будет выбор третьего графа по имени Риккардо?
Де Вега понял, к чему она клонит. Год назад он изменил герб. Вместо белого Ястреба на алом фоне его рыцари шли в бой под белым стягом с алым Ястребом. Белый и алый — цвета дома Кардес.
Раньше такое уже случалось. Молодой граф не придумал ничего нового, королевским герольдам не к чему было придраться. В первый и последний раз до него такой стяг поднимал черноволосый Риккардо, известный своей гордостью и везением, связанный с неведомыми силами.
— Я просто жду его, — ответил третий граф Риккардо, пропустив намек на цвета. — Говорят, что он всегда прилетает. Перед смертью.
«Тогда ждать вам осталось недолго», — хотела сказать Патриция, но промолчала, не решившись надеть маску королевского вестника. В тот момент она была к этому не готова.
Суд над де Вегой прошел легче, чем ожидал король. В рядах грандов не было единства, и они не осмелились открыто перечить ему, протестовать против озвученного решения. Хорхе мысленно поблагодарил де Вегу, в двух битвах сумевшего отправить на тот свет многих представителей знатных фамилий. Чуть уменьшив их влияние и облегчив тем самым жизнь монарху, который часто колебался — а не провести ли ему такую же кровавую чистку?
— Шах, — констатировал Гийом и снял с доски фигурку латника. Его рыцарь угрожал королю.
— Нет, здесь ты просчитался, — ехидно улыбнулся Хорхе, и рыцарь пал, сраженный подлым ударом фигурки, изображавшей алькасарского конного лучника.
— Потеря воина еще не означает проигрыш в битве, — поучительно произнес маг и спустил на кочевника мифического дракона, лучник не выдержал жаркого пламени и был убран с доски.
Игра в «Смерть Короля» была любимым развлечением Его Величества Хорхе Третьего. Он отвел для игры особую залу. Маг Гийом в очередной раз громил короля, тот предпочитал сильных соперников и всегда достойно держал поражения.
По едва заметному знаку Хорхе вышколенный слуга, умевший улавливать даже еще не высказанные пожелания, налил ему коньяка в рюмку тонкого воздушного стекла.
Хорхе позволял себе расслабиться после трудного дня.
Тут дверь в залу распахнулась. Игроки обернулись.
В дверях стояла молодая девушка, облаченная в траурный наряд. Как она смогла пробраться во внутренние королевские покои, миновав десяток стражей, — загадка. Ведь Хорхе велел никого к нему не пускать.
— Ваше Величество, — голос девушки был, на удивление, не просящим, а требующим. — Я пришла к вам за справедливостью!
— Садитесь, сеньора, ведь, как говорят наши соседи — напыщенные остийцы, в ногах правды нет. Что случилось, кто вас обидел, что вы пришли искать моей помощи? — Хорхе никогда не забывал о королевском долге, обязанность монарха — заботиться о подданных.
Гийом улыбнулся девушке, в «Смерть Короля» они доиграют в другой раз.
— Ваше Величество, как вы могли пощадить преступника… — начала она, но Хорхе ее перебил:
— А имя у вас есть, прекрасная незнакомка?
Девушка смутилась, но ненадолго.
— Патриция де Васкес, урожденная дель Карпио, — с гордостью представилась она.
— Я помню вашего отца, — сказал король. — Он благородный человек. Я рад, что у него такая красивая дочь. Продолжайте.
— Вы сегодня пощадили Риккардо де Вегу, мой король. Бунтовщика, убийцу, предателя, бесчестного человека. Почему? Неужели пролитая им кровь превратилась для вас в воду? Неужели ему сойдут с рук совершенные злодейства?
— Сеньора, — мягко произнес король, — интересы государства превыше всего…
— Интересы государства! — воскликнула Патриция. — К нечистому интересы государства!
Маг вздрогнул, он не любил шума. А голос ее был таким громким, что, наверное, слышали даже гвардейцы, стоявшие по ту сторону толстых дубовых дверей.
— Но, помнится, Риккардо де Вега когда-то добивался вашей руки. Он вас любил. Почему же вы так желаете его смерти? Почему так жестоки? — Гийом нанес девушке коварный удар.
Маг отличался отличной памятью. Одним из его невинных увлечений было собирание сплетен из великосветской жизни.
— Я жестока? — Патриция задохнулась от возмущения. — Де Вега убил моего мужа, человека, которого я любила больше жизни. Этот подлый трус казнил в Вильене мою подругу Анну! Я жестока? — Молодая вдова горько засмеялась. — Кто смоет кровь с рук графа Кардеса? Я требую справедливости, Ваше Величество! — Патриция встала с предложенного ей кресла.
Она была решительна и грозна в своих требованиях. Ее разговор с королем совсем не напоминал разрешенные этикетом просьбы подданной к монарху. Но Хорхе видел, что еще немного — и из глаз ее брызнут слезы.
— Патриция, прошу вас, успокойтесь. Вы перебили короля. Во-первых, это невежливо, во-вторых, вы не дали мне договорить. Очевидно, вы невнимательно слушали приговор. Де Вега умрет. Не сегодня, не завтра, но вскоре. Не пройдет и полгода. Это не милость — это пытка. Он будет мучительно переживать каждый день, зная, что будущего нет. А как придет срок — я пришлю к нему Королевскую Смерть. Хотите стать его Смертью, Патриция?
Гийом с интересом наблюдал за метаморфозами, происходящими с девушкой. Она сначала побледнела, потом покраснела, дернулась в движении, но тут же замерла. Лицо ее выражало полную растерянность.
— Я… нет, Ваше Величество, Смертью Риккардо, нет… не хочу.
— Не будьте так категоричны, сеньора, — настаивал король. — Вспомните, вы же только что говорили, что он разрушил вашу жизнь, убил близких. Вы это ему уже простили? Так быстро?