Кэти резко остановила эти мысли. Искала ли она теперь оправдания, чтобы простить его?
Она начала обходить стол, но когда он встал, повернула обратно таким образом, чтобы можно было выйти из комнаты, испугавшись, что он попытается остановить ее. Она даже подняла руку, чтобы воспрепятствовать ему, но вряд ли из этого вышел какой-либо толк, если б он пожелал, чтобы она осталась. Она могла быть высокой, но Бойд Андерсон был мускулистым. Не было и вопроса, кто победил бы в их маленьком бою.
— Я выслушала тебя, — сказала она, остановившись в дверном проеме. — Теперь окажи мне любезность. Ты так сокрушался по поводу плохого отношения ко мне. Но все это просто отговорки. Я понимаю, что ты сожалеешь, — хотя, в общем, ты в действительности не говорил так, но…
— Я сожалею!
— Я тоже, — продолжила она, неодобрительно взглянув, когда он попытался ее прервать. — Однако, сожалеть о чем-то в действительности иногда бывает полезно. Это один из таких случаев. У тебя были другие варианты. Но ты выбрал самый легкий путь.
— И какой выбор у меня был? — его голос снова показался разбитым.
— Ты мог послать кого-то вслед Джереми. Ты мог удержать меня в гостинице, в той удобной комнате, пока они не вернулись бы, узнав правду, вместо этого ты вытащил меня во время шторма!
— Когда я был вот настолько близок к тому, чтобы уложить тебя в постель?
Он вплотную сблизил большой и указательный пальцы, не оставив между ними никакого расстояния, заставляя ее щеки снова покраснеть от стремительно распространившегося по телу жара.
— Ты мог хоть немного подождать, когда моя горничная вернется. Она бы подтвердила все.
— В том-то и дело, Кэти. Я не мог ждать другого момента. Но я позволил тебе уйти. Это должно кое-что значить.
Она задыхалась.
— Как же, от тебя дождешься, поэтому я убежала от тебя. И я могла сломать себе шею, убегая, ты же знаешь. Вылезти из окна, быстро бежать по скользким от дождя крышам — похожа ли я на ребенка, который наслаждается всеми этими вещами?
— Я отсутствовал не долго, Кэти. Я мог с легкостью догнать тебя, но решил этого не делать, — он сказал это, гордясь собой. — Джуди была в безопасности, поэтому я отпустил тебя.
— О, я вижу. Вместо того чтобы протащить меня остальную часть пути к Лондону, где ты думал, меня бросят в тюрьму, ты позволил мне убежать и столкнуться с Мейси Камерон и так или иначе оказаться в тюрьме, после того как она бредила как сумасшедшая и…
— Тебе лучше солгать, — вмешался он.
— Ты хотел бы думать так, верно?
— Кэти, — предостерегающе сказал он.
Она в ответ фыркнула.
— Ты больше не можешь угрожать мне, и лучше тебе это помнить. Ты не получишь от меня никакой информации, кроме той, что я пожелаю поделиться. Но я не держала это в секрете. Если бы ты не вытащил меня из Нортгемптона, я бы с удобством устроилась в своем экипаже на пути к Лондону, прямо позади Джудит, и я никогда бы не столкнулась с Мейси Камерон снова. Власти захватили бы ее достаточно скоро, так как она больше боялась своего мужа, чем оказаться в тюрьме. Я не хотела быть тем единственным, кто сдаст ее констеблю.
— Тогда, почему ты сделала это?
— Поскольку она была уже здесь, когда я возвратилась в Нортгемптон, и потому что это было правильным решением. Но Мейси знала, что это я помешала ее планам, и в то время как она была счастлива оставаться за решеткой, чтобы избежать гнева мужа, она была также рада сквитаться со мной, обвиняя меня в целом заговоре — также как и ты!
— Боже всемогущий, — сказал Бойд, выглядя так, как будто его тошнило. — Я понятия не имел, Кэти.
Она сердито взглянула на него.
— Разве это не повод, чтобы позлорадствовать? Так вот что ты запланировал для меня, после всего, да? Оказаться в тюрьме. Хорошо, я оказалась там, да еще и моя горничная, и даже мой кучер, который поэтому оставил меня.
— Констебль тоже не поверил вам?
— О, нет. Но он не позволил мне уйти, не получив вначале объяснений от Мэлори. Их имя известно даже на севере. И только на следующий день почти в полдень его человек возвратился с информацией из Лондона, которую он получил от Джудит, и нас наконец-то освободили.
— Ты даже не можешь представить, насколько мне жаль, Кэти.
Он сказал это с большим чувством. Она не сомневалась, что он подразумевал это. Но было слишком поздно извиняться.
— Нет, не могу, — сказала она. — Я даже не хочу пытаться. Неужели ты действительно думаешь, что несколько слов, неважно насколько они искренние, заставят меня забыть гнев и унижение, которое я чувствовала будучи заклейменной как уголовная преступница, и все потому, что я попыталась помочь маленькой девочке, когда она нуждалась в этом?
— Ради Бога, ты должна мне позволить сделать это для тебя, так или иначе.
Его лицо просияло, как только его осенила идея.
— Ты сказала, что лишилась своего кучера? Я отвезу тебя, куда угодно, так далеко, как ты только захочешь!
Она закатила глаза к потолку.
— Я уже заменила кучера. Ты называешь это покрывать причиненный ущерб, предлагая мне то, что у меня уже есть?
— Кэти, дай мне шанс! — сказал он в раздражении. — Должно же быть что-то, чего ты хочешь или в чем нуждаешься, чем я могу помочь тебе.
— Есть только одна вещь, это…
Она внезапно остановилась. Поднять вопрос о его корабле, который возник в ее уме как средство передвижения, даже не обсуждается. Он мог раскаиваться, но недостаточно, чтобы отдать свой корабль, даже если бы она предложила плату. Кроме того, ее совершенно раздражало неудобство планирования своего путешествия согласно корабельному расписанию. Но она все же не хотела иметь свое собственное судно.
Но он вдруг показался ей таким чувственным. Сильный жар в его глазах парализовал ее. Что, черт возьми, она сказала? Она резко вздохнула.
— О, какое несчастье, ты настолько ошибаешься, что это просто поразительно. Не было ничего предосудительного в том, что я сказала. Конечно, это не то о чем ты подумал.
— Так что же у меня есть?
— Ничего! — огрызнулась она, беспокоясь о том, какой оборот принял их разговор. — Я потеряла ход своих мыслей. Я не могу вспомнить то, что собиралась сказать. Так что не упоминай об этом снова.
Он искренне вздохнул. Она прочувствовала это аж до кончиков пальцев. И жар все еще был в его взгляде…
Он в два шага преодолел расстояние между ними и привлек ее, все еще сильно упирающуюся. Его поцелуй был столь же горяч, как и его взгляд, как она и предполагала. И она не оттолкнула его. О, нет, она обхватила его своими руками. Те чувства волнения и желания, которые она испытывала в той комнате в Нортгемптоне, когда он касался ее, нахлынули снова, волнуя ее, делая ее…