Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старый Салим сидел в одиночестве за разорённым прилавком и утирал сухой ладошкой слёзы с морщинистых смуглых щёк.
– Кто… это сделал? – выговорила Вера с трудом. – Вы обратились в полицию?
Старик поднял глаза на Веру, только сейчас заметив её присутствие, и несколько секунд молчал, пытаясь вспомнить, кто она вообще такая. Наконец, он слабо махнул рукой:
– Какая полиция… Они испортили нам всё, всё… Нам нельзя больше здесь оставаться. Они изнасиловали мою дочь… Мой сын пытался их остановить, и они его чуть не убили… – Он вновь затрясся в рыданиях.
Вера обессиленно опустилась прямо на грязный пол. Невозможно было поверить в то, что это не страшный сон, а реальность. Эти дикие вещи происходят на самом деле. И где? В благословенной Богом Америке…
«После терактов 11 сентября по всей стране отмечается небывалый всплеск преступлений в отношении мусульман и других людей, которые выглядят похожим образом, – гласила заметка в “The New York Times”. – Совершаются налёты на мечети, поджоги офисов и жилищ, а также нападения на людей. 15 сентября был смертельно ранен индиец Бальбир Содхи Сингх – преступников ввёл в заблуждение его традиционный сикхский тюрбан».
Спустя несколько дней, проходя мимо магазина специй и сладостей, Вера увидела тоскливую безнадёжную табличку «FOR SALE».
2008 год
– Всё, я больше не могу, – выдохнула Вера, – оставляем как есть, что получилось – то получилось!
Она находилась в студии «Star Voice» вместе со звукорежиссёром и своим музыкальным продюсером. Шёл третий час записи, и Вера боялась, что вот-вот охрипнет.
– Вера, дорогая, – взмолился продюсер, – ты меня просто убиваешь. А если мы не сможем нарезать из всего записанного один пристойный вариант? Давай-ка ещё разочек, а?
– Ты просто старый перфекционист, Гэри. – Она примирительно чмокнула его в плешивую макушку. – Всё вы сможете, всё нарежете… Только уже без меня.
– Я до сих пор не могу поверить, чёрт возьми, что ты нас бросаешь, – запричитал продюсер. – У тебя расцвет славы, успешная карьера на Бродвее, альбомы, хиты, сольные концерты, армия поклонников не только в Америке, но и по всему миру… Ради чего ты всё это оставляешь?
– Не ради чего, а ради кого, – спокойно поправила его Вера, плюхаясь на стул и делая большой глоток минеральной воды из бутылки. – Ты же знаешь, я очень близка со своей бабушкой. Она там сейчас совсем одна, о ней некому позаботиться… Я должна быть рядом.
– Но можно ведь нанять сиделку! – вознегодовал продюсер. – Или устроить её в специальное учреждение… Должны же у вас там в России быть какие-нибудь дома инвалидов или престарелых? Нет, я решительно не понимаю, почему лично ты обязана ухаживать за парализованной старухой, уж прости мне мою откровенность!..
Отец тоже убеждал Веру, что ей не стоит приносить себя в жертву болезни Риммы Витальевны. Говорил, что медсестра и сиделка, которых он уже подыскал для матери по Интернету через агентство трудоустройства, вполне справляются со своими обязанностями. Что, в конце концов, это глупо с её стороны – на волне такого бешеного успеха бросить сцену и вернуться в Россию, что они не могут себе это позволить…
– Папуля, – ласково сказала ему Вера, – так я же не прошу тебя ехать со мной. Об этом и речи не идёт. Но я вижу, что в глубине души тебя терзает чувство вины. Тебе кажется, что бабушка не простит тебе этого и что она подсознательно надеется на твоё окончательное возвращение… Уверяю тебя, бабушка не дура. Она знает, что ты дорожишь своей работой в Штатах и что в Москве тебя никто не ждёт. Она и сама не хотела бы, чтобы ты здесь всё бросил из-за неё.
– Но ты-то… – Отец поднял на неё робкие виноватые глаза. – Ты-то бросаешь. И тебя тоже никто не ждёт в Москве…
– Пап, у меня иное. – Она решительно тряхнула гривой своих роскошных чёрных волос. – Во-первых, уж прости за напоминание о твоём собственном возрасте, я ещё достаточно молода, мне не страшно начинать всё с нуля. Во-вторых, я ужасно скучаю по России. Правда. Мы же так и не смогли ни разу навестить бабушку за все эти годы. Можешь считать меня сентиментальной идиоткой, но когда я вспоминаю Москву, Арбат, Чистые пруды, Воробьёвы горы – у меня просто ком в горле. Никакой Нью-Йорк мне никогда Москву не заменит, и точка.
– Вот уж не думал… – Отец озадаченно потёр переносицу. – Мне казалось, ты здесь счастлива.
– Я счастлива, – заверила она торопливо. – Просто… Для меня Америка – это всё равно не дом. Она так и не стала для меня своей. А насчёт работы… Мне неоднократно поступали предложения из музыкальных театров Москвы. Думаю, что вполне смогу заниматься своим любимым делом, тем более что в России у меня тоже есть свои поклонники…
Воспоминание это пронеслось в её голове за считанные секунды, пока она смотрела в расстроенные глаза своего продюсера. Он тоже искренне не понимал, почему блестящая певица, его лучший проект, должна бросить всё, что ей дорого, и уехать из сытой благополучной Америки в холодную дикую Россию, чтобы ухаживать за древней старушенцией. Разве в этом была хоть капля здравого смысла? Хоть немного логики?
– Гэри, милый, тебе не понять загадочную русскую душу, – рассмеялась она. – Поэтому просто поверь мне на слово – так надо.
– Но… это же не окончательное твоё решение? – уныло пробасил он. – Извини за прямоту, но твоя бабушка не вечна. Обещай – если решишь вернуться в Америку, то сразу же дашь мне знать. Мы снова заключим с тобой контракт…
– Если я вернусь, – Вера выделила интонацией слово «если», – то, обещаю, ты будешь первым, кому я об этом сообщу.
– Ну что, начинаем, Гэри? – звукач потёр ладони, предвкушая увлекательный процесс.
С Верой вообще было интересно работать – вернее, не столько с ней, сколько с её волшебным голосом в три с половиной октавы. Поэтому даже самая рутинная работа: выбор удачных тейков, тональная, ритмическая и динамическая коррекция, синхронизация бэков и дабл-треков – превращалась с ней в магическое действо, в волшебство. К тому же Вера практически всегда пела чисто и не лажала. Трек, который они записывали сегодня в студии, был удивительным – певица поочерёдно брала то низкие, то высокие ноты, которые сплетались в потрясающую мелодию. Разумеется, это было полностью компьютерным сведением – вживую данный трюк был просто невозможен; если бы Вера так быстро «скакала» голосом из одной октавы в другую, то к концу песни просто выплюнула бы на пол свои связки и не смогла потом восстановиться. Впрочем, её вокального мастерства это нисколько не умаляло – голос неземной красоты и диапазона пробирал буквально насквозь. Вериной заветной мечтой было повторить когда-нибудь подвиг Жанны Рождественской, которая, исполняя арию Пресвятой Девы в рок-опере «Юнона и Авось», брала верхней нотой ми-бемоль третьей октавы. Больше этого не удавалось никому.
– Приступайте, ребята. – Она благосклонно кивнула обоим – и продюсеру, и звуковику. – Верю, что вы сделаете прекрасный трек из этого материала. Послушаю его затем по радио. – Она не удержалась и засмеялась. – А мне пора бежать, собирать вещи.
– Когда у тебя самолёт? – поинтересовался продюсер, изо всех сил делая вид, что ему не грустно.
– В Москву? Вообще-то, послезавтра. Но сначала я полечу в Портленд. Нужно попрощаться с семьёй. Ну, и ещё у меня там остались кое-какие неоконченные дела…
«Неоконченными делами» был визит в её школу, а точнее – встреча с мистером Бэнксом.
Вера сама не знала, зачем хочет увидеться со своим бывшим учителем литературы. Пожалуй, это был её незавершённый гештальт. Ей хотелось убедиться, что всё отгорело, цепляться больше не за что, и в Америке её отныне ровным счётом ничего не держит. Конечно, глупо было бы врать самой себе, что все эти годы она продолжала сохнуть по мистеру Бэнксу, – и Вера не делала этого. Иной раз она не думала об учителе целыми месяцами. Но… случайное воспоминание, знакомый взгляд или улыбка, мелькнувшие в толпе… и сердце делало такой кульбит, что Вера останавливалась и хваталась за стены, чтобы отдышаться и прийти в себя. А затем накатывало дикое разочарование – это был не он, просто похожий человек.
Она долго стояла перед зданием старшей школы имени Авраама Линкольна, не решаясь войти, и снова чувствовала себя ученицей выпускного класса, влюблённой в учителя литературы до дрожи в коленках. Вадим Зеланд утверждал, что «за желанием» нужно идти так, как мы спускаемся в киоск за вечерней газетой, – уверенно, не комплексуя и даже несколько расхлябанно, как бы пошаркивая домашними туфлями о знакомые выщерблины асфальта. Но Вера никак не могла успокоиться и расслабиться. Она сама не ожидала, что её захлестнёт такая буря эмоций. То ли это были отголоски первой любви, то ли просто – воспоминания о школе, о своей счастливой юности… Она прокручивала в памяти все концерты, на которых выступала, и спектакли, в которых участвовала… Вспоминала выпускной бал, и своё прекрасное платье, и танец с учителем…
- Вера Штольц. Звезда экрана - Владислав Картавцев - Русская современная проза
- Наедине с собой (сборник) - Юрий Горюнов - Русская современная проза
- Парус (сборник) - Владимир Шапко - Русская современная проза