Читать интересную книгу Кристина - Стивен Кинг

Первый матч, в котором мы играли против «Лунебургских тигров», состоялся девятого сентября. Лунебург с его крохотной средней школой находится на самой западной окраине нашего округа, и каждый выход его команды на поле неизменно сопровождался дружным скандированием: У-КОГО-ИЗ-ВАС-РЕБЯТКИ-БЫЧИЙ-БЛИН-ВИСИТ-НА-ПЯТКЕ? За которым следовало еще более громкое и саркастическое: БЛЕСНИ, ЛУНЕБУ-УУРГ!

Лунебург двадцать лет проигрывал Либертивиллу, но в этом году матч закончился со счетом 30:10 в пользу «Тигров». Их фанатики были в исступлении; они разломали ворота, точно в финале регионального чемпионата, и на руках вынесли своих игроков с поля.

Наши болельщики, приехавшие на встречу в специально нанятых автобусах, молча сидели на трибунах и смотрели на нас невидящими глазами. В раздевалке тренер Пуффер, ошеломленный и бледный, предложил нам встать на колени и помолиться о том, чтобы разум и воля вернулись к нам.

Потные, грязные и не желавшие ничего, кроме душа, который смыл бы с нас отвратительный запах поражения, мы повалились на колени и стояли до тех пор, пока тренер Пуффер не объяснил ситуацию Богу и не пообещал, что мы выполним свою роль, если Он выполнит Свою.

Всю следующую неделю мы тренировались по три часа в день (вместо обычных девяноста минут), изнемогая от усталости и палящего солнца. По вечерам я падал в постель и, засыпая, слышал его надрывающийся крик: «Бей по мячу! Бей! Бей!»

Я носился по полю как угорелый, покуда не почувствовал, что у меня начали непроизвольно дергаться ноги (и стало появляться какое-то жжение в легких). Ленни Бэйронг, один из наших защитников, получил солнечный удар. В результате оставшуюся часть недели мы оба отдыхали.

Так я повидался с Эрни, он заходил к нам два или три раза и обедал со мной, моими родителями и Элли, но потом я долго не встречался с ним. Я был слишком занят своими собственными проблемами.

Следующими нашими противниками были «Медведи Ридж-Рока». Сейчас Ридж-Рок — небольшой шахтерский городок, но если ребенок ходит в среднюю школу Риджа, то он отнюдь не простодушный провинциал. Он злобный и жестокий, хотя и провинциал. За год до того Либертивилл лишил «Медведей» звания регионального чемпиона, и один из спортивных комментаторов сказал, что Либертивилл добился успеха только благодаря живучести своих игроков.

Однако этот год был годом «Медведей». Они смели нас в лепешку. В конце первого периода Фрэд Данн вышел из игры с сотрясением мозга. Во втором периоде Нормана Алеппо увезли с переломанной рукой в городскую больницу Либертивилла. А в третьем периоде «Медведи» один за другим провели три гола, выбивая мяч из рук. Окончательный счет был 40:6. Оставив ложную скромность, скажу: я забил шесть мячей. Но, не оставляя скромности вместе с истиной, я должен добавить: мне везло.

И вот… еще одна дьявольская неделя на тренировочном поле. Еще одну неделю тренер орал: «Бей по мячу!» Однажды мы потели под солнцем больше четырех часов, и, когда Ленни высказал мнение, что неплохо бы оставить немного времени на домашнюю работу, Пуффер — клянусь! — готов был привязать его к футбольной дыне. Мне кажется, что человеческий характер больше проявляется в поражениях, чем в победах. Пуффер, который за всю свою тренерскую карьеру ни разу не имел счета 0:2, реагировал на них с бессмысленной, бестолковой яростью бенгальского тигра, запертого в клетке и терзаемого маленькими детьми.

В следующую пятницу, двадцать второго сентября, мы ушли с поля, даже не доиграв матча. Не помню, чтобы кто-нибудь из игроков возражал против этого: нам было все равно. В тот же вечер тренер Пуффер повел нас на двухчасовой спортивный фильм, в котором были засняты наши встречи с «Тиграми» и «Медведями». Мы смотрели со стороны на наш позор и унижение, но не загорались жаждой мести, а приходили во все большее уныние.

В ночь перед нашей третьей игрой на своем поле мне приснился необычный сон. Он не был ночным кошмаром вроде того, после которого я с криком проснулся и перебудил весь дом, но он был… каким-то неприятным. Мы играли с «Драконами Филадельфии», и дул сильный ветер. Крики болельщиков, гвалт вокруг поля, металлический голос Чабби Маккарти, объявлявшего через громкоговоритель забитые мячи и распоряжения судьи, даже удары игроков друг о друга, — все эти звуки отдавались эхом и подхватывались ровным, неутихающим ветром.

Лица на трибунах казались желтыми и раскрашенными, как китайские маски. Девочки из нашей школы пританцовывали и дергались, как заводные куклы. Небо было затянуто серыми, быстро плывущими облаками. Тренер Пуффер во все горло орал на игроков, но никто не слышал его. «Драконы» убегали от нас. Мяч все время находился у них. Ленни Бэйронг то и дело корчился, как от боли; углы его рта были опущены вниз, как у трагической маски.

Меня сбили с ног, и я покатился по земле. Очутившись за пределами игровой площадки, я лежал и старался перевести дыхание. Потом я поднял глаза и в проходе между трибунами, за чьими-то головами увидел Кристину. Она опять сияла новизной, как будто всего час назад съехала с демонстрационного стенда.

Эрни, скрестив ноги, как Будда, сидел на ее крыше и без всякого выражения смотрел на меня. Его губы шевелились, но слов нельзя было разобрать из-за ветра. Мне показалось, что он говорил:

«Не волнуйся, Дэннис. Мы позаботимся обо всем. Так что не волнуйся. Все в порядке».

Позаботимся о чем? Эта мысль не давала мне покоя, пока я лежал на игровом поле (которое мой сон почему-то превратил в каменистую лунную поверхность), стараясь перевести дыхание и превозмогая режущую боль в паху. Позаботимся о чем?

О чем?

Безмолвие. Только ослепительно сияющие передние фары Кристины и Эрни, застывший на холодном ветру.

* * *

На следующий день мы снова сражались за старую добрую среднюю школу Либертивилла. Игра была не так безнадежна, как в моем сне, — в ту субботу никто не получил травму, и к середине третьего периода у нас даже были неплохие шансы на победу, но в конце матча полузащитник Филадельфии провел пару счастливых мячей (как все начинается, так и кончается), и мы снова потерпели поражение.

После игры тренер Пуффер просто сидел на лавке. Он не смотрел ни на кого из нас. Впереди еще оставалось одиннадцать игр на нашем поле, но он был уже полностью разбитым человеком.

16. ВХОДИТ ЛИ, ВЫХОДИТ БАДДИ

Я уверен, что был первый вторник после нашей неудачи с «Драконами Филадельфии», когда дела снова пришли в движение. Должно быть, это случилось двадцать шестого сентября.

У нас с Эрни было три совместных урока, один из которых относился к истории Америки. Первые девять недель ее преподавал мистер Томпсон, заведовавший всем курсом. Тему своих занятий он назвал «Двести Лет Шума и Гама». Эрни переименовал ее в «Уроки Чуинггама», потому что сразу после них начинался ленч, и, предвкушая его, мы все разминались жевательной резинкой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});