Кора опустила глаза в пол, чтобы скрыть свое потрясение. Оказывается, Люк родился в Англии! Теперь понятно, почему он знает их язык. Но что заставило его быть преданным Вильгельму? С нескрываемым любопытством она слушала упреки, которые бросал ему король, и сдержанные, почтительные ответы Люка.
– Да, государь, мне не следовало потворствовать своим желаниям, рискуя ради этого отвоеванными землями. Возможно, лучше будет отдать Вулфридж кому-нибудь другому, чтобы он удерживал его.
Вильгельм с такой силой хлопнул рукой по подлокотнику кресла, что Кора вздрогнула.
– Нет, клянусь Святым крестом, не будет лучше! Ты единственный, кто мог бы свести вместе нормандцев и саксов. И для этого тебе нужна жена, Луве. Жена-саксонка.
Рука Люка сжала рукоять меча. Он глубоко вздохнул и иронически произнес:
– Я полагаю, вы ее уже выбрали, государь.
– Ты догадлив, Луве. Жаль, что ты не проявил такую же проницательность с этой девушкой несколько ночей назад. – Вильгельм погладил бритый подбородок, поглядывая на Кору и своего нового барона с едва заметной улыбкой. – Ну что ж, что Бог ни делает – все к лучшему! Похоже, эта девушка тебе нравится. Твоя женитьба на ней привязала бы тебя к Нортумбрии кровными узами. Как, по-твоему, будет ли это достаточным возмещением, если она станет твоей женой и хозяйкой Вулфриджа?
Люк покорно склонил голову, хотя по лицу его было видно, как он взбешен.
– Это стало бы более чем достаточным возмещением, государь.
– Женитьба – не такое уж унылое дело, Луве, – улыбаясь, сказал Вильгельм. Теперь, когда он нашел выход и принял решение, спокойствие снова вернулось к нему, и, подойдя к Люку, он дружески обнял его. – Теперь, когда у тебя есть земли и титул, тебе нужны только сыновья. Законные сыновья, которые будут владеть этими землями после тебя.
– Это верно, государь. Но мы еще не спросили эту леди, согласна ли она родить мне сыновей.
Кора крепко сжала руками складки своей мантильи, сдерживая себя. Ее по-прежнему обсуждали, точно она была коровой или вязанкой дров, и, хотя цель, к которой она стремилась, была почти уже достигнута, ей нелегко было сдержать свое негодование. И ответ Вильгельма не смягчил его.
– Она женщина и моя пленница. Я предлагаю ей не бесчестье, а почетное положение и одного из своих лучших рыцарей в мужья. Не думаю, что она настолько глупа, чтобы отказаться.
Король замолчал и наконец-то соизволил взглянуть на нее. Кора безбоязненно встретила его взгляд, вся трепеща от гнева. Вильгельм удивленно моргнул, и глаза его прищурились.
– Переведи ей это, Луве. Если у нее хватило смелости обороняться от целого отряда нормандских рыцарей, я думаю, она не побоится взять в мужья одного.
– Меня больше беспокоит не ее отказ, – пробормотал Люк, – а согласие. Я был на острие ее меча и ее кинжала, и не однажды.
Вильгельм усмехнулся, и уже добродушнее, совсем не как грозный монарх.
– Мне донесли, что ты встретил сопротивление и оказался в несколько затруднительном положении.
– Как я и опасался, государь, плохие новости летят гораздо быстрее, чем хорошие, – разведя руками, ответил Люк.
– Искусство управления измеряется в том числе и быстротой, с которой до тебя доходят слухи и новости. Ну так что, Луве? Ты женишься на этой девушке, чтобы сделать ее законной женой и тем самым избежать в будущем нового мятежа саксов?
Люк мгновение колебался, потом слегка поклонился.
– Я ни в чем не смог бы отказать вам, государь. Тем более в данном случае, поскольку я сам был причиной своих неприятностей. Я женюсь на ней, чтобы угодить вам, государь.
– Превосходно. А теперь поговори с этой леди на ее родном языке и объясни, как ей повезло. Оставить вас одних?
– Если это возможно, государь.
– Да, конечно. Объяви ей о моем решении. Только сделай это ясно и откровенно, Луве. Ты же знаешь, что я не люблю возражений и споров.
– Слушаю, государь.
Притвориться не понимающей их язык ей было легко, поскольку Кора и так онемела от возмущения. Буря негодования мешала разразиться потоком гневных слов, но злость ее вот-вот готова была прорваться. Люк смотрел на нее настороженно, словно чувствуя ее ярость, но едва ли догадывался, что она уже все поняла.
– Миледи, – обратился он к ней по-английски, – король желает, чтобы вы знали, что он решил облагодетельствовать вас. – Черные глаза испытующе глядели из-под густых ресниц, словно ее молчание казалось ему подозрительным. – Ваше желание возвратиться в Вулфридж будет исполнено. Однако позвольте сразу же предупредить вас, что, если вы не согласитесь с тем способом, которым он намеревается водворить вас туда, король не потерпит никаких споров по этому вопросу.
– А почему я должна возражать против возращения в Вулфридж? – От пережитого волнения Кора говорила хрипло, отрывисто. Она откашлялась. – И что это за способ, которым он намерен вернуть меня туда?
Глаза Люка слегка прищурились, губы сжались.
– Вильгельм решил выдать вас замуж. – Он замолчал, словно ему было трудно продолжать, а рот его брезгливо скривился.
Неужели ему так отвратительна была сама мысль об этом? И неужто она внушает ему такую неприязнь? Или потеря драгоценной леди Амелии так огорчает его? Уязвленная его поведением, Кора не устояла перед тем, чтобы не задеть его.
– Я не возражаю против замужества, если только этот мужчина не вы. Простите за откровенность, милорд.
– Я разделяю ваши чувства, но тут уж ничего не поделаешь. На вашу просьбу о возмещении причиненного вам ущерба отвечено самым справедливым образом: вы должны стать моей женой.
– И хозяйкой Вулфриджа? – улыбнулась она. – Тогда скорее это наказание для вас, а не для меня.
– Это только так кажется. – Люк отпустил ее руку и отступил на шаг, по-прежнему неприязненно глядя на нее. – Похоже, вас не настолько удивило это решение, как я предполагал.
– И слепому было видно, что королю не понравилось ни мое требование, ни твои поступки. Я действительно не очень удивлена. И не очень разочарована. Ведь я принадлежу Вулфриджу.
Подойдя к ней снова, Люк негромко произнес:
– Вы можете еще испытать это разочарование, миледи. Как моя жена, вы принадлежите мне, а не Вулфриджу. Как только мы поженимся, ни один мужчина не может стоять между нами. Даже король.
Холодок пробежал по спине Коры, когда она увидела горящие гневом и неукротимой яростью его глаза. Неужели, поставив решительно все на карту, она и в самом деле может проиграть?
– Миледи?..
Кора подняла голову и не сразу узнала своего посетителя. Он говорил на ломаном английском, с сильнейшим акцентом и приветливо улыбался ей. Поднявшись с узкой кровати в своей маленькой комнате, скорее напоминающей тюремную камеру, она поздоровалась с ним.