— Такие порядочные, такие культурные, — вздохнула жившая там женщина. — Госпожа была самой утонченной из них. Как королева, как богиня!
— И у них было двое сыновей?
— Точно. Милые ребята, особенно младший. Как маленький херувим! Старший держался больше сам по себе.
Элизабет решилась сделать предположение.
— А была ли там женщина по имени Карин Ульриксбю?
— Карин Ульриксбю? Нет, я никогда раньше не слышала этого имени.
— Но ведь здешняя усадьба называется Буде?
— Буде? Да нет, что Вы.
Женщина упомянула название усадьбы, но оно ничего не говорило Элизабет.
— Понятно. Извините за странный вопрос, нет ли здесь в торговом городишке клиники для душевнобольных?
— Нет, насколько мне известно, нет! Нет, не здесь.
Итак, Элизабет была так же далека от цели, как и вначале. Неужели она сбилась с пути?
Нет, ведь Вемунд здесь жил.
— Постойте, — воскликнула женщина. — Вы сказали Буде? По-моему, это местечко находится в районе Хортен. Да, ну конечно! Я вспомнила: обычно сумасшедших отправляли в Хортен. Там есть дом для душевнобольных.
— Хортен… А что это? Торговый город?
— Нет, это только поселок у пристани. Правда, довольно большой. И, госпожа! Вы знаете, Тарки жили здесь не так долго. Они приехали из… дайте мне подумать… Да, из района Хортен. Да, это совершенно точно!
Дело прояснялось.
— А Вы не помните, когда они переехали сюда?
— О нет, прошло так много времени… Впрочем, нашему сыну было тогда около десяти лет. А сейчас ему за тридцать.
Это не совсем совпадало. Но Элизабет могла сопоставить полученные сведения.
Она попросила на время лошадь у этой соседки, чтобы добраться до старого дома Тарков, и что было сил пришпорила лошадь, направляясь в Хортен.
Поселок находился не так далеко, как она опасалась. Уже во второй половине того же дня она добралась до Хортена — кучки домов вокруг пристани у фьорда.
Въехав в поселок, она увидела на скамье в парке пожилого мужчину — его она могла расспросить о Буде.
За кружку водки он, возможно, расскажет все, что знает.
Элизабет незаметно посчитала оставшиеся на дорогу деньги и дала ему монетку. Старик кивнул головой.
— Буде больше не существует. Усадьба сгорела много лет тому назад. Вся без остатка.
У Элизабет угасла надежда.
— Это правда?
— Да, усадьбу подожгла какая-то тронувшаяся женщина. Отвратительная история!
Больше он практически ничего не знал. Но Элизабет, во всяком случае, узнала, где находился Буде. Она поскакала туда, проделав довольно большой путь.
Но здесь она встретила твердый отпор. Женщина из единственной соседней усадьбы при имени Тарков стала плеваться и фыркать.
— Тьфу, тьфу! Черт бы побрал этих подлецов! О Тарках и Свендсене я и разговаривать не буду! Я, девушка, человек религиозный!
— Понятно. Но мне нужно узнать больше — понимаете, госпожа, это вопрос жизни и смерти. Можете ли Вы припомнить, была ли здесь некая Карин Ульриксбю?
— Ульриксбю? Не упоминай этого имени, а то меня стошнит! Но Карин… Да, это была она! Бедная девушка! О, Боже милостивый! Это она сожгла все это дерьмо, и правильно сделала! Я бы на ее месте поступила так же. Но они ее поместили в сумасшедший дом.
— А где он находится?
— Сумасшедший дом? На другом конце города. Довольно далеко отсюда. Но я должна Вам сказать, что мне не известно, что именно произошло — я только передаю Вам слухи и умываю руки. Больше об этих гадостях я разговаривать не хочу. Вам не следует опускаться до такого дерьма!
Элизабет не хотела уходить. Ее не пустили в дом — они стояли на пороге по обе стороны двери.
— Как я уже сказала, я спрашиваю не из любопытства. Этот вопрос касается человеческой души и человеческой жизни. Неужели нет никого, кто бы мог рассказать о том, что тогда произошло? Разве не было свидетелей — не считая ребят?
— Ребят? Каких ребят?
— Ну, мальчика. Старшего.
— Я ничего не знаю о ребятах. Одна свидетельница была, но она ушла в монастырь.
— В монастырь ? Да сейчас же не осталось никаких монастырей!
— Ну, она стала заниматься милосердием по церковной линии. Она была немкой, эта госпожа Шпитце. Она переехала в Кристианию и стала очень набожной. Помогала священникам в разных приходах. А теперь конец этой трепотне! Буде исчез и с ним все зло. Прощайте!
Дверь с грохотом захлопнулась перед самым носом Элизабет.
Она объехала на лошади вокруг участка бывшей усадьбы Буде, удивившись, как сильно он зарос травой. И Элизабет вновь пустилась вскачь к пристани.
Она начала размышлять… В Хольместранде у них была наилучшая репутация. «Очаровательные люди». Здесь, в Буде, они были презираемыми чудовищами.
Именно здесь это и произошло.
Они сбежали от скандала или чего-то в этом роде и поселились в Хольместранде.
Но, возможно, им показалось, что это опасно близко от фатального Буде. Поэтому они переехали в Кристианию. Похоже, у них было много денег, если они смогли купить величественный Лекенес.
Это соответствовало тому, о чем однажды сказал Вемунд: они обогатились за счет бедных крестьян и арендаторов.
Элизабет не могла разобраться в комбинации с ребятами: они были в Хольместранде и в Лекенесе, но их не было в Буде.
А если те Тарки, которые сейчас живут в Лекенесе, не те, кто жил раньше в Буде? А если они заняли чье-то место? Может быть, даже убили настоящих Тарков и взяли их имя? Тарк и Свендсен… Но Карин Ульриксбю была той же самой. Именно на ее долю выпали все страдания. А Вемунд все это раскусил.
Эта идея овладела Элизабет. А если она сможет отыскать эту госпожу Шпитце и свести ее с владельцами Лекенеса? И если госпожа Шпитце скажет, что они не настоящие Тарки, а мошенники и убийцы из Буде?
Убежденная в своей миссии по освобождению от ярма Карин и Вемунда, она поскакала на маленькую пристань Хортена. Но было уже почти темно. Не оставалось времени на посещение сумасшедшего дома, если она хотела успеть на утренний почтовый дилижанс. Теперь ей оставалось пришпорить лошадь и помчаться в Хольместранд.
Поздно вечером она добралась до усадьбы, где брала лошадь. Она вернула ее с благодарностью и извинением за то, что приехала так поздно.
В эти дни у нее не хватало времени как следует поесть. Но владелец постоялого двора в Хольместранде проявил внимание и накрыл для поздней гостьи обильный стол. Элизабет по достоинству оценила приготовленную им пищу.
На следующее утро, третьего дня ее поездки, она уселась в почтовый дилижанс, чтобы вернуться обратно в Кристианию.
В поездке ей было холодно. С ней ехали две молодые дамы, такие нарумяненные и напудренные, что Элизабет не смогла сидеть с ними вместе в тесном экипаже. Ей, чихающей и кашляющей, с красными, слезящимися глазами, пришлось сесть рядом с кучером.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});