сигнализация, видимо, я ещё осталась и без ключей. Прекрасно!
От земли и стен тянет холодом, поэтому по коже пробегают мурашки. Я замёрзла. Чертовски замёрзла и хочу есть, так как последний раз ела вчера за ужином. Хотя, это и ужином трудно назвать. Если многие обычно свой стресс заедают, то у меня все работает с точностью, да наоборот, когда кусок в горло не лезет.
Скрутившись в три погибели у стеночки, я поплотнее закуталась в ветровку и, кажется, даже отключилась на некоторое время. По крайней мере, мне так показалось.
— Да не могла она далеко уйти, явно где-то прячется, — послышались голоса неподалеку, которые вывели меня из состояния полудрема.
— Да на кой тебе чёрт сдалась эта девка? — послышался второй голос.
— Эта тварь мне нос сломала.
— А какого хера тык ней полез?
Спорили явно двое. Видимо, подоспело подкрепление.
— Я ее суку вообще порву на мелкие кусочки.
— Кто такая? Документы смотрел?
— Нет, — пикнула сигнализация. Они полезли рыскать по машине. А там кошелек с наличными и карточками, и водительское удостоверение и ещё куча барахла.
— Барышникова Божена Алексеевна. Симпатичная. И мордаха знакомая.
— Не, Бобрик, мы же без каких-либо намерений, — проговорил третий голос.
— Ага, а за жопу ее хватать начали нахера? — обозначился четвертый голос.
— Вы вообще больные? — я уже начала различать два голоса. Это, видимо, тот самый Бобрик. — Ха, я вспомнил! Божена Алексеевна, — позвал он. Я не шелохнулась, затаившись.
— Божена, я знаю, ты где-то рядом. Помнишь меня? Ты приезжала с Диким к нам в кафе. Я его большой поклонник. Выходи, мы тебя не тронем, обещаю.
Это тот качок что ли, который был похож на бочонок? Словно в подтверждении моих слов, он включил фары и вышел на свет. И что делать? Не сидеть же здесь, тем более, что от холода я не чувствовала кончиков пальцев. Вот тебе и погода. Днём жара, а вечером зуб на зуб не попадает. Ладно, была не была. По крайней мере, Дикий знает, где меня искать. А этот вроде в прошлый раз оказался неплохим парнем.
Я поднялась и попыталась протиснуться сквозь кусты, но не получилось, поэтому пришлось забираться обратно в окно, чтобы найти более безопасный выход. Нашла я его не быстро, но всё же через пару минут направлялась уже к ним.
— Я же говорил, что она недалеко, — пролепетал один из мужчин.
— Ну, вот! И нашлась пропажа, — как можно более дружелюбно произнес Бобрик.
— Если что Дикий в курсе где я. Он выехал из города, — предупредила я, чтобы нагнать страху.
— Я же обещал, что мы не причиним тебе вреда. А Леня, — он взглянул на того, кому я разбила нос, — извиниться, что напугал тебя.
— Прости, мы не хотели, — пролепетал Леня. Видимо, Бобрик что-то типа местного авторитета. Мне повезло, оказывается, что мы однажды на него наткнулись.
— Проехали, — огрызнулась я, понимая, что больше по развалинам я бегать не хочу.
— Так что ты у нас забыла? Снова в лагере что ли?
— Соскучилась по этому месту, а тут ваше гостеприимство.
— Это они от дикости. Поехали, приведешь себя в порядок, да накормим тебя.
— Я лучше домой, — попятилась я.
— Я буду чувствовать себя виноватым, — не уступал Бобрик. — Я хочу собственноручно передать тебя Андрею и извиниться за своих гавриков.
— Хорошо, — вздохнула я тяжело, хотя на вряд ли Разумовский приедет, но хоть поем, потому что желудок начал урчать от голода.
Не скажу, что я особо доверилась этому самому Бобрику, который по дороге представился Димой, поэтому и не расслаблялась. Привели меня в то самое фастфудовое кафе, владельцем которого, как оказалось, были семья Бобрик. По местным меркам они были чем-то вроде олигархов.
Едва я взглянула на себя в зеркало, когда оказалась в уборной, мне стало страшно. На лице, руках, да и под одеждой оказались царапины, многие из которых уже были с запечённой кровью. Левый глаз немного заплыл и от этого чесался, но прикоснуться к нему я боялась, так как он ещё и болел. Одежда перепачкана, особенно штаны, которые к тому же, как и ветровка, оказались порванными. Костюм за пятнадцать тысяч. Здорово! Теперь только в мусорку.
В кафе меня уже ждал столик с ужином, который здорово порадовал мой живот, ну и компания Бобрика, который на протяжении двух часов пытался меня развлекать. Сбежать от него я так и не смогла, он всё ждал Разумовского. Ну, хоть не нападает, это уже радует.
На часах уже было далеко за полночь, и заведение собиралось закрываться, когда за окном послышался рев мотора и по окнам стрельнул свет фар. Неужели? А я думала…Буквально через пять секунд Дикий влетел в дверь, чуть ли не снеся ее.
— Ты в порядке? — ошалевшие глаза начали внимательно меня сканировать и по взгляду я поняла, что моим внешним видом они не очень довольны.
— Да, в полном, — соврала я, пытаясь бороться с нахлынувшим чувствами. Во первых, сердце колотилось от волнения, что я его увидела. Во-вторых, он тоже выглядел не лучшим образом. Напрягала меня рассеченная бровь, которая всё ещё саднила, и струйка запекшейся крови, теряющаяся в густой щетине. Кроме того у него явно был поврежден нос. Похоже, бой прошел удачно, ведь он жив! Он живой и он здесь. Я снова сдерживала порыв, чтобы не кинуться к нему на шею. Мы так и сверлили друг друга взглядами, пока Бобрик не начал чего-то там лепетать. Я не слышала что именно, так как просто смотрела на Разумовского и понимала, что не могу без него. Даже если он дурак, даже если это его последние дни, я просто не могу жить без этого человека. Он приехал. Да, припозднился. Но если бы со мной хоть что-то случилось, я знаю, что он сровнял бы это место с землёй.
— Ты опоздал, я уже сама разобралась, — процедила я, когда мы вышли на улицу. Мой автомобиль всё ещё оставался там. Бобрик на прощание дал клятвенное обещание разобраться со своими, понимая, что самому будет это сделать не так тяжело, недели этими придурками займётся злой Разумовский.
— Прости, пришлось потратить три минуты для того, чтобы освободиться от Горина.
— Отвези меня к машине, — приказала королевна. Путь занял всего каких-то пару минут, но я провела их в блаженном экстазе, прижимаясь к такому родному и до боли знакомому телу.
— А ты молодец. Слышал, ты нос кому-то сломала.
— Ну, должна же я была себя защищать, раз тебя рядом не оказалось, — гордо вскинула я голову, открыв дверцу.
— Моя девочка, — улыбнулся он самодовольно.
— Нет.