Читать интересную книгу Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы - Александр Твардовский

Дед и баба

Третье лето. Третья осень.Третья озимь ждет весны.О своих нет-нет и спросимИли вспомним средь войны.Вспомним с нами отступавших,Воевавших год иль час,Павших, без вести пропавших,С кем видались мы хоть раз,Провожавших, вновь встречавших,Нам попить воды подавших,Помолившихся за нас.Вспомним вьюгу-завирухуПрифронтовой полосы,Хату с дедом и старухой,Где наш друг чинил часы.Им бы не было износуВпредь до будущей войны,Но, как водится, без спросуСнял их немец со стены:То ли вещью драгоценнойТе куранты посчитал,То ль решил с нужды военной, —Как-никак цветной металл.Шла зима, весна и лето.Немец жить велел живым.Шла война далеко где-тоЧередом глухим своим.И в твоей родимой речкеМылся немец тыловой.На твоем сидел крылечкеС непокрытой головой.И кругом его порядки,И немецкий, привознойНа смоленской узкой грядкеЗеленел салат весной.И ходил сторонкой, бокомТы по улочке своей, —Уберегся ненароком,Жить живи, дышать не смей.Так и жили дед да бабаБез часов своих давно,И уже светилось слабоНа пустой стене пятно…Но со страстью неизменнойДед судил, рядил, гадалО кампании военной,Как в отставке генерал.На дорожке возле хатыКостылем старик чертилОкруженья и охваты,Фланги, клинья, рейды в тыл…– Что ж, за чем там остановка? —Спросят люди. – Срок не мал…Дед-солдат моргал неловко,Кашлял:– Перегруппировка… —И таинственно вздыхал.У людей уже украдкойНаготове был упрек,Словно добрую догадкуДед по скупости берег.Словно думал подорожеЗапросить с души живой.– Дед, когда же?– Дед, ну что же?– Где ж он, дед, Буденный твой?И едва войны погудкиЗаводил вдали восток,Дед, не медля ни минутки,Объявил, что грянул срок.Отличал тотчас по слухуГрохот наших батарей.Бегал, топал:– Дай им духу!Дай еще! Добавь! Прогрей!Но стихала канонада,Потухал зарниц пожар.– Дед, ну что же?– Думать надо,Здесь не главный был удар.И уже казалось деду, —Сам хотел того иль нет, —Перед всеми за победуЛично он держал ответ.И, тая свою кручину,Для всего на свете онИ угадывал причину,И придумывал резон.Но когда пора настала,Долгожданный вышел срок,То впервые воин старыйНичего сказать не мог…Все тревоги, все заботыУ людей слились в одну:Чтоб за час до той свободыНе постигла смерть в плену.

* * *

В ночь, как все, старик с женойПоселились в яме.А война – не стороной,Нет, над головами.Довелось под старость лет:Ни в пути, ни дома,А у входа на тот светЖдать в часы приема.Под накатом из жердей,На мешке картошки,С узелком, с горшком углей,С курицей в лукошке…Две войны прошел солдатЦелый, невредимый.Пощади его, снаряд,В конопле родимой!Просвисти над головой,Но вблизи не падай,Даже если ты и свой, —Все равно не надо!Мелко крестится жена,Сам не скроешь дрожи!Ведь живая смерть страшнаИ солдату тоже.Стихнул грохот огневойС полночи впервые.Вдруг – шаги за коноплей.– Ну, идут… немые…По картофельным рядамК погребушке прямо.– Ну, старик, не выйти намИз готовой ямы.Но старик встает, плюетПо-мужицки в руку,За топор – и наперед:Заслонил старуху.Гибель верную свою,Как тот миг ни горек,Порешил встречать в бою,Держит свой топорик.Вот шаги у края – стоп!И на шубу глухоОсыпается окоп.Обмерла старуха.Все же вроде как жива, —Наше место свято, —Слышит русские слова:– Жители, ребята?..– Детки! Родненькие… Детки!..Уронил топорик дед.– Мы, отец, еще в разведке,Тех встречай, что будут вслед.На подбор орлы-ребята,Молодец до молодца.И старшой у аппарата, —Хоть ты что, знаком с лица.– Закурить? Верти, папаша. —Дед садится, вытер лоб.– Ну, ребята, счастье ваше —Голос подали. А то б…И старшой ему кивает:– Ничего. На том стоим.На войне, отец, бывает —Попадает по своим.– Точно так. – И тут бы дедуВ самый раз, что покурить,В самый раз продлить беседу:Столько ждал! – Поговорить.Но они спешат не в шутку.И еще не снялся дым…– Погоди, отец, минутку,Дай сперва освободим…Молодец ему при этомПодмигнул для красоты,И его по всем приметамДед узнал:– Так это ж ты!Друг-знакомец, мастер-ухарь,С кем сидели у стола.Погляди скорей, старуха!Узнаешь его, орла?Та как глянула:– Сыночек!Голубочек. Вот уж гость.Может, сала съешь кусочек,Воевал, устал небось?Смотрит он, шутник тот самый:– Закусить бы счел за честь,Но ведь нету, бабка, сала?– Да и нет, а все же есть…– Значит, цел, орел, покуда.– Ну, отец, не только цел:Отступал солдат отсюда,А теперь, гляди, кто буду, —Вроде даже офицер.– Офицер? Так-так. Понятно, —Дед кивает головой. —Ну, а если… на попятный,То опять как рядовой?..– Нет, отец, забудь. ОтнынеНерушим простой завет:Ни в большом, ни в малом чинеНа попятный ходу нет.Откажи мне в черствой корке,Прогони тогда за дверь.Это я, Василий Теркин,Говорю. И ты уж верь.– Да уж верю! Как получше,На какой теперь манер:Господин, сказать, поручикИль товарищ офицер?– Стар годами, слаб глазами,И, однако, ты, старик,За два года с господамиК обращению привык…Дед – плеваться, а старуха,Подпершись одной рукой,Чуть склонясь и эту рукуВзявши под локоть другой,Все смотрела, как на сынаСмотрит мать из уголка.– Закуси еще, – просила, —Закуси, поешь пока…И спешил, а все ж отведал,Угостился, как родной.Табаку отсыпал дедуИ простился.– Связь, за мной! —И уже пройдя немного, —Мастер памятлив и тут, —Теркин будто бы с порогаПро часы спросил:– Идут?– Как не так! – и вновь причинаБабе кинуться в слезу.– Будет, бабка! Из БерлинаДвое новых привезу.

На Днепре

За рекой еще Угрою,Что осталась позади,Генерал сказал герою:– Нам с тобою по пути…Вот, казалось, парню счастье,Наступать расчет прямой:Со своей гвардейской частьюНа войне придет домой.Но едва ль уже мой Теркин,Жизнью тертый человек,При девчонках на вечеркеПомышлял курить «Казбек»…Все же с каждым переходом,С каждым днем, что ближе к ней,Сторона, откуда родом,Земляку была больней.И в пути, в горячке боя,На привале и во снеВ нем жила сама собоюРечь к родимой стороне:– Мать-земля моя родная,Сторона моя лесная,Приднепровский отчий край,Здравствуй, сына привечай!Здравствуй, пестрая осинка,Ранней осени краса,Здравствуй, Ельня, здравствуй, Глинка,Здравствуй, речка Лучеса…Мать-земля моя родная,Я твою изведал власть,Как душа моя больнаяИздали к тебе рвалась!Я загнул такого крюку,Я прошел такую даль,И видал такую муку,И такую знал печаль!Мать-земля моя родная,Дымный дедовский большак,Я про то не вспоминаю,Не хвалюсь, а только так!..Я иду к тебе с востока,Я тот самый, не иной.Ты взгляни, вздохни глубоко,Встреться наново со мной.Мать-земля моя родная,Ради радостного дняТы прости, за что – не знаю,Только ты прости меня!..Так в пути, в горячке боя,В суете хлопот и встречВ нем жила сама собоюЭта песня или речь.Но война – ей все едино,Все – хорошие края:Что Кавказ, что Украина,Что Смоленщина твоя.Через реки и речонки,По мостам, и вплавь, и вброд,Мимо, мимо той сторонкиШла дивизия вперед.А левее той порою,Ранней осенью сухой,Занимал село герояГенерал совсем другой…Фронт полнел, как половодье,Вширь и вдаль. К Днепру, к ДнепруКони шли, прося поводья,Как с дороги ко двору.И в пыли, рябой от пота,Фронтовой смеялся люд:Хорошо идет пехота.Раз колеса отстают.Нипочем, что уставалиПо пути к большой рекеТак, что ложку на привалеНе могли держать в руке.Вновь сильны святым порывом,Шли вперед своим путем,Со страдальчески-счастливым,От жары открытым ртом.Слева наши, справа наши,Не отстать бы на ходу.– Немец кухни с теплой кашейВторопях забыл в саду.– Подпереть его да в воду.– Занял берег, сукин сын!– Говорят, уж занял с ходуНаселенный пункт Берлин…Золотое бабье летоОставляя за собой,Шли войска – и вдруг с рассветаНаступил днепровский бой…Может быть, в иные годы,Очищая русла рек,Все, что скрыли эти воды,Вновь увидит человек.Обнаружит в илах сонных,Извлечет из рыбьей мглы,Как стволы дубов мореных,Орудийные стволы;Русский танк с немецким в паре,Что нашли один конец,И обоих полушарийСталь, резину и свинец;Хлам войны – понтона днище,Трос, оборванный в песке,И топор без топорища,Что сапер держал в руке.Может быть, куда как пущеИ об этом топореСкажет кто-нибудь в грядущейГромкой песне о Днепре;О страде неимовернойКровью памятного дня.Но о чем-нибудь, наверно,Он не скажет за меня.Пусть не мне еще с задачейБыло сладить. Не беда.В чем-то я его богаче, —Я ступал в тот след горячий,Я там был. Я жил тогда…Если с грузом многотоннымОтстают грузовики,И когда-то мост понтонныйДоберется до реки, —Под огнем не ждет пехота,Уставной держась статьи,За паром идут ворота;Доски, бревна – за ладьи.К ночи будут переправы,В срок поднимутся мосты,А ребятам берег правыйСвесил на воду кусты.Подплывай, хватай за гриву,Словно доброго коня.Передышка под обрывомИ защита от огня.Не беда, что с гимнастерки,Со всего ручьем течет…Точно так Василий ТеркинИ вступил на берег тот.На заре туман кудлатый,Спутав дымы и дымки,В берегах сползал куда-то,Как река поверх реки.И еще в разгаре боя,Нынче, может быть, вот-вот,Вместе с берегом, с землеюБудет в воду сброшен взвод.Впрочем, всякое привычно, —Срок войны, что жизни век.От заставы пограничнойДо Москвы-реки столичнойИ обратно – столько рек!Вот уже боец последнийВылезает на песокИ жует сухарь немедля,Потому – в Днепре намок,Мокрый сам, шуршит штанами.Ничего! – На то десант.– Наступаем. Днепр за нами,А, товарищ лейтенант?..Бой гремел за переправу,А внизу, южнее чуть —Немцы с левого на правый,Запоздав, держали путь.Но уже не разминуться,Теркин строго говорит:– Пусть на левом в плен сдаются,Здесь пока прием закрыт.А на левом с ходу, с ходуПодоспевшие штыкиИх толкали в воду, в воду,А вода себе теки…И еще меж берегамиБез разбору, наугадБомбы сваи помогалиЗагонять, стелить накат…Но уже из погребушек,Из кустов, лесных берлогШел народ – родные души —По обочинам дорог…К штабу на берег восточныйПлелся стежкой, сторонойНекий немец беспорточный,Веселя народ честной.– С переправы?– С переправы.Только-только из Днепра.– Плавал, значит?– Плавал, дьявол,Потому – пришла жара…– Сытый, черт!Чистопородный.– В плен спешит, как на привал…Но уже любимец взводный —Теркин, в шутки не встревал.Он курил, смотрел нестрого,Думой занятый своей.За спиной его дорогаМного раз была длинней.И молчал он не в обиде,Не кому-нибудь в упрек, —Просто, больше знал и видел,Потерял и уберег…– Мать-земля моя родная,Вся смоленская родня,Ты прости, за что – не знаю,Только ты прости меня!Не в плену тебя жестоком,По дороге фронтовой,А в родном тылу глубокомОставляет Теркин твой.Минул срок годины горькой,Не воротится назад.– Что ж ты, брат, Василий Теркин,Плачешь вроде?..– Виноват…

Про солдата-сироту