рано? — Лилька сняла наушники, — что случилось? У тебя глаза красные, ты плакала? Что произошло? — Лилька встревожилась и бросилась ко мне, осматривая меня со всех сторон.
— Ты вроде в порядке, ран нет. Жанна, не молчи. Я же волнуюсь, — голос повысился, действительно волнуется.
— Лиля не паникуй раньше времени, всё нормально. Просто с Игорем рассталась, вернее он со мной, — хаотично перебираю вещи, оставленные впопыхах на стуле. Не получается выстроить мысли в стройный ряд, их слишком много.
— Жанна, но почему, все нормально же было? — странно, отчего мне кажется, что Лилька не расстроилась, а даже… будто обрадовалась?! Нет. Не может быть, просто я перенервничала сегодня вот и мерещится всякое.
— Я чайник на кухне включила, собираюсь выпить чая, — у меня даже голос ровный, не истеричный.
— Я с тобой, — досадую на излишнюю ретивость сестры. Ну конечно, ей-то хочется утолить своё любопытство, а мне душу рвать.
В молчании прохожу на кухню, и начинаю накрывать на стол. Достаю две чайные пары, вазочки с печеньем и конфетами, заварочный чайник. Не узнаю сама себя. Я сбежала в прямом смысле слова от Игоря, рассчитывая уединиться в комнате или ванной и рыдать навзрыд, не сдерживая эмоций. А на деле чувствую себя бездушным роботом-официантом сервирующем стол к чаепитию. Странно. Скорей всего присутствие Лили так повлияло.
— Лиля, давай договоримся. Мы просто пьём чай, без задушевных бесед. Отложим их до вечера, когда придёт мама, — подняла глаза на сестру и как могла, передала всю твёрдость собственных намерений.
— Без проблем, — Лиля легко соглашается, и сама сноровисто разливает по чашкам крепкий чёрный чай.
Грея руки о бока пышущей жаром чашки, смотрю в окно. Рассматриваю ярко-синее небо с плывущими белыми пушистыми облаками, подгоняемыми ветром, чтобы не задерживались слишком долго на одном месте. Жёлтый диск солнца, лениво совершающий свой ежедневный путь и невозмутимо взирающий сверху вниз на землю, на копошащихся людей, будто муравьи в огромном муравейнике. Перевожу взор на ветки лиственных деревьев, которые подчиняясь смене времён года, под пригревающим солнцем меняют окраску, набирают свой живительный сок, чтобы встретить весну во всеоружии — одевшись в новый ослепительно яркий наряд свежераспустившихся листьев. Замечаю, что ветви деревьев склоняются, переплетаясь между собой, наравне с облаками повинуясь порывам ветра.
И в этот момент болезненно остро чувствую течение жизни, подобно тяжеловозу, несущемуся под откос и тянущему за собой всё, что подвернётся. Никто и ничто не будет останавливать жизнь ради одинокой потерянной души. Никто и ничто не оглянется ни на миг, чтобы бросить последний взор на отчаявшегося человека, нелепо остановившегося посреди устремлённой вперёд кишащей толпы, совершающей свой жизненный бег.
Не в силах противостоять этой тоске и одиночеству плотным коконом, сдавившим меня, решаю сдаться этим чувствам. Перестаю сопротивляться. Хотя бы на время. Это сопротивление, желание устоять, не сломиться под напором жизненных обстоятельств отнимает слишком много сил.
Может лучше хотя бы на время позволить себе окунуться в этот кокон, погрузиться в него с некой благодарностью даже. Чтобы не думать ни о чём другом, а позволить себе пережить все болезненные чувства постепенно, не торопясь. Друг за другом раскладывая их на самых дальних и тёмных полочках своей души. Находя каждому из этих чувств и событий с ними связанных, своё, отведённое только для них, место. В надежде унять или хотя бы притупить душевную боль.
Мама, вечером, окинув меня внимательным взглядом, не стала ничего расспрашивать. Цыкнула на Лилю, чтобы та не лезла ко мне с расспросами. И отправила пораньше отдыхать, наказав хорошенько выспаться.
Две недели прошли мимо моего сознания. Я вставала ежедневно по будильнику, завтракала, собиралась в университет, прилежно посещала все лекции, выполняла домашние задания. Но ничего из прожитых дней не отложилось в голове. Один только монотонный гул, сплошная серая масса мельтешащих перед глазами кадров. Игорь не звонил, я ему тоже. Он озвучил свою позицию, мне оставалось только принять и смириться (он был бы счастлив такому послушанию). Или попытаться пережить предательство и жить дальше, строя свою жизнь по-своему усмотрению. Я выбрала второй вариант. По крайней мере, мне отчаянно хотелось выбрать второй вариант. Ведь просто так, походя, оставить за бортом первую любовь самую яркую, самую чистую было, ох, как не просто. Поэтому я плыла по серому унылому течению своей жизни безропотно, не сопротивляясь, в ожидании, когда самая острая боль утихнет и позволит мне дышать полной грудью. Позволит ощутить весь сложный вкусный непередаваемый аромат весеннего воздуха, а вместе с ним и свободы от душевной боли.
К сожалению, даже отчаянию, я не успела пережить первое предательство, когда последовал более жестокий удар судьбы.
Если вам нравится сие произведение, добавьте, пожалуйста, книгу в библиотеку! Также буду премного благодарна вашим отзывам и комментариям! Ибо автор вдохновляется шоколадным тортом, а муз Рафаэль — вашими звёздочками, сердечками и непременно отзывами))
Глава 9
В одно крайне недоброе утро я проснулась от сильной тошноты. Кто-то жарил на кухне яичницу с беконом, и этот адский запах проникал не только в мой нос, но кажется, заполнил собой все моё нутро. Я рванула в ванную, хвала всем Святым, никем не занятую. И вывернула в унитаз весь мой пустующий желудок. Как только сам желудок сохранился в дрожащем животе мне не понятно. Спазмы были такой силы, что в эти минуты я зареклась вообще что-либо когда-либо съедать, во избежание таких жутких отравлений. Кое-как завершила утренние процедуры, надела привычные джинсы с рубашкой, стянула волосы в хвост, толком не расчёсываясь. Пошатываясь от слабости, поплелась в кухню.
Но ненавистный запах опять ударил по обонятельным рецепторам, запуская тошноту и рвотные позывы на второй круг. Закрыв рот одной рукой, и придерживая желудок другой рукой, метнулась в ванную.
— Да что за напасть такая, чем я могла отравиться? — задавалась вопросом. Зайдя на кухню, почувствовала мамин сердитый взгляд, буравящий не хуже сверла. Окно оказалось заботливо открытым, и я уселась за стол налив кружку крепкого чёрного чая.
— Мам, я чем-то отравилась, дай какую-нибудь таблетку от тошноты.
— Доброе утро, Жанна, — мама решила тонко намекнуть на мою невежливость.
— Что-то утро не задалось с самого начала, — бормочу себе под нос, — доброе утро всем, — решила не быть букой.
— Мы с Лилей в порядке, может ты на учёбе что-то несвежее съела?
— Скорей всего. Я даже не помню, что вчера ела. Может какой-то вирус желудочный? — задумчиво постукиваю ложкой по краю кружки.
Мама пристально меня рассмотрела, как будто взглядом сканировала мой желудок, и выдала неожиданное:
— Я найду телефон одного знакомого